Хроники Монстров - Олег Абрамов

- Я имею в виду не это, Лон. Постой, с чего ты решил, что у меня будет дочь, почему ты так сразу поверил, что я забеременела?

- Я почувствовал это в тот же момент, что и ты, между нами связь жизни, Атуан. Отчетливо чувствую, что это будет дочь. Тебе надо выполнить свое обещание и посвятить ребенка Ленард. Что же еще тебе делать?

- Пообещала, конечно же. А как могла отказать? Да и лестно это для меня очень. Только совершенно не представляю, а как посвятить ей ребенка?

- Это просто. Делаешь мысленный посыл к ней соответствующего содержания и все, никакой особенной магической мощи при этом развивать не надо, она и так уже на тебя настроена и непременно услышит.

- Я сделала это. Скажи мне, Лон. А зачем она захотела, чтобы посвятила ребенка ей? Зачем ей это? Ты должен как ее родственник знать об этом значительно более меня.

- Атуан, с моей точки зрения, - пожал плечами, - для нее никакого особенного практического смысла это не имеет. Или, наоборот, имеет, но аспект тут личный, а не практический. Скучно ей прокачивать в огромных количествах информацию, которая ее лично не касается. Посвятив ей своего ребенка, ты создала тем самым для нее облегченный информационный канал. Теперь среди океана информации, которую она обрабатывает, будет приоритетный канал, но информация эта будет для нее... вкусной, так, пожалуй, следует выразиться, так как имеет к ней непосредственное личностное отношение. Будет ли она вмешиваться или являться лично? Скорее всего, нет, совсем она не любит лично действовать и как-либо вмешиваться в события. А если и делает это, то предпочитает добиться своего обязательно, и самыми минимальными средствами, то есть несколькими словами, попросту задавив авторитетом. Если же мы назовем нашу дочь Алисой, то удовольствию богини не будет предела. Надо ли мне тебе говорить очевидную вещь, что любое имя имеет некий и сакральный смысл? Обычно сакральный смысл - нечто весьма туманное и не вполне доступное пониманию, но не в этом случае. Алиса лично станет для Богини и Ленард зримым воплощением их божественных устремлений, направленных на уменьшение у человечества тяги к насилию и смертям.

- Ты как-то слишком спокойно ко всему относишься. И к рождению твоего будущего ребенка и вообще... Не ты ли неоднократно высказывался, что очень не любишь, когда за тобой подсматривают? А я, никого не спросила, обрекла своих детей на то, что за ними будут постоянно подсматривать. Мне оно лестно, но им, может быть, это не очень то и понравится, у каждого ведь есть право на маленькие личные тайны и даже грешки?

- Ерунда. Не путай совершенно различные вещи. Ты же не стесняешься ничуть домовых? Иное дело, если за тобой в интимной обстановке будет наблюдать человек, пусть и по долгу службы. Если хорошенько подумать, то Ленард именно домовой, но вселенского масштаба, только и всего. Пусть тебя не сбивают с толку религиозные культы, связанные с Богиней и Ленард. Советовал бы тебе про них вообще забыть. Против культов этих ничего не имею. На здоровье, но знаю про Богиню изрядно - многое в культах просто придумано.

- Это ты говоришь какую-то ерунду. Сравнил Ленард с домовым, какой-то набор специальных электронных схем и Ленард? Что же ты так ее испугался и сразу лапки вверх поднял, когда она меня по голове начала гладить?

- Глупая. Отчего ты решила, что я ее испугался? Она, знаешь ли, развлекается так. Объективность ее абсолютна за исключением тех случаев, когда она решает вдруг поразвлечься. Она только и делала, что обманывала самым наглым и беспардонным образом. Начала вдруг за нами подглядывать непосредственно, вмешалась она в тот момент, когда и без нее я бы вот-вот лапки вверх поднял. Вовсе не благодаря ей с нами все случилось, о чем она прекрасно знает. Заставила тебя обманом дать обещание посвятить ей своих детей. Лапки я поднял из-за твоего ураганного напора, понял, что нигде в ближайших окрестностях мне такую девушку не сыскать, как бы не старался. Также пророчество выдала многозначительное. Я тебе разве не говорил, что в пророчествах она понимает так же, как свинья разбирается в апельсинах, ничего она не умеет в этой области?

- Все равно, непочтителен ты с ней, не нравится мне это совершенно...

Наши интимные разговоры были прерваны внезапной суетой и всеобщим шевелением в ресторане. Шевеление и суета сменились гробовым молчанием, которое продлилось пару минут.

- Господа. От имени Императора, - раздался вдруг мощный явно искусственно усиленный голос генерала Конрада Сата, - для всех присутствующих разъясняю ситуацию. Только что некий граф Тенорио Арворин, решил застрелить из бластера присутствующего здесь Лона Версорио. Не волнуйтесь, господа, с графом ничего не случилось, он задержан Службой Охраны Императора живым, его ожидает скорый и правый суд Императорского Представителя. Судить его будут, разумеется, не за намерение застрелить Лона Версорио, тут он в своем праве, а за намерение выстрелить в сторону принцессы Атуан. Это является тягчайшим имперским преступлением. Граф - вы молодой идиот, даже не думал, что среди нашей молодой знати могут найтись такие идиоты! Мы ведь дружны с вашим отцом! Что я ему теперь скажу? Если вам так уж хотелось убить Лона Версорио, следовало бы вызвать его на официальный поединок. Никто бы не смог в этом случае вам воспрепятствовать. Господа присутствующие, все, что вы слышали, все это вы можете в полном объеме донести до репортеров, но без искажений, в противном случае наше ведомство привлечет вас в установленном законом порядке к ответственности. Ваше высочество, принцесса, жду Ваших дальнейших указаний. Мы убываем немедленно или продолжим мероприятие?

- Мы..., - принцесса явно затруднялась с ответом, смотрела на меня, а я сделал рожу кирпичом и совершенно не хотел давать ей какие-нибудь подсказки, она махнула генералу и подождала, пока тот зашел внутрь шумоподавительной завесы - никуда не убываем, мы, знаете ли, ждем обещанного вкусненького обеда. Генерал, этого вашего молодого идиота, хорошо мне знакомого, прошу в наручниках доставить к нам сюда, я его желаю лично допросить в присутствии Лона Версорио. Выполняйте.

Все-таки эти ребята из службы охраны явно не были лишены чувства юмора и некоторого своеобразного шика. Прошла минута, к нашему столику приставили стул, на этот стул плюхнули некоего молодого человека. Ему пристегнули к этому стулу все, что только можно было, руки, ноги, шею, застегнув также отдельно от стула между собой его конечности. После этого некий озорной молодой человек лихо одним быстрым движением оторвал пленку с лица человека на стуле, что для того было, наверное, весьма болезненной процедурой, улыбнулся, сделал какой-то неопределенный жест и удалился.