Шведский всадник - Лео Перуц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- И это все, что ты дашь старому товарищу? - вскричал Фейербаум, пытаясь схватить всадника за руку. - Я тебя сразу узнал, хоть ты и отрастил усы с бородкой. А впрочем, они у тебя уже и там, в "Семи пещерах", были. А ну-ка, слезай с коня! Выпьем по глотку за старые добрые времена!
И тут же умолк - усмешка исчезла с лица атамана. Оно стало грозным и совсем не похожим на прежнее; теперь перед ним был незнакомый и весьма суровый офицер. Никогда прежде не слыханный металлический бас прогремел над его головой. Всадник говорил на ломаном немецком языке:
- Что ты хочеть, монах? Полгульден тебе мало? Уйти с дорога, а то палка получишь!
Беглый монах в испуге уставился на вдруг ставшее чужим лицо бывшего атамана и торопливо поднял руки, призывая Бога в свидетели, что он не хотел оскорбить высокородного и доблестного господина офицера и что сам не знает, как это он ошибся.
Всадник оборвал его.
- Печално! Печална ошибка! - сказал он и выругался по-шведски. - Тебя мало полгульден? Уйти с дорога, скоттина!
Беглый монах послушно свернул с дороги, закатив свою тележку в колючий бурьян. А всадник пришпорил коня и ускакал. Громкий презрительный смех напоследок долетел до ушей Фейербаума - и опять показался ему знакомым! Бродячий монах стоял, разинув рот и хлопая глазами вслед шведскому офицеру, пока тот не скрылся из виду. Затем монашек торопливо перекрестился дрожащей рукой, со страхом думая о том, что это, должно быть, нечистый дух явился ему в наказание за грехи.
Часть III. ШВЕДСКИЙ ВСАДНИК
Было немного за полдень, солнце стояло в зените на безоблачном небе, всю местность заполнила солнечная тишина, когда бывший атаман, а ныне Шведский Всадник подъехал к заброшенной мельнице.
Ни ветерка, ни птичьего свиста кругом - одни стрекозы выводили свою летучую песенку да пчелы жужжали, словно бесконечно далекий орган. В долине за лесом, в урочище плавильных печей, механических мастерских и кирпичных заводов епископа, над еловыми кронами клубился густой дым.
Шведский Всадник оглядывался по сторонам со странным чувством печали и беспокойства, словно ему вновь грозила опасность. В конце концов, тряхнув головой, он отбросил от себя навязчивую мысль о том, что его здесь могут узнать. Спешившись, он привязал коня к дереву длинной шлеёй, чтобы дать ему немного погулять, отдохнуть и подкормиться травой.
Дверь мельницкого дома была на запоре, из трубы не вилось дымка, и даже оконные ставни были наглухо закрыты. Наверное, бывший мельник, этот восставший из могилы призрак, сейчас ехал, пощелкивая кнутом, по какому-нибудь венецианскому шоссе покупать всяческие дорогие товары своему господину - епископу, - а может быть, и самому дьяволу. Да если бы он даже и спускался сейчас с холма на своей ветхой повозке, всадник бы не испугался. Кто станет бояться жалкого старикашки?!
И он улегся в луговую траву, свободно разметав по ней руки и ноги. Предавшись мечтам, он и сам не заметил, как задремал.
На память ему пришел тот день, когда он, нищий, жалкий, замерзший и голодный, пришел на эту мельницу по глубокому снегу, пробиваясь сквозь сугробы в человеческий рост, и добыл книгу-реликвию, с которой началось его счастье. Теперь-то он твердо стоит на ногах, ходит в шляпе с перьями, имеет в кармане деньги и векселя и может выдавать себя за дворянина. А воскресший мельник со своей кривой пастью, который, возможно, еще появится в его жизни, конечно же, не приходил из ада. Он вообще был не реальным, а скорее, выдуманным существом, ибо адский огонь существует только в головах попов так объяснял ему Брабантец, объездивший все до одной страны, в которых жарят свиное сало на углях. Но что это за шум донесся вдруг до его ушей? Похоже на то, что турецкий султан штурмует Венецию. Несметное множество глоток вопило со всех сторон! Чего хотят эти люди, откуда они, что кричат? Со всех сторон низкие, высокие, глухие и пронзительные голоса кричали неизвестно кому одно и то же: - Бегите сюда! Бегите сюда!
Шведский Всадник огляделся. Где эти крикуны, чего им здесь надо? Но вблизи никого не было видно - лишь его лошадь щипала траву. Голоса тоже пропали - вокруг жужжали одни только пчелы.
Он прислонился к ограде, опустил голову на грудь и снова услышал те же голоса. Сотни разных голосов вблизи и вдали то тише, то громче взывали:
- Бегите сюда! Все сюда!
И вновь тишина.
Шведский Всадник хотел встать, но не смог. Какая-то непонятная сила держала его, одновременно поднимая над землей. Она несла его все выше и выше, а вокруг звучали все те же призывы. Так продолжалось до тех пор, пока вновь не наступила тишина.
Он парил высоко посреди облаков, а небо над ним так сияло, что глаза его не могли выносить этого света. Закрыв лицо руками, атаман разглядел сквозь пальцы трех мужчин, сидящих на трех престолах, к которым вели три ступени. Все они были одеты в подбитые мехом мантии и красные башмаки. Тот, кто сидел посередине, был ему знаком по иконам - то был святой Иоанн Богослов, апостол и канцлер небесного царства. Перед тремя престолами стоял гигантского роста ангел-херувим с обнаженным мечом в деснице, а вокруг голова к голове теснились небесные силы - человеческие фигуры в белых одеяниях. Они-то и взывали столь грозно:
- Бегите сюда! Бегите сюда! На суд во имя Господне! Ибо каждый должен был видеть, как совершится суд.
- Votre tres humble serviteur!15 - пробормотал Шведский Всадник, склоняясь в почтительном поклоне перед апостолом Иоанном и снимая свою шляпу на дворянский манер. И никто из троих не удостоил его взглядом. И когда небесные жители умолкли, возвысил голос ангел с мечом. И голос его прогремел как раскат грома:
- О, члены Высшего суда, я вопрошаю вас: настал ли день и время свершить суд над этим грешником, призванным с земли?
И все три мужа в мантиях ответили хором:
- Так повелел Всемогущий Судия! Быть посему! Время настало!
Ангел с мечом взглянул в сияющую высь и воскликнул:
- Всемогущий Господь, Судия и Повелитель! Истинно ли будет свершить суд уже ныне?
И страшный голос Бога, подобный порыву бури, ответил с высоты:
- Суд собран воистину, и кто имеет обвинить, да явится и обвиняет!
В небесном воинстве послышался шепот и шелест крыльев. И вновь наступила тишина. Лишь теперь Шведский Всадник ощутил настоящий ужас.
"Что со мной? - спросил он себя. - Что ждет меня здесь?" Он растерянно ощупал свой голубой мундир и оглянулся, ища пути скрыться в толпе. Но все глаза смотрели прямо на него, и не было ему спасения. И ангел с мечом заговорил вновь:
- Тогда я обвиняю этого человека, вызванного на суд, в том, что многие годы он был вором и крал у бедных крестьян хлеб, колбасы, яйца, сало, вино и все, что только находил. И в этом, первом еще только грехе, я обвиняю его перед Высшим судом!
- И только-то? - сурово спросил святой, сидевший справа от апостола Иоанна. - На земле трудно жить, и не все могут заработать себе на хлеб, сало, яйца и вино. Не за это мы судим людей!
- Он был так беден, что у него не было ничего своего, кроме собственной тени, - добавил святой с левой стороны. И великий Иоанн, канцлер Божий, поднял свое худое и строгое лицо и произнес:
- Бедняк в лохмотьях - вот кем он был, когда вступил на путь воровства. Кто может обвинить его в этом, когда богатые неправедными путями умножают свои богатства?!
- За это пусть идет своим путем, он невинен! - прогремел с высоты голос Бога, благостный и звучный, словно огромная арфа.
- Хвала Богу! - прошептал Шведский Всадник, вытирая со лба холодный пот.
- Слава святому имени Его! - прозвучал хор ангелов, бывших вокруг.
Но ангел с мечом не сошел со своего места. Нахмурив брови, он глянул на обвиняемого и обратился к трем судьям:
- Но это еще не все! Я обвиняю его в том, что он стал святотатцем и обворовывал церкви. Целый год он грабил и воровал из храмов и часовен серебряную утварь, и кадильницы, и блюда, и чаши причастия, и светильники, и золотые ларцы для святых реликвий. И все это он хотел использовать для своего счастья и обогащения. В этом я обвиняю грешника сего, и повторяю мое обвинение, и требую кары ему!
- Да, я делал все это, помилуй меня, Боже! - простонал Шведский Всадник, в ужасе глядя на строгий лик святого Иоанна. - Помилуй меня, Боже!
И хор вознес мольбу "Господи, помилуй!", словно бы сочувствуя атаману грабителей.
И заговорил святой, сидевший справа:
- Золото и серебро суть оружие зла на земле, и суть они страшное зло. Мы никогда не стяжали их, и это - не наше!
И левый судья повторил:
- Это - не наше! Все это суета людская. Одна молитва святой Марии, произнесенная со смирением и верой, значит для нас больше, чем горы золота, пожертвованного во храмы.
- Воистину, это не наше, - скрепил святой Иоанн и обратил светлый взор к небу. - Когда Ты, Христе Иисусе, был с нами на земле, Ты не сбирал ни золота, ни серебра. Что же повелишь Ты нам ныне?
Со светлой высоты вновь прозвенел благосклонный голос Всемогущего:
