Либерея раритетов - Борис Горай

Голова сторожа медленно склонялась набок. Он привалился к стене, вяло мусоля в губах потухший окурок папиросы.

- Это кто ж такой? - лениво поинтересовался Илья. - Благодетель-то?

- Умный человек. Над реставраторами начальник.

Завсегда уважит. Я ему тут, почитай, все показал... Самую малость себе оставил. Про черный день... Ну ты походи недалече, я вздремну. Только далеко не забредай, тут и заблудиться недолго. Бывали случаи.

Карзанян взял фонарь, вышел за дверь, приоткрыл ее пошире и двинулся по плотной темноте, разрываемой лучом фонаря. Без сторожа он вряд ли нашел бы обратную дорогу, а небольшое самостоятельное путешествие ему ничем не грозило. Илья пошел вдоль правой стены, уверенный, что, возвращаясь обратно вдоль левой, всегда сможет выйти к склепу.

"Интересно, Иннокентич спьяну сболтнул про книги или в самом деле что-то знает? А благодетель у него, видно, не случайный оказался. Есть о чем доложить полковнику", -думал Илья, медленно продвигаясь по коридору и открывая подряд все двери в стенах.

Некоторые из них подавались с трудом. Приходилось обеими руками, ухватившись за массивные кольца, служившие ручками, упираться ногами в стену и дергать дверь на себя. Илья знал, что искать. Где-то у сторожа есть тайник, где он что-то припрятал "про черный день", и если он вообще существует, то должен находиться где-то неподалеку от места частого обитания Пантелеймона.

Давно было пора возвращаться назад, а Илья все кружил на одном месте. Он смотрел на хорошо различимые отпечатки подошв своих сапог на полу у двери, они вели к ней.с двух сторон. В душу начал заползать холодок. Он посветил вокруг себя фонарем и прижался спиной к холодной стене. Все вокруг было истоптано.

Куда бы он ни поворачивал, везде натыкался на тупики и двери. Похоже, и на этот раз правило правой стороны подвело его - он заблудился.

Х

На следующий день на утреннем совещании полковник Смолянинов, с плохо скрытой иронией выслушав доклад Карзаняна о его приключениях в пещерах монастыря, запретил подчиненным без особой нужды и близко, подходить к его стенам. Логвинов, присутствовавший вместе со всеми, молча торжествовал: его версия о том, что источник появившихся в городе древностей находится в монастыре, подтвердилась. Оставалось "побеседовать" с Москвиным, дядей Лешей и в первую очередь заведующим реставрационной мастерской Казаченко. Этим они и собирались сегодня заняться, как вдруг поступило сообщение о краже из квартиры Ревзина. Вадима Сычева, к его удивлению, ввели в оперативную группу. Закончив отчет о вечере, проведенном в компании "книголюбов", Логвинов пошел домой: полковник Смолянинов объявил, что ему положен отгул за работу в прошлый выходной, тем более что и сегодня воскресенье. Кроме Кима и полковника, никто пока еще не знал, что это за отгул и с чем он связан. Сам же Логвинов старался об этом не думать, но волей-неволей мысли его то и дело возвращались к этому злополучному заявлению, написанному от имени Ревзина.

Больше всего озадачивал один вопрос: откуда те, кто стоит за Ревзнным, могли знать его, Кима, фамилию.

Не было в жизни Логвинова дня, которого он ждал бы больше, чем завтрашнего понедельника. Он верил, что политотдел вместе с кадровиками во всем разберутся и он сможет опять приступить к работе. Но на душе было неспокойно, тем более что вчера, когда он поздно вернулся с работы, жена посмотрела на него не укоризненно и ласково, как всегда, а тревожно и настороженно, будто знала о свалившейся на него беде, но не знала чем помочь.

Судя по всему, кража произошла среди бела дня.

Сразу после совещания Сычев приехал на место происшествия. Вскоре в доме по Петропавловскому переулку появился и Карзанян, заходивший в р.аиотдел. В последнее время на его участке происходило все больше загадочных событии.

- Ты во дворе был? - недовольно буркнул Вадим Илье.

- Глухое дело.

- Ну конечно, это тебе не то, что в монастырском подземелье. Там бы ты враз разобрался.

- Уже раззвонили?

- Еще бы. Тебя всю ночь искали, целый город на ноги подняли. Смолянинов чуть не приказал пруд около монастыря растопить и воду спустить. Жаль, ты раньше объявился: не успели ребята рыбкой полакомиться. А как Логвинов в колодец за тобой лазил, знаешь?

- Ничего я не знаю, - хмуро ответил Илья. - В какой колодец?

- Да около монастыря колодец оставили открытым.

Ким тебя там и искал - может, ты туда провалился?

Как же ты в пещеры-то попал?

- Ладно, - отмахнулся Илья, - долгая история.

Расскажи лучше, почему меня в монастыре искали? Да еще пост там оставили?

- Тебя ребята по дороге к монастырю видели, когда мимо на патрульной машине проезжали.

- Ясно.

- Темнишь ты чего-то, Илья.

- Чего темнить-то? Задание выполнял.

Вадим откровенно расхохотался:

- Ну ты даешь, задание. Ты на свои руки посмотри. Живого места нет. Камни, что ли, ворочал, Пинкертон? Головой работать надо, а руками - пусть те, у кого головой не получается.

Карзанян с трудом подавил в себе желание вот прямо здесь, сейчас сказать ему все, что о нем думает.

И уж совсем не хотелось обсуждать с ним, как долго он бродил по подземелью, о чем передумал за эти часы, как терял надежду и как обретал ее вновь, мысленно беседуя с отцом. Тот любил повторять: "В любом безвыходном положении есть возможность для маневра". И Илья нашел то, что искал, потом нашел выход наружу. А выходя за ворота, перепачканный, с разбитыми руками, измученный и усталый, он был доволен: отец похвалил бы его. Может быть, скупо, а то и вовсе молча, но похвалил.

Воспоминания пронеслись в несколько мгновений однако их хватило, чтобы взять себя в руки.

- Я некоторых знаю, которые ни руками, ни головой не умеют, а уже в управлении работают. По-всякому бывает. Ладно, пойдем на улицу.

Они вышли во двор поговорить с жильцами соседних домов, спросить, не заметил ли кто-нибудь из них людей, грузивших в машину домашние вещи. Во дворе они встретили Логвинова, который, не усидев дома, решил осмотреть обворованную квартиру. К этому времени следователь, эксперт и проводник с собакой, потерявшей след на улице неподалёку от подъезда, уже уехали.

От царившего в квартире совсем недавно своеобразного порядка не осталось и следа. Пол устилали осколки стекла. Книги, сброшенные с полок, громоздились друг на друга. Дверцы шкафа и буфета распахнуты настежь. Преступники явно что-то искали. Нет, не ценности и не деньги, которые здесь никогда не водились.

Ясно, что их интересовали книги. Что же еще?

Ким обвел взглядом комнату, задержался на надписи "Звучат лишь письмена", поднял с пола одну из книг в темном добротном переплете, раскрыл ее. "Книги не только собирали, но и уничтожали, - читал Логвинов. - Испанский монах Диего де Ланда, написавший историю народа майя, жившего на территории Центральной Америки, был главным вдохновителем уничтожения культуры на Юкатане, организатором массового сожжения книг из библиотеки майя. Он писал: "Мы нашли у них большое количество книг... и, так как в них не было ничего, в чем не имелось бы суеверия и лжи демона, мы их все сожгли; это их удивительно огорчило и причинило им страдание". Так были беспощадно уничтожены памятники древней культуры. Есть сведения, что до прихода завоевателей в одном из храмов хранилась полная история майи, выгравированная на 52 золотых досках. Когда пришли испанцы, жрецам удалось спрятать доски. До сих пор они не найдены".

Пробегая глазами, Ким перевернул несколько страниц. Книга его заинтересовала. Возможно, не стоило столько времени просиживать в библиотеке? Можно было прийти сюда и узнать гораздо больше об истории книжного дела, а теперь обнаружить то, что искали преступники. Что же им тут понадобилось?

Он поднимал книги с пола, перелистывал, ставил на полки. Некоторые из этих издании встречались ему в библиотеке. Другие были неизвестны и разжигали в Киме неугасимое любопытство историка.

Он поудобнее уселся в глубокое кресло. "...Долгая и -трудная работа письма и украшений, - читал Ким, - дорогой материал (пергамент, привозная бумага, кожа для переплета, серебряные кованые застежки, ткань для переплета: парча, бархат; украшения из серебра, золота, драгоценных камней), роскошные переплеты - все делало старинную книгу Руси редкостной и драгоценной. При пожарах прежде всего спешили вытащить вместе с иконами книги. При взятии города книги составляли заманчивую добычу. Монастырские власти наиболее дорогие книги хранили в казне, то есть в кладовых вместе с ценными вещами".

Оглядев еще раз учиненный в квартире Ревзина разгром, Ким пришел к выводу, что кража проходила спешно. Охота за книгами продолжается. И сейчас, почти через две тысячи лет, они остаются предметом добычи, только уже не военной, а преступной. Знали бы Лукулл и Цезарь, какие у них будут предприимчивые последователи, позавидовали бы. Без осадных машин и многотысячного войска монастыри берут - голыми руками. "А в эту квартиру "библиоманы" не случайно наведались, - решил Ким. - Каталоги им нужны, чтобы не продешевить, повыгоднее, со знанием дела продавать старину. Не очень-то они на меня рассчитывают. Видно, не показался я им: не того масштаба специалист. Соображает дядя Леша. Умен мужик!"