Весь Хайнлайн. Угроза с Земли (сборник) - Роберт Хайнлайн

— Не спеши. Я состою при этом деле по другой причине, не только потому, что познакомил тебя с Джимми. Решение должно быть не абы какое, а особенное.

— Что вы имеете в виду?

— Это должно быть такое решение, чтобы пропала нужда насыщать воздух высокочастотными электромагнитными полями.

— Ах вон оно что! Дядя Гэс, послушайте, я знаю, как вы увлечены своими теориями, и никогда не оспаривал вашей возможной правоты, но и вы не вправе ожидать от меня, чтобы я свалил в одну кучу две такие разные и сложные проблемы.

— Глянь с другой стороны. В этом ты тоже заинтересован. Подумай, что будет, если все окажутся такими, как ты.

— Вы имеете в виду мои физиологические особенности?

— Вот именно. Знаю, что тебе неприятно говорить на эту тему, но жареный петух вот-вот клюнет. Если все будут такие, как ты, слабаки, то кофеек с пирожными для Уолдо — фьюить! А до этого день ото дня все ближе. Ты же единственный из всех, кого я знаю, способен оценить последствия.

— Такое трудно себе вообразить.

— Трудно. Но стоит только захотеть, и любой толковый мужик различит, как нарастают симптомы. Это эпидемическая миастения, не обязательно острая, но уже достаточная, чтобы превратить в ад нашу механизированную цивилизацию. Достаточная, чтобы сыграть дурную шутку с твоими линиями снабжения. Со времени нашей прошлой встречи я сопоставил кое-какие данные, которыми располагаю, и изобразил кое-какие кривульки. Надо бы тебе на них глянуть.

— Они у вас с собой?

— Нет, но я тебе пришлю. А пока что положись на мои слова.

Граймс умолк, выждал, а потом спросил:

— А теперь что скажешь?

— Примем за предварительную рабочую гипотезу, — процедил Уолдо. — Пока не взгляну на вашу цифирь своими глазами. Вероятно, придется попросить вас кое в чем разобраться на Земле. Если ваши данные и впрямь соответствуют вашим словам.

— Впрямь. Бывай.

И Граймс засучил ногами в воздухе, поскольку, забывшись, вздумал было встать и выйти вон пешим ходом.

О чем думал Стивенс, пока дожидался Граймса, лучше не описывать. Самой кроткой мыслью была плаксивая: о том, что приходится брать на себя, когда решаешься заняться якобы простенькой инженерной работой. Ну что ж, недолго осталось ею заниматься. Но сам в отставку подавать он не намерен. Пускай выгоняют, а сам он не сбежит.

Но вперед, черт побери, он съездит-таки в отпуск, а уж потом займется поисками другой работы.

Несколько минут ушло на пожелания, чтобы Уолдо был здоров и силен настолько, чтобы он, Стивенс, мог съездить ему по роже, и все дела. Или нет — лучше бы дать ему в жирное брюхо. Оно бы веселее.

Он опешил, когда кукла внезапно ожила и окликнула:

— Мистер Стивенс.

— А? Да.

— Я решил принять ваше поручение. Мои юрисконсульты уладят детали с вашей конторой.

Стивенс настолько опешил, что промедлил с ответом несколько секунд, а тем временем кукла успела в очередной раз издохнуть. Что говорить, появления Граймса Стивенс теперь ожидал с нетерпением.

— Док! — воскликнул он, едва замаячила подплывающая фигура старика. — С чего это он? Как вы этого добились?

— Никак. Он сам подумал и передумал, — сухо ответил Граймс. — Поехали отсюда.

Доставив доктора Огастеса Граймса на порог его дома, Стивенс направился к себе в отдел. И только поставил «помело» на стоянку и вошел в туннель, ведущий к местной энергоцентрали, как буквально налетел на своего заместителя. Маклеод хватал воздух ртом, как рыба на песке.

— Шеф! Вы! Я так и подумал! Я тут вас жду! Вы мне нужны!

— А теперь что погорело? — подозрительно спросил Стивенс. — Город какой-нибудь?

— Нет! Почему вы так решили?

— Оставь. Дело говори.

— Насколько я знаю, городская подача течет, как светлый ручеек. Никаких сюрпризов. А я вам вот что должен сказать: я свой драндулет отремонтировал.

— Что-о? Ты хочешь сказать, что отремонтировал машину, в которой хлопнулся?

— Не так чтобы уж хлопнулся. В резервной батарее мощи было до упора. Когда отказал прием, я просто включил аварийное питание и сел чин-чинарем.

— И отремонтировал? В чем было дело? В декальбах или в чем-нибудь другом.

— В декальбах, в декальбах. Но теперь они в ажуре. Но я не сам ремонтировал. Мне помогли. Понимаете ли…

— Так что же с ними стряслось?

— Толком не знаю. Понимаете, я решил, что не стоит брать авиатакси, чтобы не рисковать еще раз хлопнуться на обратном пути. И кроме того, я же на своей таратайке летел, и мне не улы-бал ось распатронить ее, чтобы вытащить декальбы. Так что я на* нял тягача. Мысль была какая? Приволочь ее сюда целиком. Договорился с парнем, у которого был двенадцатитонный гусеничный трактор с платформой, и мы…

— Не зли, а то и убить могу! Говори, что случилось!

— Так я как раз о том. Доволоклись до Пенсильвании, и тут буксировщик киксанул. Правая ведущая звездочка накрылась. Красота! Джим, верьте слову, эти дороги — сплошной кошмар!

— Забудь. Кто будет тратить содранные налоги на дорожные работы, когда девяносто процентов перевозок идет по воздуху? Ну полетела у вас звездочка. И что потом?

— Все равно не дороги, а жуть, — гнул свое Маклеод. — Я как раз рос в тех краях. Когда я был пацан, там шла шестиполоска, гладкая, как детская попка. И содержать такие в порядке не мешало бы. Вдруг да пригодятся в один прекрасный день.

Видя, что промелькнуло в глазах начальства, Маклеод зачастил:

— Водила сконтачился со своей конторой, там обещали прислать аварийку из ближайшего городка. Чую, все ясно: три или четыре часа куковать, а то и больше. А мы как раз в местах, где я рос. Ну и говорю себе: «Мак, у тебя чудный случай повидать родное захолустье и каморку, куда по утрам заглядывало солнышко». Ну это фигурально выражаясь. Если взаправду, то в нашем доме никаких окон не было.

— Родись ты хоть в бочке, мне-то что за дело!

— Начальник, без нервов, — отозвался Маклеод. — Я гну к тому, чтобы вы поняли, как да что. Но не рассчитывайте, что это вам понравится.

— Уже не нравится.

— Это все цветочки. Вылезаю я из кабины и смотрю по сторонам. До моего родного городка — миль пять, так что пехом брести неохота. Гляжу, а примерно в четверти мили от дороги у пригорка деревья такие пышные, и кажется мне, что место-то знакомое. Ну и почапал посмотреть поближе. Вижу, все верно: при том пригорке должна быть хибара, где жил-поживал Грэмпс Шнайдер.

— Грэмпс Снайдер?

— Не Снайдер, а Шнайдер. Дед, с которым наша пацанва дружила. На девяносто лет старше любого в округе. Я думал, он помер, однако сходить да глянуть — это не в тягость. А оказывается, не помер. «Привет, Грэмпс», — говорю. «Заходи, Хью Доналд, — отвечает. — Только ноги не забудь вытереть. Там подстилка есть». Захожу, присаживаюсь. А он хлопочет, что-то кипятит в кастрюльке на плите. «От утренней хворобы», — говорит. По-настоя-щему-то он не совсем колдун.