Нацисты: Предостережение истории - Лоуренс Рис

12 марта 1938 года Гитлер с триумфом вошел на территорию Австрии – своей родины. В сохранившемся до нашего времени кинофильме мы видим бушующие эмоции австрийцев – они рыдают, кричат, скандируют: «Один рейх, один народ, один фюрер!» Немецких солдат осыпают цветами и поцелуями. Если даже посмотреть этот фильм таким, каков он есть, безо всяких комментариев, сопровождаемый лишь исступленными криками австрийцев, бьющихся в экстазе, то кажется, что кинопленка отражает истинный дух того времени. Восторгу немцев, удостоившихся такого искреннего почитания, также не было предела. «Это был лучший день в моей жизни, – вспоминает Рейнхард Шпитци. – Я ехал в кортеже вместе с Гитлером, в шестой машине, и не мог сдержать слез радости».

Для таких жителей Австрии, как Сюзи Зейтц, Гитлер предстал в новом свете – теперь они увидели у него искреннюю заинтересованность в их народе. Все тогда умоляли: «“Возьмите нас к себе, мы хотим стать частью Германии, давайте объединим наши державы!” Сам народ будто бы давал Гитлеру единодушный ответ на вопрос, который тот даже не собирался задавать; ведь все мы отлично знали о намерениях фюрера относительно Австрии – он не считал нашу страну равной рейху». Однако оказалось, что Гитлера глубоко тронул радушный прием австрийцев – настолько, что он принял решение изменить планы касательно политической судьбы их страны. Раньше он твердо намеревался ограничиться созданием марионеточного правительства в Австрии. Теперь же, увидев своими глазами, насколько искренней поддержкой он пользуется среди жителей своей исторической родины – города Линц, он изменил свое мнение. Фюрер решил, что Австрия достойна большего, чем просто стать безвольным орудием в руках рейха; теперь он готов был наделить австрийцев статусом равноправной нации. Германии и Австрии предстояло слиться в по-настоящему единое государство.

Сегодня нам трудно понять радость, с которой местные жители приветствовали на своей земле нацистов в целом и Гитлера в частности. Однако на самом деле именно такой реакции и следовало ожидать – ведь, по сути, немцы собирались исправить ошибки и несправедливость, допущенные Версальским договором, заключенным после Первой мировой войны. Еще двадцать лет назад Австрия и сама была державой мировой величины, утопала в роскоши, будучи Австро-Венгерской империей; но поражение в войне снизило статус этого государства до скромного уровня, скажем, Швейцарии. И теперь австрийцы намеревались вернуть себе былое величие, объединившись с Германским рейхом.

После триумфального шествия по Линцу в марте 1938 года четырнадцатилетней Сюзи Зейтц посчастливилось пожать руку самому Гитлеру: этот миг до сих пор остался светлым образом в ее памяти: «Мы увидели его. Воцарилась полнейшая тишина. Все так волновались – мне и самой казалось, будто сердце вот-вот выскочит из груди. Когда Гитлер поравнялся со мной, я чуть не забыла подать ему руку. Я только смотрела на него и видела добрые глаза этого человека. В душе я дала фюреру клятву: “Я всегда буду предана вам, потому что вы – добрый”. До сих пор не могу поверить, что это происходило со мной наяву. И позднее я сдержала свое обещание – все свободное время после школы усердно трудилась, потому что повсюду звучали его лозунги: “Вы все, – взывал к своему народу фюрер, – вы все должны помогать мне строить величайшую империю, где все будут счастливы и где каждый посвятит свою жизнь одним только добрым делам”».

И все же это объединение носило насильственный характер. На самом деле еще на австрийской границе Гитлера встретил Генрих Гиммлер, который прибыл в страну накануне ночью, чтобы «очистить» Австрию от любых «оппозиционных элементов». Первыми под удар попали австрийские евреи. Вальтер Каммерлинг, еврейский юноша пятнадцати лет, жил тогда в Вене: «Мы остались дома, но все равно слышали голоса, доносившиеся снаружи. Все население Вены – кроме, разумеется, евреев – вышло на улицы; люди ликовали, они праздновали приход Гитлера в Австрию. Но уже наутро нам открылось истинное лицо режима – витрины всех еврейских магазинов оказались разбитыми, а встречные прохожие уже могли напасть на любого из нас…

Мы были вне закона, нам не у кого было искать защиты. Любой чистокровный австриец мог сделать с нами все, что заблагорассудится; наши же сограждане врывались в наши дома и выбрасывали нас на улицу». СС, охранные отряды, всячески поощряли этот произвол, особенно им понравилось одно мероприятие, устроенное австрийцами, – принудительная уборка улиц. «Помню, я тогда тоже драил улицы вместе со всеми, – рассказывает Вальтер Каммерлинг. – В тот день мне особенно запомнилось то, как прилично одетая женщина (сразу видно – не из числа необразованных пролетариев) стояла и держала на руках чудесную белокурую девочку, поднимая ее повыше, так, чтобы той было лучше видно, как нацистский штурмовик, парень лет двадцати – двадцати двух, избивает ногами старого еврея. Предполагалось, что несчастный должен был скрести мостовую, не опускаясь на колени, а лишь наклоняясь низко, до самой земли. Однако тот, в силу преклонного возраста, не удержался на ногах и упал – за что его тут же наказал эсэсовец. Все вокруг глумливо смеялись, будто перед ними разыгрывали уморительную сценку. Малышка смеялась вместе со всеми. Это потрясло меня до глубины души».

Сюзи Зейтц также рассказывает о том, как легко местные жители приняли идеи антисемитизма: «Не стану скрывать – евреев у нас всегда недолюбливали… Они всегда казались нам совершенно другими, не такими, как мы. Даже дома, в семейном кругу, мы рассказывали анекдоты о евреях, настолько сильна была наша неприязнь. Хотя нельзя сказать, что этот вопрос очень уж занимал нас – нет, у нас были свои дела, хотелось поиграть, побегать, просто побродить по окрестностям родного города. Но мы точно знали – для евреев наша земля никогда не станет родной». Так, Австрия, страна, где к евреям зачастую относились безо всякой приязни, стала настоящими охотничьими угодьями для охранных отрядов. Австрийских иудеев вынудили бежать из страны. После аншлюса, за шесть месяцев травли, устроенной Адольфом Эйхманном, Вену покинула треть проживавших там евреев. Эмигрантам пришлось оставить в Австрии все нажитое трудом добро. Нацисты же попросту прибрали его к рукам.

Генрих Гиммлер понял, что в будущем территориальная экспансия может наделить СС новой властью. В ноябре 1938 года он сказал своим генералам следующее: «Перед Германией лежит сейчас два пути – стать величайшей Германской империей или кануть в Лету. Чем усерднее вы, охранные отряды, будете выполнять свой долг, тем скорее фюрер построит эту великую империю, великий Германский рейх, величайшую империю всех времен и народов»22. Насилие, которое принесли с собой в 1938 году в Австрию эсэсовцы, символизировало начало правления нацистов в государстве. За пределами Германии бойцы СС чувствовали, что у них развязаны руки, а потому и намеревались орудовать, не зная пощады.

Германское Министерство иностранных дел купалось в лучах славы, принесенной успешным аншлюсом. «О присоединении Австрии тогда действительно мечтала вся нация, – рассказывает мне Манфред фон Шредер. – Популярность Гитлера достигла пика. Это событие праздновали все жители Германии, без исключения». По словам Шредера, эйфория охватила и самого фюрера: «Он был опьянен собственным успехом, который подстегнул его манию величия».

Вдохновившись бескровным аншлюсом, Гитлер обратил свой взор на Чехословакию. Он понимал, что в силу стратегически выгодного географического положения этой страны на карте Европы ему не удастся продолжить экспансию, не нейтрализовав чешских войск. Самым очевидным способом ослабить Чехословакию было подстрекать этнических немцев – их проживало в Судетской области более трех миллионов – к дальнейшему недовольству, поскольку эти немцы уже сами требовали себе куда более широких прав. Всего недели через три после своего триумфального въезда в Австрию Гитлер созвал в Берлине конференцию, на которой встретился с лидерами Судетской немецкой партии и сообщил, что намерен «урегулировать» их вопрос «в ближайшем будущем». Гитлер знал, что мировая общественность не позволит ему напасть на Чехословакию без повода, а потому, одобрив агитационную программу Судетской партии, направленную против чешского правительства, он не стал ничего предпринимать, позволив дальнейшим событиям развиваться без его непосредственного участия.

Правительство Чехословакии оказалось в отчаянном положении – ведь, по сути, страна возникла только после установления Версальской системы. Это сделало Чехословакию объектом ненависти и презрения со стороны нацистов, а огромное количество разрозненных национальных меньшинств только усиливало внутренний экстремизм. Однако справедливость в ненависти немцев к Чехословакии видели и некоторые иноземные государства, например Англия, которая даже выступила в поддержку судетских немцев. Так, 7 сентября 1938 года в газете «Таймс» появилась редакционная статья, автор которой призывал жителей Судетской области присоединиться к Германскому рейху.