Охота за святым Георгием - Лев Самойлович Самойлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Этого еще не хватает! Чем я-то грешен? К иконам никакого отношения не имею! — От волнения Стекловицкий даже привстал со стула.
— Есть такое понятие «фрондировать», — невозмутимо продолжал Гончаров. — Тем, кому оно непонятно, поясню, — Федор Георгиевич вытянул из ящика словарь и открыл ранее заложенную страницу.
Вот оно что! Оказывается, полковник милиции тщательно готовился к сегодняшней встрече.
— «Фрондировать — выражать недовольство главным образом по личным, непринципиальным мотивам, или, иначе, непринципиальная оппозиция». Фрондерство, — продолжал Гончаров, — для некоторой небольшой части советской молодежи стало чем-то вроде нормы поведения. В ход пошла теорийка «наведения мостов». Дескать, раз мирное сосуществование с капиталистическим миром — значит пинай, круши идеологические принципы Родины. Пиши и болтай, что душа просит, а что это за душонка, дело десятое… Даешь все как у них! Свободу распутству, манерничанью во всем и везде, свободу предпринимательству; а если этих мнимых свобод нет — значит пребывай в перманентной оппозиции. Лихо и модно!
Фрондерство и бдительность взаимно исключают друг друга. Ужом вползает враг, а оборачивается змеей гремучей. Вот то-то и оно, товарищ Стекловицкий! Нельзя снисходительно относиться ни к враждебным высказываниям кого бы то ни было, даже за ресторанным столиком, ни к любым нарушениям советских законов, в том числе и в кинонелегальщине. Этот ход врага нам хорошо знаком. Он несет в себе не только попытку идеологической диверсии, но и ставит другую цель — заарканить нужного человека. В данном случае таким человеком оказался Орлов, а вы вольно или невольно помогли врагу. Предоставили ему квартиру, собрали дружков, считали, что нет ничего особенного, все в порядке вещей. Хочу — смотрю нелегальные кинофильмы, хочу — устраиваю у себя на квартире нелегальные киносеансы. Вот так понимает свободу комсомолец, студент Стекловицкий. Для него свобода — это своеволие, а то, что в результате этой «свободы» за его спиной орудует Риполл, об этом товарищу Стекловицкому невдомек. Ведь он чувствует себя поборником всеобщей свободы, а по существу является подопытным кроликом, которому привили вакцину с названием: буржуазный индивидуализм. Между прочим, — продолжал Гончаров, — я не возражаю, если все услышанное здесь вы донесете до своих друзей…
Ну, а теперь поговорим о кульминации событий и о главных «героях» в деле с иконами. Одного из них я уже назвал — Жорж Риполл. Для некоторых присутствующих он так и останется заочным знакомым.
— Жаль! — не утерпел один из слушателей.
— Действительно жаль, — подтвердил Гончаров. — Второй — Виктор Орлов. В погоне за деньгой, по подсказке и наущению своего заклятого друга Орлов совершил уголовное преступление, за что должен понести наказание. Возможно, понесет… Не люблю лицемерить.
Только теперь я узнал Орлова. Это был тот, который пришел последним. Внешне очень приятный, высокий, сероглазый блондин. Вот он, оказывается, какой, бизнесмен из кинобудки! Держался Орлов спокойно, но я понимал, что это внешнее спокойствие парню дорого обходится.
Федор Георгиевич ни разу не посмотрел в его сторону.
— …Позднее, уже будучи вконец скомпрометированным, по рукам и ногам опутанный Риполлом, Орлов все же нашел в себе силу сознаться в затеянных преступных комбинациях. Это случилось, когда я навестил его дома под видом дядьки из Киева… А если бы я не пришел? Так вниз, со ступеньки на ступеньку? Сегодня кража и подмена икон по заданию Риполла, завтра убийство тетки по его же указке. Ведь на это вам намекал Риполл? Намекал или нет?
— Намекал, — глухо отозвался Орлов.
— Признание, безусловно, смягчает вашу вину. Естественно, о подготовке кражи на даче Бухарцевой я был Орловым поставлен в известность. Что делать, надо было игру доводить до конца. Орлов ночью побывал на даче. Риполл ждал в машине и доставил «грабителя» вместе с трофеями в город. Таким образом, подмену икон у Ангелины Ивановны готовили не только «крутоярские патриоты», но и прямой враг — авантюрист Риполл. Такая одинаковость методов настораживает. Повторяю, добрые намерения должны осуществляться честным путем и чистыми руками. Иначе… — Гончаров не договорил.
Да, сегодняшний день надолго останется в памяти Насти. Мне почему-то было ее особенно жаль. Кто знает, может, этот день даже изменит ее сценическое амплуа, и Настя станет трагедийной актрисой. Во всяком случае, сейчас я не хотел бы быть на ее месте.
— Этим, товарищи, все и закончилось. — Федор Георгиевич встал и сладко потянулся.
— Как все?! — не выдержал я. — А что же дальше?
— Все!
— А иконы?
— Иконы? Иконы продолжают висеть на старом месте в квартире Ангелины Ивановны. Кто знает, может, в ближайшее время Бухарцева согласится сдать их на хранение в один из московских музеев. — Гончаров подчеркнул слово «московских». — Что касается копий со Святого Георгия и богородицы в темном плаще, мастерски исполненных Сергеем Островцевым, то два дня назад они были перевезены через советскую границу в спортивном «форде» Жоржа Риполла. К сожалению, наш молодой художник вряд ли получит гонорар за выполненные работы. Во-первых, неизвестно, кто окажется владельцем копий, а, во-вторых, гонорар некому будет сюда привезти, так как студент Риполл не окончит курса в Московском университете. Это точно!
Итак, дочитана последняя страница дела. Хотя почему последняя? Сейчас полковник милиции, а вернее всего — Загоруйко, проведет серию допросов Орлова, уточнит детали, выплывут кое-какие новые имена, но все это станет уже завершением истории об иконах.
Засланный в нашу страну, прикинувшийся этаким простаком и рубахой парнем, Риполл пытался разложить кое-кого из нашей молодежи, и — нечего закрывать глаза — кое-что ему удалось.
— Дорогой мой, — с этими словами Федор Георгиевич обратился ко мне, когда мы снова остались вдвоем в кабинете, — не мне поучать вас… Вы, а не я инженер душ человеческих. И все же узрите подлинную глубинку бухарцевского дела не в суете вокруг Святого Георгия и взвода прочих святых, а в психологии людей, которые в той или иной степени по этому делу прошли. Сейчас я говорил довольно зло. Иначе нельзя было, но ведь, черт возьми, за исключением заграничной персоны, которую ожидает оглушительный провал там, в стране бизнеса, остальные просто-напросто неплохие ребята.
— Даже Орлов? — не утерпел я.
— Даже он не лишен гражданской честности. Но о нем разговор особый… Вот что я скажу вам, — продолжал Гончаров. — В нашей, да и не только в нашей печати сейчас часто пишется о «наведении мостов». Мы бьем тревогу, и правильно бьем… В целях идеологической диверсии враг взял на вооружение эту хитрую формулку идейного сосуществования. Подойдите с этой стороны к законченному делу, и вы поймете, что оно очень значимо.
