И стали они жить-поживать - Светлана Багдерина

— Костей — со всех волостей, — ни к селу, ни к городу сообщила птица. — С дерева упадешь — костей не соберешь. Наварил костей — созывай гостей.

— Варить не пробовала, — призналась царевна, — но ничего остальное его не берет. Говорит, что бессмертный. Так что, управы на него нет. Только и остается, что от него бежать.

— Бежать — не лежать, — тонко подметила птичка. — Побежишь — людей насмешишь. Заяц бегал, да в суп попал. Бегом — не ладом. Quo vadis — от кого бежим?

Усталую царевну их сумбурный диалог стал забавлять.

— От гвардейцев его бежим, — объяснила она дрозду. — Покойников ходячих. И даже бегающих, весьма некстати. Умрунами прозываются. Пятнадцать умрунов — беда. И сержант.

— Пришла беда — отворяй ворота, — посочувствовал дрозд. — Беда не приходит одна. Бедному беда — богатому вода. Семь бед — один ответ. Ать-два — горе — не беда. Беду бедовать — не век вековать. Друзья познаются в беде.

— Ага, познаются, — криво усмехнулась царевна и оглянулась — не видать ли познаваемых в беде друзей с дарами — или отнятыми силой трофеями — леса.

Друзей было видно — с полным подолом лесных продуктов Находка широким шагом спешила к царевне. За ней поспешал Саёк.

— Идут друзья, — кивнула она на них дрозду.

— Друзья — не разлей вода. Старый друг лучше новых двух. Хороший друг — что спасательный круг, — одобрила спутников Серафимы птичка. — Тот герой, что за друга горой.

— Ваше ве… Серафима! — радостно закричал поваренок, подбегая к ней вперед октябришны и первым делом устремляясь к своему мечу. — Нам так повезло — мы в пять минут всего, что надо, набрали! Сейчас Находка обряд будет делать!

— Сейчас, сейчас, ваш… Серафима, сейчас в один секунд все готово будет, — вывалила на песок орехи, "ножки", "морды" и грибы та и деловито склонилась над ними. — Сейчас все разложим, как положено… или положим, как разложено?.. и начнем…

Птичка, вопреки ожиданию царевны, не улетела. Она лишь перепорхнула на несколько шагов со ставшего слишком шумным места беседы и с интересом воззрилась на приготовления октябришны, прищурив один глаз.

— Так… так… — приговаривала Находка, располагая лесные дары в заведенном когда-то раз и навсегда порядке на принесенных на дне подола больших желто-красных листьях, похожих на тарелки с черешками. — Как там дальше… "…от лихой смерти спасаемся, только на тебя и полагаемся — больше не на кого…"…потом опустить три орешка в воду, потом поклониться три раза и сказать "не дай сгинуть — пропасть в лапах врага кровавого"…потом расколоть всем по ореху и съесть… Потом опустить три "морды"… Потом сказать…

— Беда!!! Беда!!! Они бегут!!!..

Отчаянный вопль Сайка перекрыл и оборвал бормотание Находки и заставил Серафиму подавиться последним куском украдкой утащенной "ножки" — вку-усненькой!..

Меч как по волшебству оказался у нее в руке.

Нужды крутить головой, чтобы оценить обстановку, не было: справа и слева, на сколько хватало глаз, простирался голый песчаный берег. За спиной — река. Впереди — сержант Щур с бедой. Вернее, беда с сержантом — с первого взгляда было видно, что в бою тот предпочитал держаться в тени своих солдат. Значит, выбить его первого не удастся.

Если бы эти полтора десятка были обычными людьми…

Нет, одна против пятнадцати обычных солдат, на ровном месте, да еще в этом дурацком балахоне — шансов тоже не так чтобы много, но одна против пятнадцати умрунов…

Шансов не было вовсе.

Серафима, пятясь, отступила на несколько шагов, и вдруг почувствовала, что ступает не по песку, и не по воде, а…

Что это?..

Вода, но твердая, как камень и прозрачная, как стекло!

Не раздумывая ни секунды больше, она бросилась к спутникам, ухватила их за рукава и поволокла за собой по невесть откуда взявшемуся спасительному мосту.

О том, что мост, невесть откуда взявшийся, в любой момент может невесть куда и подеваться, она старалась не думать.

— Саёк, беги вперед!

— Нет! Я буду…

— РАЗВЕДЧИКОМ!!! — проревела Серафима и дала ему в спину такого тычка, что тот мгновенно согласился и помчался вперед с мечом наголо очертя голову.

— Но грибы!.. Морды!.. Все осталось!..

— Быстрей, быстрей! — тащила она яростно упирающуюся Находку. — Перебирай ногами! Да брось ты свои яблоки, кому говорят!..

— Это не яблоки!..

— Тем более брось!!!

— Но обряд!..

— На том берегу проведешь!..

— На том?..

Она посмотрела себе под ноги и осознала, что стоит почти посредине реки на двух десятках метров воды, всего лишь по неизвестному капризу природы не расступающейся под ее тяжестью.

— Находка! Мы прошли!!! — оглянулся и завопил радостно Саёк. — Твои орехи помогли! Обряд получился!!!

— Но я не делала никакого… Я не успела…

У берега, по грудь в воде — традиционно жидкой, мокрой и по-осеннему холодной, измазанный в грязи, песке и иле, метался, изрыгая проклятия, сержант Щур.

А на том месте, где сидел дрозд-болтун, стоял высокий тощий старик с развевающимися на ветру длинными — до песка — волосами и бородой и приветливо махал ей рукой.

До сержанта Щура скоро дошло, что его жертвы — его надежда на продвижение в прапоры или даже — тьфу, тьфу, тьфу три раза через левое плечо! — в лейтенанты — как какие-нибудь древние пророки пешком уходят от него по воде, а он остается промокший, грязный и злой на этой стороне.

Но ведь так не бывает!

Так не должно быть!

Солдаты его величества, верно служащие ему, должны выходить победителями изо всех — самых головоломных — ситуаций!..

Но из такой?..

Может, это магия?

Точно. Магия.

Старый пень этот… как его? Ноябрь? Февраль? Октябрь. То, что они считали суевериями отсталых народностей.

Но как?..

Его безумно рыскающий по берегу в поисках лодки или плота взгляд упал на длинного тощего старика, радостно намахивающего сбежавшей царице рукой.

Старик, как старик.

Один удар мечом — и все.

Но с голубой кожей и волосами?..

Октябрь.

— Эй, ты, — истекая потоками воды и ила, Щур грузно вышел на берег, где его ждала беда, и грубо схватил старика за рукав голубой рубахи. — Это ты — Октябрь?

— Ну, я, — хитро усмехаясь в голубые усы, прищурился старик. — Чего хотел?

— Это ты позволили преступникам уйти?

— Преступникам — не преступникам, не мне судить, а уйти я позволил. Моя река. Что хочу — то и делаю.

Из реки вырвалась крутая волна и ткнула сержанта в спину, повалив старику под ноги.

Сержант был солдафон, но не дурак.

— Прости солдата, старик, — стиснув с хрустнувшим песком зубы, процедил он, не поднимая глаз. — Погорячился.