Мэрилин Монро - Дональд Спото

Последствия этой вопиющей недальновидности легко можно было предвидеть. Обеспокоенный Уэйнстайн («с которым я уже тогда собирался расторгнуть договор», — сказал Гулд) вызвал Милтона Эббинса, который от имени и по поручению Лоуфорда отвечал за подготовку к нью-йоркскому празднику на Западном побережье:

— Милт, тебе надо что-то предпринять. Ты друг Питера, и ты обязан мне помочь. Мэрилин должна ехать в Нью-Йорк, а этого нельзя допустить.

— Что значит «этого нельзя допустить»? — переспросил Эббинс.

— Милт, она не может уехать. Мы в самой середке картины. Ты не мог бы что-нибудь придумать?

— Послушай, Генри. Во-первых, я здесь не представляю Мэрилин Монро. Во-вторых, откуда эти неожиданные проблемы? Ведь ее поездка запланирована уже пару недель назад. Побойтесь Бога, ведь это же день рождения президента!

— Милт, дело пахнет массой проблем. Если она уедет, то — прямо сам не знаю — вполне может потерять эту роль.

— Потерять роль? Как это?

— Ну, знаешь...

Эббинс, как он сам вспоминает, на минутку замолчал, а потом ответил:

— Понимаешь, Генри, не верю я, чтобы Мэрилин что-либо тут потеряла. Она не такая дурочка. И Микки [Милтон Радин] тоже вовсе не дурачок. Микки ни разу мне не позвонил, никогда не проронил ни словечка на эту тему!

Как вспоминала Эвелин Мориарти, на этой неделе впервые была предпринята попытка воспрепятствовать Мэрилин в отъезде в Нью-Йорк — и сразу же были использованы все доступные методы борьбы. «Когда Питер [Леватес] позвонил проинформировать меня, что Мэрилин в четверг выезжает в Нью-Йорк, — сообщил Милтон Гулд, — я распорядился, чтобы он не позволил ей этого сделать. Он не позволил, но она все равно поехала. И тогда я ему приказал уволить ее». Осуществление последних, резких и сильнодействующих шагов заняло несколько недель, хотя Гулд очень рассчитывал на то, что вопрос разрешится быстро; однако в конечном итоге его приказание оказалось выполненным. Логика рассуждений была проста: студия, отказавшись от картины, сэкономит три с лишним миллиона долларов, вышвырнув на помойку ленту, на которую было использовано всего шесть пунктов съемки и двадцать актеров, — ленту, приговоренную к катастрофе с первой же беседы о сценарии, кинокартину, режиссер и главная исполнительница которой не питали друг к другу доверия. Если студия «Фокс» смогла бы найти какую-либо убедительную причину для прекращения съемок — например, серьезную болезнь звезды, — то, возможно, удалось бы даже убедить страховую компанию вернуть кинокомпании понесенные затраты. И уж в любом случае, фильм можно было, по крайней мере, отложить на какое-то время на полку, переделать сценарий, а потом возобновить его реализацию.

Если бы «Фокс» не так сильно спешил начать производство фильма (именно к этому сводились правильные советы Милтона Радина), то «С чем-то пришлось расстаться» либо стала бы хорошей картиной (сперва на бумаге, как это бывает со всеми хорошими кинолентами, — на данном этапе реализации Дэвид Браун рекомендовал особую внимательность и осторожность), либо никогда не вышла бы из фазы обсуждения сценария и сберегла бы тем самым деньги, а также труд и здоровье большого количества людей. Когда Мэрилин летела в Нью-Йорк, она ничего не знала обо всех этих махинациях.

«Все это дело было смешным, — сказал много времени спустя Генри Уэйнстайн, заново оценивая причины ненадлежащего подхода к данному событию. — Главные люди в "Фоксе" старались доказать, что они — боссы. Если бы у меня было немного больше опыта, я поехал бы с ней в Нью-Йорк, захватив с собой парочку журналистов со студии. Вместо того чтобы ломать себе голову отклонением от сроков, можно было предстоящим банкетом сделать себе неплохую рекламу; нашей команде достаточно было покрутиться вокруг и сфотографировать титры: "С чем-то пришлось расстаться" — и Мэрилин Монро! Но этих людей интересовала исключительно власть, в Голливуде она стала для всех настоящим пунктиком. А думать про власть, когда у тебя есть Мэрилин Монро, — это самая настоящая глупость».

17 мая в одиннадцать тридцать утра, как и было ранее согласовано, съемки с участием Мэрилин Монро были завершены, а Питер Лоуфорд и Милтон Эббинс, которые должны были сопровождать Мэрилин и Пат в их дороге в Нью-Йорк, прилетели на студию «Фокс» вертолетом, чтобы забрать обеих дам в международный аэропорт Лос-Анджелеса. «Конечно, вполне хватило бы и автомобиля, — согласился впоследствии Эббинс, — но Питер обожал летать вертолетом. Я ему как-то сказал, что удивлен, почему он не пользуется этим летательным аппаратом, когда надо сделать покупки в супермаркете фирмы "Сирс"».

Часом позже адвокаты «Фокса» подали на Мэрилин жалобу (датированную 16 мая и переправленную также и агентству МСА, и Милтону Радину), обвиняя ее в неявке на работу и нарушении условий контракта, а также угрожая принятием против нее суровых санкций. Если бы юридический отдел киностудии умышленно хотел как можно сильнее напугать и разозлить актрису, он не мог бы сделать этого лучше; битва обещала быть жаркой и упорной.

Вечером того же дня Мэрилин приехала в свои нью-йоркские апартаменты, куда на следующее утро ей доставили копию обвинения в нарушении условий контракта: сейчас у нее уже не было сомнений в том, что ей грозит увольнение с работы. Отреагировала она на это (по словам Пат Ньюкомб и Ральфа Робертса) с нескрываемым и вполне понятным возмущением: как Гринсон мог настолько беззаботно оставить ее и отправиться в Европу? Будучи связанным с реализацией картины и поддерживая контакты с Уэйнстайном и Радиным, он располагал такими обширными связями, что наверняка прознал бы заранее, какие козни строятся против нее. Почему же ее «команда», как называли в «Фоксе» троицу в составе Уэйнстайна, Гринсона и Радина, в такой ответственный момент не стала на ее сторону? Почему вообще дело дошло до получения ею подобного письма? Зачем она держит адвокатов, если те не в состоянии защитить ее от столь абсурдных обвинений? Только помощь друзей и непреодолимое желание успешно справиться со стоящей теперь перед ней ближайшей задачей помогли Мэрилин подготовиться к выступлению.

В пятницу вечером Ричард Адлер, композитор и продюсер, который режиссировал церемонию принесения поздравлений и пожеланий президенту, пришел в апартаменты Мэрилин, чтобы за белым роялем провести с ней репетицию. Как вспоминал Робертс, «Мэрилин добрые три часа подряд не уставала раз за разом повторять "Happy birthday to you"... Адлер все больше беспокоился, поскольку боялся, что Мэрилин будет выглядеть слишком чувственно. Он даже вызвал Питера Лоуфорда, дабы тот попросил Мэрилин вести себя не столь провоцирующим образом. Но она, само собой разумеется, только мило улыбнулась в ответ и дальше продолжала разучивать песню так, как считала нужным».