Таблетки для рыжего кота - Мэг Кэбот

Я на время прекратила бороться с посудой.

— Английская программа для детей? Да, слышала, ребенок Пэтти ее обожает.

— Нет, это австралийская детская группа, — поправил папа. — Но наш проект тоже из этой области. Мы с Ларри планируем продвигать детскую музыкальную программу на видеокассетах и DVD. Стоимость производства по сравнению с деньгами, которые можно на этом заработать, буквально ошеломляет своей ничтожностью. И тут появляешься ты. Мы бы хотели, чтобы ты стала звездой этих видео — хозяйкой шоу, певицей и автором песен. Детей ты всегда очень привлекала, было что-то такое в твоем голосе, в манере петь… а может быть, все дело в светлых волосах. Ты будешь играть главную роль, а все остальные персонажи будут рисованными, в общем, ты будешь единственным человеком. В каждой серии ты будешь касаться новой темы — приучение к горшку, детский сад, страх утечь вместе с водой в сливное отверстие в ванне и так далее. Мы прикинули цифры и думаем, что нашим конкурентам — «Дора-исследователь» и «Вигглз» — придется побегать. Передачу собираемся назвать «Мир Хизер». Что ты об этом думаешь?

Я забыла про посуду. Теперь я стояла возле раковины и смотрела на папу. У меня было такое ощущение, будто мой мозг — это DVD-проигрыватель, в котором нажали кнопку «пауза».

— Что? — очень умно спросила я.

— Девочка моя, я знаю, что ты настроилась на получение высшего образования. — Папа снова подался вперед. — И ты прекрасно можешь продолжать учиться. В этом-то вся прелесть проекта. Никаких турне, никакой рекламной кампании. Во всяком случае, сейчас. Нам только нужно, чтобы были написаны песни и записано видео, тогда мы выбросим его на рынок и посмотрим, как оно пойдет. У меня такое чувство, и Ларри со мной согласен, что диски пойдут «на ура». Тогда можно будет поработать с твоим расписанием, чтобы организовать рекламу — любую, какую нам захочется. Ты заметила, что я говорю «мы»? Сколько ты захочешь работать — много ли, мало ли, — на этот раз нагрузка целиком зависит от тебя. Хизер, я не твоя мать, и ни в коем случае не хочу, чтобы ты работала на износ.

Я все еще не могла как следует вникнуть в смысл папиных слов.

— Ты хочешь сказать, что я… что мне нужно бросить работу в Фишер-холле?

— Ну-у, — медленно сказал папа, — боюсь, что придется. Но, Хизер, твоя работа над этим проектом будет хорошо оплачиваться, ты получишь солидный аванс, скажем, раз в сто больше того, что ты зарабатываешь в Фишер-холле за год. Плюс гонорары. И, думаю, Ларри не будет возражать, чтобы ты получала процент от общей прибыли.

— Да, но… — Я заморгала. — Не знаю, бросить работу… У меня хорошая работа. В ней есть свои преимущества. Освобождение отплаты за обучение. И медицинская страховка.

— Хизер! — В голосе папы начало сквозить нетерпение. — Общая прибыль «Вигглз» — примерно пятьдесят миллионов долларов в год. Думаю, имея пятьдесят миллионов в год, ты сможешь позволить себе любую медицинскую страховку, какую только захочешь.

— Да, — согласилась я, — но ты же не можешь быть уверен, что эти штуки на видео будут хорошо продаваться. Может, они в итоге получатся паршивыми. Вдруг они не понравятся детям? И дело кончится тем, что их будут продавать в супермаркетах по бросовой цене.

— Да, мы идем на определенный риск, — кивнул папа.

— Но… Я никогда не писала детских песен. Я пишу песни для взрослых, для таких, как я.

— Все правильно, — сказал папа. — Но песни для детей будут не так уж сильно отличаться от песен для недовольных жизнью молодых женщин вроде тебя.

Я снова недоуменно заморгала.

— Недовольных жизнью?

— Вместо того чтобы ныть из-за размера твоих джинсов, — продолжал папа, — ты будешь ныть, что у тебя нет таких же штанишек, как у больших девочек. Если честно, Хизер, я из-за тебя пошел на риск. Ларри хочет пригласить Мэнди Мур, но я его попросил повременить с этим. Сказал, что ты наверняка придумаешь что-нибудь сногсшибательное.

Я покачала головой.

— Папа, я не хочу писать и петь песни про штанишки и горшки.

— Хизер, — вздохнул папа, — мне кажется, ты не понимаешь. Это редкостная возможность для всех нас. Но в первую очередь для тебя. Это шанс выбраться из гадюшника, в котором ты работаешь, из того самого места, между прочим, где не далее как сегодня утром застрелили твоего босса, причем застрелили в комнате, рядом с той, где работаешь ты. А еще — давай уж будем друг с другом откровенны — это шанс заиметь собственное жилье, тебе не надо будет жить вместе с Купером. Согласись, этот вариант для тебя не самый полезный.

Я быстро отвернулась к раковине.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Не понимаешь? — мягко переспросил папа. — Скажи, Хизер, почему ты не перезвонила Теду? Потому что была очень занята? Или потому что в глубине души ты знаешь, что любишь другого?

Я чуть не выронила бокал, который отмывала.

— Ну, папа, — пробурчала я, — так недолго и ранить.

Папа встал из-за стола, подошел и положил руку мне на плечо.

— В том-то и дело, девочка. Я не хочу, чтобы ты страдала. Я хочу тебе помочь. Видит Бог, ты мне много помогала в последние несколько месяцев. И я хочу ответить тебе тем же. Неужели ты мне не позволишь?

Я не смела посмотреть ему в глаза, потому что знала: если посмотрю, то соглашусь. А я не хотела соглашаться. Пожалуй, не хотела. Поэтому я посмотрела не на отца, а на мыльную воду в раковине.

Потом я вздохнула.

— Папа, дай мне немного над этим подумать, ладно? Я не смотрела на него и, конечно, не видела его улыбки. Но я чувствовала, что он улыбается.

— Конечно, девочка моя, — сказал он. — Только не слишком долго думай. Такие возможности не будут ждать тебя вечность. Да ты и сама это знаешь.

Еще бы мне не знать.

12

Придумай свидание (хорошо бы оно состоялось),

Придумай друга (хорошо бы он у меня был),

Играй честно (чтобы потом не икалось),

Ничего не подделывай (чтоб о серьезности не забыл).

Я даже не догадывалась, что на Вашингтон-сквер происходит нечто из ряда вон выходящее, пока следующим утром не завернула за угол Вейверли-плейс, сонно причмокивая пенкой взбитых сливок, венчавших кофе в моем бумажном стаканчике. (Ну и что, что сливки жирные, мне, как сказал бы Гевин, параллельно. Можно подумать, я вчера не совершила пробежку. Совершила и вполне заслужила немножко взбитых сливок. Кроме того, сливки — молочный продукт, а девушкам молочные продукты просто необходимы, чтобы не было остеопороза. Это всем известно.)

Я слизывала с верхней губы усы из взбитых сливок, когда увидела ее — гигантскую крысу.

Не будничную серо-коричневую, размером с кота крысу из подземного перехода. А ГИГАНТСКУЮ двенадцатифутовую надувную крысу, почти копию настоящей. Крыса стояла на задних лапах прямо через дорогу от парадного входа в Фишер-холл и скалилась.

Что это значит? Что делает надувная крыса размером в двенадцать футов перед зданием, где я работаю? Может, у меня галлюцинации? Я правда только недавно проснулась. Наслаждаясь мыслью, что сегодня утром мне можно поспать, потому что пробежки не будет, я выкатилась из постели только в половине девятого, отменив на сегодня утренний душ, точнее, ванну. (Кому это надо, стоять под душем, если можно лежа принять ванну?) Я лишь оделась в чистые джинсы и рубашку, расчесала волосы, умылась, вбила в кожу немножко увлажняющего крема, слегка подкрасилась, и без пяти девять уже вышла за дверь. Еще оставалось время выпить большой стакан «мокко». Ни Купера, ни папу я даже не видела. Они оба ранние пташки, и к тому времени, когда я встала, дома их уже не было, причем папа даже успел вывести Люси на утреннюю прогулку. Вот чего будет не хватать, когда папа переедет, уж это точно.

Но сколько бы я ни зажмуривала глаза, стоя на тротуаре, крыса не исчезала. Это значит, я точно не сплю.

Но это еще не самое плохое. Перед крысой маршировали взад-вперед десятки, а может, даже сотни протестующих. Они держали в руках плакаты с надписями: «Нью-Йорк-колледж не заботится о работающих аспирантах» и «Даешь бесплатное медицинское обслуживание!». Среди демонстрантов было много парней и девушек довольно неопрятного вида, в мешковатых штанах. Но многие были и в форме. Хуже того, они были в форме работников кампуса Нью-Йорк-колледжа — службы безопасности, технической службы и уборщиков. И тут до меня дошло. И сердце ледяными щупальцами опутал холодный ужас.

Сара! Она уговорила КРА устроить забастовку.

Если бы это было в кино, я бы тут же бросила свой «мокко» на тротуар, медленно опустилась на колени, обхватила голову руками и закричала: «Нееееееееееееееет! ПОЧЕМУ? ПОЧЕМУУУУУУУУ???»

Но поскольку моя жизнь — это не кино, то я просто выбросила недопитый кофе (мне что-то вдруг стало так тошно, что расхотелось его допивать) в ближайшую урну, перешла дорогу, предварительно посмотрев в обе стороны (хотя движение на улице, естественно, одностороннее, но никогда нельзя быть уверенным, что с неправильной стороны не едет какой-нибудь скейтер или разносчик китайской еды на велосипеде), и пошла между фургонами новостных каналов, во множестве стоящих вдоль тротуара. Я добралась до плотного кружка репортеров, собравшихся вокруг Сары, которая снабжала утренние выпуски новостей самой горячей информацией.