Легенда о бабочке - Ольга Юнязова

– И ни при каких обстоятельствах не ложись на землю! – предупреждала она. – От болота газ парит угарный, не заметишь, как заснешь, а вот проснешься едва ли. И ни в коем случае не разводи костер! – погрозила она кривым костлявым пальцем. – Там сплошной торфяник. Огонь мгновенно в землю провалится, потушить не сможешь. И самое главное, – Пелагея даже понизила голос для придания ему особой важности, – проходи, не останавливаясь, заросли багульника! Одурманит до тошноты. В общем, на все дела тебе на острове два часа максимум и, не медля, возвращайся обратно!

Вспоминая наставления, Александр из последних сил шел по отметинам к заветному дереву. Очень хотелось остановиться и отдышаться, но везде стоял приторный запах багульника. Да и времени было в обрез.

Добравшись до огромной лиственницы, на которой висела жужжащая борть, Александр вдруг почувствовал головокружение и острый голод. «Надо поесть, а то я туда не залезу», – решил Александр и достал из рюкзака бутерброд и бутылку с водой. «Ну что такого ужасного произойдет, если я отдохну пару минут?» – спросил он себя и присел на корточки, прислонившись спиной к стволу.

Несмотря на голод, челюсти жевали лениво, а в желудке ощущалась нарастающая предательская тошнота. Голова наливалась свинцом, а желание лечь и уснуть становилось просто непреодолимым. С усилием разлепив смыкающиеся веки, Александр заметил вокруг себя несколько пчел, которые угрожающе висели в воздухе, выставив вперед свои жала. «Если я не буду шевелиться, то они не нападут», – подумал Александр и закрыл глаза.

Разбудила его острая боль. Сознание резко прояснилось, а рука машинально хлопнула по шее, сняв пчелу, которая оставила свое жало в теле. Боль нарастала. Отпустив полумертвое насекомое, Александр нащупал на шее занозку, зацепил ногтями и вытащил. Стало легче. Он отметил, что количество боевых пчел в оборонительной позе увеличилось. Вслед за первым последовал еще один удар в лицо рядом с ухом. На этот раз Александр сдержался и не стал делать резких движений, сконцентрировавшись на ожоге и дождавшись, когда пчела сама освободится от жала и улетит. Он отлично знал, что запах раздавленной пчелы многократно усиливает сигнал об опасности и привлекает пчел-защитниц. Александр осторожно встал и медленно начал удаляться от лиственницы. В глазах потемнело, колени задрожали, на лбу выступил пот, и тошнота усилилась. Все-таки он надышался ядовитых болотных паров.

Следующая пчела ужалила под лопатку. Александр даже поблагодарил ее за это, потому что новая волна боли немного добавила сил. По крайней мере, все вокруг прояснилось и Александр наконец-то заметил вереск: невысокие кустики, похожие на хвойные, увенчанные метелочками из мелких колокольчиков розового цвета. С цветов собирали нектар пчелки-труженицы, создавая завораживающий гул, под который сознание Александра легко входило в кристаллическое состояние. Сильный, приятный аромат опьянял. Оглядевшись, Александр понял, что от этого запаха ему никуда не деться. Вереск цвел повсюду, куда не кинь взор. Прислонившись к какому-то дереву, Александр закрыл глаза и построил трехмерный крест. Кристалл построился ровно, сердце зажглось, но сознание неумолимо угасало. Александр обхватил руками шершавый ствол и прижался к нему, чтобы не упасть. Последними усилиями борющегося со сном мозга Александр позвал своего кукловода и попросил его о помощи, после чего направил остатки сил в сердце для поддержания свечения.

Солнце в груди разгоралось, выдавливая тошноту из желудка и тяжесть из головы. Александр почувствовал, как отогрелись онемевшие пальцы на руках и ногах, и как свежий, пахнущий хвоей, воздух заполнил легкие. Стало удивительно легко и приятно. Александр обвел взором залитую солнцем поляну, раскрашенную лиловыми оттенками цветущего вереска. Наклонившись, сорвал несколько ягод брусники и отправил их в рот. Вспомнив про цель своего похода, он огляделся. Борть нашлась быстро, но дерево, на котором она висела, было далеко не лиственницей. Могучий серый ствол и резной лист не оставляли сомнений, что это дуб. «Откуда в наших краях дубы? – удивился Александр. – Не может этого быть!» И сразу же, словно опомнившись, дерево начало превращаться в привычную для взора лиственницу. «Галлюцинация, – понял Александр. – Ладно! Психическое здоровье буду поправлять, когда вернусь домой, сейчас некогда». Достав из рюкзака старый дедов дымарь, Александр разжег его и поставил под дерево. «А как я туда заберусь?» – задумался он, припоминая, не говорила ли Пелагея о каком-нибудь приспособлении для лазанья по деревьям. Внимательно оглядев ствол, он заметил ряд зарубок, как раз подходящих для того, чтобы упираться в них ногами. Но этого было недостаточно, чтобы залезть. Подумав немного, Александр срубил ножом длинную толстую ветку ракиты и обогнул ее вокруг ствола. Потом развязал пояс, поддерживающий штаны, и привязал его к концам ветки. Проверив конструкцию на прочность, поставил ногу в первую зарубку. Потом ловким движением закинул обруч выше и поставил ногу во вторую зарубку. И таким образом, шаг за шагом добрался до борти, как будто бы делал это не первый раз в жизни. Умелым движением отодвинул доску, закрывающую борть, и впустил внутрь порцию дыма. Пчелы обиженно вжикнули, но сопротивляться и защищаться не стали. Александр осмотрел внутренность борти, нашел запечатанные соты и вырезал несколько аппетитных языков. Сложив их в специально приготовленную берестяную торбочку, Александр вернул доску на место и так же ловко спустился на землю. Уложив торбу и дымарь в рюкзак, он уже собрался было возвращаться, но вдруг обратил внимание на длинную тень, лежащую у его ног. Поглядев на солнце, он понял, что не успеет до заката пересечь болото, а идти во тьме он не сможет хотя бы даже потому, что не будут видны метки безопасной тропы. Было очевидно, что заночевать здесь ему все-таки придется. Смирившись с этим, он решил обойти остров в поисках какого-нибудь подходящего для ночлега места. Поглядев на вершину лиственницы, Александр понял, что заблудиться ему не удастся, потому что эту могучую красавицу он увидит издалека среди чахлой болотной растительности. Оставив рюкзак возле дерева, он пошел на разведку.

Вереск цвел везде. Но Александр обратил внимание, что на разных полянках у него были немного разные цветы: где-то светло-розовые, гдето темно-вишневые, где-то малиновые. Такое ощущение, что это не дикое болото, а грамотно продуманный ландшафтным дизайнером сад с коллекцией различных сортов вереска. Александр залюбовался восхитительным раскидистым кустом с серебристо-серыми листьями и крупными нежно-розовыми цветами.

– Это «Серебряная королева», – услышал он голос деда. – Я с таким трудом вырастил ее. Никак не приживалась, капризная. А теперь, гляди, как цветет!

Александр оглянулся и увидел деда. Он был точно такой же, как запомнился с детства, даже онучи и лапти на ногах были в розовых пятнах – это дед нечаянно пролил вишневый сок себе на ноги, когда они варили варенье во дворе.

– Я посадил ее, когда тебя еще не было, – продолжил он рассказ о своей любимице. – То есть, ты уже был, – поправился дед, – но я еще не знал о твоем существовании.

Александр удивился не тому, что дед во плоти стоит рядом с ним, а тому, что он этому совсем не удивляется. Как будто бы каждый день ему доводится видеть такие реальные галлюцинации. Александр задумался: развеять эту иллюзию или воспользоваться случаем и поговорить с дедом?

Дед улыбнулся, как будто бы услышал этот мысленный вопрос Александра.

– Да ты не суетись! – спокойно сказал он. – Все будет нормально. Переночуешь здесь, а завтра с утра спокойно возьмешь мед и пойдешь домой.

– Но Пелагея сказала...

– Пелагея сказала, потому что я ей так сказал. Не хотелось мне, чтобы она по этому саду гуляла. Ревность, знаешь ли... – И дед нежно погладил серебристые листочки королевы. – А пойдем, я покажу тебе еще кое-что.

Картина вокруг задрожала, расплылась, и декорации поменялись. Они стояли возле небольшой тенистой поляны, густо заросшей низкой травкой. Ее цветы чем-то напоминали ландыши розоватого цвета.

– Это лавандовый вереск! – сказал дед, присев на корточки и погладив нежный цветок. – А если по-научному, то андромеда. Именно ее нектар делает вересковый мед целебнонаркотическим. Цветет она два раза: ранней весной и сейчас. В наших краях не растет – я привез ее с ленинградских болот. – Дед грустно улыбнулся, вспомнив что-то, и поднялся.

Картинка снова расплылась.

– Ну а багульник ты уже видел, – махнул рукой дед. – Он тоже из вересковых, но слишком уж его много! Поначалу-то я его прямо выкашивал целыми полянами, чтобы освободить место для благородных вересков.

– Дед, скажи честно, – попросил Александр, – как получается, что я тебя вижу и слышу? Я сплю? Или я умер?