Журнал «День и ночь» 2011–03 (83) - Анатолий Аврутин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впрочем, патриотизм, православие и прочая ерунда, с точки зрения эстета Кутенкова, — не предмет поэзии. Этими глупостями занимаются только провинциалы. Ну, что с них взять?! Слава Богу, есть у нас Кутенков, без него мы никогда бы не узнали, что в бедствиях нашей литературы всему виной — провинциализм, традиция и смысл как таковой (смысл подобные нашему лапутянину деятели ещё — с презрением! — именуют «пафос»). Видимо, этому и научили юношу в Литературном институте (замечу — имени Алексея Масимыча Горького!!!), где он только что с отличием защитил выпускную работу.
Честно говоря, очень хочется осведомиться у главного редактора журнала «День и ночь», госпожи Саввиных, чем обусловлено пристрастие «ДиН» к лапутянским опусам? Это что — конъюнктура у вас теперь такая? Ай-яй-яй… а мы-то думали!
ДиН миниатюра
Римма Чучилина[15]
На бегу
СнотворноеВ автобусе на сиденье напротив молодая женщина увлечённо читает тоненькую брошюрку, торопливо переворачивает страницы. «Чем это она так увлеклась?» — заинтересовалась я и стала ждать возможности разглядеть название. Ага! «Правила…». Когда страничка снова перевернулась, показались картинки — дорожные знаки. Да это «Правила дорожного движения»! Наверное, дама на водительских курсах учится. Умничка! Времени не теряет. Одна моя молодая знакомая тоже занимается в автошколе. Правильно делают. Пока молодые, память хорошая, почему не заняться? Купят машины и будут заруливать.
Наблюдая за попутчицей, я вспомнила свои «Правила».
Эту толстую книгу приходилось читать каждый год. Один раз в году нужно было сдавать «Правила». «Правила техники безопасности при работе в электроустановке». Я тогда, после окончания техникума, работала на медеплавильном заводе электрослесарем по контрольно-измерительным приборам. И ежегодно приходилось терпеть экзекуцию «правилами». По добросовестности и исполнительности я брала в руки книгу, укладывалась в постель, так как любила читать лёжа, и открывала фолиант. Но дальше «Введения» и двух, от силы трёх страниц чтение не шло: я погружалась в дрёму, просто-напросто за-сы-па-ла. Каких трудов стоило, в конце концов, подготовиться к экзамену, кто бы знал! Зато с тех пор появилось у меня надёжное снотворное — «Правила техники безопасности при работе в элек… в эле…»
Небо в алмазах— Иди сюда, — зовёт Володя.
Ночь. Тёмная, но не кромешная. От морозца — душистая и нарядная. На крыльце изморозь. Первая, нежданная. Оттого и свежо. Осторожно спускаюсь по ступеням. Трава у крыльца тоже в инее, хрусткая.
— Смотри!
Поднимаю глаза и ошеломлённо замираю! Боже мой! Небо в алмазах! В брил-ли-антах! Небосвод густо усыпан звёздами. Крупные звёзды и маленькие звёздочки сияют, словно вымытые дорогим моющим средством. Начищенные до блеска, они ослепительны.
Поняла! На траве под ногами не иней — осыпавшаяся со звёзд серебристая окалина. Это она так посвечивает и похрустывает.
Страницы Международного сообщества писательских союзов
Александр Торопцев[16]
Человек, который владеет своим
О книге Ивана Переверзина[17]
Выпуск подготовила Марина Переяслова
Питтак, один из Семи мудрецов, сказал: «Владей своим».
Фрагменты ранних греческих философов. Ч. I. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. М., 1989, с. 93Вроде бы простая мысль, вроде бы и не так уж сложно жить, или, в нашем случае, коль скоро говорим мы о поэте, писать стихи, владея только своим. Вроде бы так и пишут стихи все уважающие себя поэты? Да нет, не все, далеко не все. И обвинять их за это не стоит. Магия прочитанного, осмысленно-книжного, а то и услышанного в умных беседах, конечно же, отзывается тем или иным образом в поэтической, да и в прозаической строке, в любом произведении искусства. И это правильно. Поэзия принадлежит поэтам. Во всех смыслах. Не поэты могут лишь читать и восхищаться, и только в этом смысле поэзия принадлежит всем. Во всех остальных смыслах она принадлежит только поэтам. Поэзия — это та же жизнь, та же природа, которая, по мнению очень многих гениев, говоривших о поэзии и поэтике, является самым первым, и главным, и лучшим Учителем. Природа — саморазвивающаяся, самодостаточная, владеющая своим и имеющая на это полное право. Природа, к которой принадлежат и сами поэты, даже поэты-книжники, о которых я ещё замолвлю слово.
Да, когда-то было начало всего, когда-то были гениальные наскальные живописцы, творцы «Риг-веды», «Шицзин», других шедевров «начального искусства», мудрецы (ещё не философы, но уже мудрецы!). Когда-то начало было, и гениям хватало лишь Природы, чтобы творить свои миры и в Природе творить Природу того или иного искусства, поэзию, например. Те времена вроде бы давно ушли, и в настоящее время всё реже можно увидеть строку поэта, который владеет своим, не своим прочитано-осмысленным (это тоже своё, коль скоро прочитанное осмыслено), но своим, первозданным, — исходящим из души, из того далёкого и вечного, с чего всё началось. Но те времена не ушли потому, что то начало вечно во времени и пространстве, и вечна душевная тяга к началу начал, к той причине причин, которая не даёт покоя неравнодушным, которую искать нужно, прежде всего, в себе самом, которая и называется своим и только своим.
В этом пространстве, в себе самом, ищет и находит свои истины поэт Иван Переверзин.
Его объёмная и глубинная книга «Грозовые крылья» начинается с раздела «Костёр любви».
Это — ответственное начало! Многие поэты всех стран и времён относились к любовной лирике, мягко говоря, странно. Очень часто они писали не о любви, семью рождающую, жизнь дарящую, а о состоянии влюблённости, как некоем временном умопомрачении, а то и об увлечении, и даже о флирте, и даже более того.
Помните, прекрасное стихотворение И. А. Бунина «В поздний час мы были с нею в поле»— любовная лирика. А вдохновенные арабские, и мусульманские, и персидские поэты. А китайцы и японцы. А Индостан во все времена! А в нашем Золотом, да и Серебряном веке мало ли было игривости флирта в любовной лирике! Лично я не против такой поэзии и всего, что с ней связано. Но, мне кажется, что лирика флирта гораздо мельче и проще, нежели то, что сокрыто в слове любовь, а значит, и в термине «любовная лирика».
Иван Переверзин, надо всё-таки быть честным в разговоре о честном поэте, иной раз «традиционен» в обширном понимании этого термина. Стихи «Твоё имя», «Самая красивая» и даже «Божественная нежность» и некоторые другие подтверждают вышесказанное. Но и в них поэт не просто искренен, но честен, до раскаяния честен:
В аду сгорю я, чёртов грешник,за то, что от шальной любвипостроил вдруг такой скворечник,что в нём подохли соловьи…
Или это откровение сильного человека, имевшего счастье так сильно любить:
И да простит меня Всевышний,Что только с женщиной одной —Я вспомню о бессмертье жизни —И обрету, как мир, покой.
Но почему-то мне кажется, что доминантой раздела «Костёр любви» являются следующие строки:
Но — сам себя забывая, —Выкрикну с болью: вернись!Сердца надежда земная,Памяти горькая жизнь.
Вырастут дочки, как птицы,Встанут легко на крыла, —Вот мы тогда и простимся —С прошлым, — была не была…
Роман в стихотворениях?
Это очень серьёзное, ответственное решение — назвать, без разрешения автора (!), его книгу «Грозовые крылья» «романом в стихотворениях».
Итак, начнём с композиции.
Книга Ивана Переверзина из девяти глав:
1. Костёр любви;
2. Единственный путь;
3. Европейские волны;
4. Грозовый сон;
5. Северное сияние;
6. На изломе времени;
7. Заводи берёз;
8. Звенящие мгновения;
9. Немеркнущий свет.
Ещё немного о главе «Костёр любви»
Всё наше, человеческое, начинается с любви. Не с акта физиологического познания, а именно с любви. Она не у всех влюблённых пар бывает идеальной, скорее, наоборот. Но в ней (мы говорим, прежде всего, о любви, рождающей семью, жизнь, и о влюблённостях, которые сопровождают нормального человека всю его жизнь), в любви, жизнь дарящей, в её судьбе (любовь, как явление в жизни любого человека, имеет право на свою личную судьбу), в ней, в любви, отражаются, находят приют и сострадание все перипетии семьи, или влюблённых, или даже лихо флиртующих и увлечённых, иной раз на годы, а то и десятилетия увлечённых этой лихостью. История любви в своём саморазвитии является прекрасным стержневым средством, даже опорой для романиста. Любовная линия является эмоциональной по определению, яркой по событийному ряду, «липучей» и легко сопрягаемой с другими линиями «каната жизни». Пиши о любви и вплетай в неё все человеческие, общественные, государственные и др. проблемы, тайны, интриги, и успех будет обеспечен.
