Новая алмазная сутра - Бхагаван Раджниш

Когда муха подлетела близко к нему, он чуть-чуть легко двинул рукой, и муха вылетела в окно. Затем он коснулся кнопки и окно закрылось. Он ни разу не оторвал взгляд от дороги и ничего не сказал. Так по-дзенски и с такой грацией.

Также он вел себя и с Шилой. Спокойно и расслабленно он ждал, пока она выберет свой выход. Он был все еще и ее Мастер тоже, он любил ее и доверял Будде в ней. Я знаю, Ошо доверял Шиле, потому что я наблюдала его близко в течение пятнадцати лет и этот человек был Доверие.

То, как он жил свою жизнь, было чистое доверие, и то, как он умер, показывает его полное доверие.

Я спросила его, какая разница между человеком, который доверяет, и наивным, и он сказал, что быть наивным, значит быть невежественным, а доверие - это понимание.

"Оба будут обмануты - и тот, и другой, но человек, который наивен, будет чувствовать себя обманутым, будет чувствовать себя надутым, будет чувствовать гнев, начнет не доверять людям. Его наивность рано или поздно станет недоверием.

"А человека, который доверяет, тоже надуют и обманут, но он не будет чувствовать себя задетым. Он просто будет чувствовать сострадание к тем, кто надул его, кто обманул его, и он не потеряет своего доверия. Его доверие будет возрастать, несмотря на все обманы. Его доверие никогда не превратится в недоверие человечеству. В начале они выглядят одинаково. Но в конце, качество наивности обращается в недоверие, а качество доверия продолжает становиться более доверяющим, более сострадательным, более понимающим человеческие слабости, человеческую неустойчивость. Доверие настолько драгоценно, что человек готов потерять все, только не доверие".

("За пределами просветления")

Я иногда думала, может ли Ошо видеть будущее, потому что если я иногда видела проблески событий до того, как они случались, он, точно, мог смотреть все кино.

Однако как я это понимаю, все его учение состояло в том, чтобы быть в моменте.

Этот момент - это все.

"Кто заботится о будущем? Я живу СЕЙЧАС"... Ошо.

Вивек пришла в Джесус Гроув, для того, чтобы встретиться с Шилой. После того, как она выпила чашку чая, ей стало плохо, и Шила отвела ее домой. Я видела их из окна моей комнаты для стирки; Шила поддерживала Вивек, как будто та едва могла идти. Деварадж осмотрел ее и обнаружил, что ее пульс был между ста шестьюдесятью и ста семьюдесятью, и ее сердце было не в порядке.

Несколько дней спустя Ошо прервал свое молчание и начал давать дискурсы в своей гостиной.

Там было место человек для пятидесяти, так что мы посещали их по очереди, и видео дискурса показывалось для всей коммуны следующим вечером в Раджниш Мандир.

Он говорил о восстании, которое против послушания, о свободе и ответственности, и он даже сказал, что он не оставит нас в руках фашистского режима.

Он сказал, что наконец-то он говорит с людьми, которые могут принять то, что он говорит, что в течение тридцати лет ему приходилось маскировать свои послания среди сутр Будды, Махавиры, Иисуса и т.д. Теперь он будет говорить неприкрытую правду про религии.

Он подчеркивал снова и снова, что чтобы быть просветленным, вам не нужно быть рожденным от девственницы; на самом деле все истории вокруг просветленных людей это ложь, придуманная священниками.

"...Я такой же обычный, как и вы, со всеми слабостями, со всеми неустойчивостями.

Это нужно подчеркивать постоянно, потому что у вас есть тенденция это забывать.

И почему я подчеркиваю это? Для того, чтобы вы могли увидеть очень важный момент: если обычный человек, который в точности как вы, может быть просветленным, тогда для вас тоже нет проблем. Вы также можете быть просветленным..."

"Я не даю вам никаких обещаний... никаких стимулов... никаких гарантий. Я не беру никакой ответственности от вашего имени, потому что я уважаю вас. Если я беру ответственность на себя, тогда вы рабы. Тогда я ведущий, а вы ведомые. Мы товарищи по путешествию. Вы не за моей спиной, но рядом - просто вместе со мной.

Я не выше, чем вы, я просто один из вас. Я не провозглашаю никакого превосходства, сверхъестественной силы. Вы видите, в чем суть? Сделать вас ответственными за свою жизнь, это дать вам свободу".

"Свобода - это огромный риск... никто не хочет на самом деле быть свободным, это просто разговоры. Каждый хочет быть зависимым, каждый хочет, чтобы кто-то другой взял ответственность. В свободе вы ответственны за каждое действие, каждую мысль, каждое движение. Вы не можете что-то свалить на кого-то другого".

Я вспоминаю, что однажды, когда все было хаотично, и с Вивек было трудно, Ошо сказал мне, выглядя слегка удивленным: "Ты такая спокойная".

Я ответила, что это потому, что он помогает мне. Он ничего не сказал, но я почувствовала, как мои слова застыли в воздухе, а потом упали и разбились у моих ног.

Я не могла даже взять ответственность за свое спокойствие. Ошо должен быть причиной.

Он спрашивал меня, как чувствует себя коммуна. Тот же самый вопрос он задавал годами раньше, когда был в молчании. Я отвечала, что сейчас он снова говорит, и она чувствуется как его коммуна. Она больше не чувствуется коммуной Шилы. Шила теряла свое положение звезды. Она больше не была единственным человеком, который видел Ошо, каждый его видел, и не только это, мы могли задавать ему вопросы для дискурса.

То, о чем говорил Ошо, открывало людям глаза. Его беседы о христианстве были неистовыми, даже для того, кто слушал Ошо много лет. Он называл их лопатами, долбанными лопатами. Именно эти беседы, должно быть, вселили страх в сердца и желудки христианских фундаменталистов, а не то, что он не имел правильной туристской визы.

Шила собрала общее собрание для всей коммуны, оно должно было проходить в Раджниш Мандир. Вивек подозревала, что Шила попытается остановить беседы Ошо, так что мы выработали план, по которому несколько человек будут распределены по Мандиру и будут кричать: "Пусть он продолжает говорить". Так люди поймут, что происходит, и каждый начнет скандировать, чтобы он продолжал говорить! Я села в конце Мандира и включила магнитофон, спрятанный под курткой, просто чтобы хорошо записать, что будет на собрании.

Шила начала говорить, что в связи с приближающимся фестивалем так много работы, просто "завал", и будет невозможно готовиться к фестивалю и ходить на дискурс.

Моя реплика... "Пусть он продолжает говорить. Пусть он говорит!" - орала я.

Молчание. Где мои друзья анархисты? "Пусть он говорит! " - продолжала я кричать, а люди оборачивались, чтобы посмотреть, какой идиот срывает собрание. Я видела, что они не верят своим глазам - Четана. Четана? Но она была всегда такой тихой.

Должно быть, сошла с ума. Каждый знал, что не было завалов работы, но никто не мог понять, чего Шила добивается, и собрание обернулось полной растерянностью и кончилось компромиссом.

Наш Мастер, который говорил, никогда, никогда не идите на компромисс, и мы, не зная, согласились на компромисс, который означал, что Ошо будет говорить для нескольких человек каждый вечер, и также будет видео после того, как каждый закончит свою двенадцатичасовую работу и съест ужин. Конечно, даже самые преданные ученики засыпали во время видео. Не только его слова были не слышны, люди чувствовали вину за то, что они не могли оставаться бодрствующими! Когда Вивек ехала на машине вместе с Ошо к Ранчо, они проезжали мимо группы людей около речки, которые собирали камни и опавшие сучья. "Что они делают?" - спросил Ошо. "Они, должно быть, разбирают завал", - сказала Вивек. Поиски завала стали большой шуткой среди санньясинов.

Ошо очень заболел, и вызвали специалиста, который его навестил. У Ошо была инфекция в среднем ухе, и он испытывал сильную боль примерно шесть недель.

Дискурсы и поездки на машине были прекращены.

Я работала в саду почти год, а Вивек занималась стиркой для Ошо. Не могу сказать, что я жила без своих травм и трудностей, и работа с растениями и деревьями была для меня большим утешением.

Вокруг дома Ошо теперь были сотни деревьев: были посажены сосны, голубые ели, красные деревья, и некоторые были уже шестьдесят футов высотой. Там был водопад, который тек мимо его окна, огибал плавательный бассейн и ниспадал второй раз в бассейн, окруженный плакучими ивами. Вишневые деревья в цвету, высокая трава пампасов, бамбук, желтая форсайтия и магнолии были по обе стороны небольшого потока. Сад роз был прямо перед окнами столовой Ошо, а в помещении для машин был фонтан, в котором была статуя сидящего Будды, размером с человека. Тополя росли вдоль дороги для машины и заканчивались у рощи серебристых берез. Поляны теперь были покрыты роскошной зеленью и раскинулись вместе с дикими цветами на все окрестные холмы.

В саду было три сотни павлинов, танцующих в своем оперенье психоделических цветов. Шесть из них были чисто белые, и эти шесть были самые непослушные. Они имели обыкновение стоять перед машиной Ошо, с раскрытыми хвостами, похожие на гигантские снежные хлопья, и не пускали его проехать через них. Ошо всегда любил жить с садами и красивыми птицами и животными. Он хотел, чтобы в Раджнишпураме был создан олений парк, и нам пришлось вырастить для оленей люцерну, чтобы держать их вдали от охотников.