Чистый лист (СИ) - Берд Таня

— Алина, у вас румянец появился и глаза опять загорелись, — радостно сказала Маша.

— Маш, давай уже перейдём на ты.

— Давай, — согласилась девушка.

— Вот и славненько. — И тут раздался звонок в дверь.

— Интересно кто там? — вставая, сказала Мария, — пойду открою.

Мария вернулась минут через пять не одна:

— Алина, это к тебе, — я обернулась. Рядом с Машей стояла моя мама. Глаза её холодным серым блеском смотрели на меня.

— Ну здравствуй, доченька, — надменно и холодно поздоровалась мама.

— Маш, — обратилась я к домработнице, — оставь нас, пожалуйста. — Мария вышла. — Здравствуй, мама, — ответила я матери на приветствие и замолчала.

— Пришла посмотреть, как ты устроилась, — присаживаясь на стул, сказала она. — Молодец, что взялась за ум.

— Спасибо, — сухо ответила я.

— Алин, ты же понимаешь, что была не права, — я удивлённо вскинула брови. — А чему ты удивляешься? Ты жила с бандитом, опозорила нас с отцом. Знаешь, как нам было тяжело? — она поджала губы и зло сверлила меня глазами.

— Во-первых, я не знала, что он бандит. Во-вторых, как именно я вас опозорила?

— Неужели ты не понимаешь? — театрально вплеснув руками, воскликнула моя мать. — Ты в тюрьме сидела, Алина. Только это обстоятельство позор. А уж чем занимался твой этот. Он монстр, а ты ему не помешала. Алина, ты женщина, каждая женщина создана для того, чтобы оберегать мужчину и ставить его на путь истинный. Вот ты не смогла его наставить, все потому, что ты думала о том, как бы быстрей подставить ему одно место. Даже если ты не знала, ты женщина, ты должна чувствовать. Алина, ты должна думать была головой, а не тем местом каким ты думала!

Это все мне говорила женщина, которая меня родила, это была моя мама, мамочка, самый родной человек на свете сейчас пытался втоптать меня в грязь.

— Мам, — тихо сказала я, — ты живёшь с человеком, который молодым студенткам ставит оценки за интим. Я уверена, что ты знаешь об этом. Это ты его наставила на такой путь?

— Не переиначивай мои слова, Алина. — строгим учительским голосом проговорила мать. — Твоему отцу как мужчине в интимном плане нужно больше, чем может себе позволить приличная женщина.

— Это что, например? — усмехнулась я.

— Между прочим, в отличии от тебя, я приличная женщина, — тем же тоном ответила она. — И чем занимаются подзаборные шлюхи, мне не ведомо.

— Так эти подзаборные, как ты выразилась дорогая мама, шлюхи, — чеканя каждое слово выговаривала я, — являются еще девочками, студентками твоего мужа. А он, используя свое положение, использует их. И ты говоришь мне, что я опозорила вас. Да вы сами два больших позора.

— Ну знаешь! — рассвирепела она. — Эти студентки только так и могут получать зачёты. А твой отец мужчина, ему нужно больше, чем я могу дать. И все равно, это не идёт ни в какое сравнение с твоим поступком.

— Так я тоже была студенткой. По-твоему, тоже была шлюхой. — Она фыркнула мне в ответ. — Так это все ваше воспитание, — чуть помолчав, тихо спросила у матери. — Мам, зачем вы меня родили?

— Алина, чтобы ты не говорила, но мы старались тебя воспитывать, как и должно быть, — нахмурилась мать, — А что до твоего вопроса, то отвечу так: в каждой семье должен быть хоть один ребёнок, так положено.

— Кем положено, мам? — это уже было просто смешно.

— Алина не дерзи, я в конце концов твоя мать, — она топнула ногой.

— Ты уверена, что ты моя мать?

— Ах ты, мерзавка, — она перешла на крик.

— Уходи отсюда, — я встала, указывая на дверь. — Чтоб духу твоего не было здесь. Вы для меня умерли, — зло проговорила я.

Мать подскочила ко мне и занесла руку, намереваясь залепить мне пощёчину, но я успела это предупредить. Держа её руку в своей, я зло прошипела:

— Я сказала вон.

Мать выскочила в дверь.

— Маш, проводи её отсюда, — устало сказала напуганной домработнице.

— Алина, ты в порядке? — спросила она. Я покачала головой и повернувшись, пошла наверх.

Поднявшись к себе, я легла на кровать и лежала, смотря в одну точку, пока в комнату не ворвался Стас:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Алина, — он напугано потряс меня, — Алиночка, милая с тобой все в порядке?

— Стас, тебе когда-нибудь говорили, что родили тебя не потому что хотели, ждали и любили, а потому что так надо и что твой отец, не похотливый ублюдок, трахающий своих студенток за оценки, а нормальный мужчина с нормальными желаниями. А я виновата в том, что Артем оказался монстром, обманывающих стариков, я в этом виновата. Я позор семьи Лисицыных — Меня прорвало, у меня началась самая настоящая истерика, я выла в голос, слезы потоком лились из глаз, не останавливаясь, я не могла сказать ни слова, захлебываясь ими.

Стас схватил меня на руки и прижал к себе, потом сунул в рот ложку с какой-то сильно пахнущей жидкостью и стал поить меня водой. Я начала успокаиваться, уже смогла разглядеть испуганное лицо Марии, испачканную моими слезами рубашку Стаса. Я все ещё всхлипывала и заходилась вздохом, но слезы лить перестали. Маша, увидев, что я начала успокаиваться тихо вышла.

— Извини, — всхлипывая сказала я мужу.

— Тихо, моя девочка, тихо. Тебе не за что извиняться.

Мы сидели так, я, прислонившись к груди Стаса, сидя на его коленях, а он гладил меня по голове, пока я не уснула.

Глава 23. Примирение

Я проснулась очень рано, только начало светать. Стас спал рядом, мирно посапывая и улыбаясь во сне. Я тихо провела пальцем по его щетинистой щеке, он вздохнул.

— Я люблю тебя, Стас, — одними губами прошептала ему, но он конечно не слышал.

Вздохнув, поднялась с кровати и спустилась вниз попить кофе. После вчерашней истерики нещадно болела голова, но на душе стало значительно легче. Наверное, Маша была права — у меня был «отходняк», а после ссоры с матерью, которая была мне матерью только потому что родила, все обиды вышли наружу со слезами.

Сидя в тихой столовой без света, я пила кофе и вспоминала свое детство. А ведь со мной всегда занималась бабушка, мамина мама, бабушка Надя. Все лето я была у нее, она со мной ходила в парк, водила на аттракционы, родителям было некогда. Папа писал очередную диссертацию, докторскую и прочее, мама занималась с нерадивыми школьниками, лагерем и еще чем-то другим, но не мной. Они действительно родили меня «чтобы было». Осенью, конечно, родители меня забирали, но дома мной особо никто не занимался, мама с тетрадями, папа опять за написанием научных статей. На меня только шикали: не лезь, не тронь, не мешай, займись чем-нибудь полезным. Учась в школе, никаких проблем им не доставляла. Да и все равно мной больше бабушка занималась, помогала с уроками. В институте уже была предоставлена сама себе, когда бабушки не стало, мне было девятнадцать лет, она оставила квартиру мне. Не дожидаясь, когда меня попросят, я переехала. Было тяжело первое время, хотя родители давали мне деньги на карманные расходы, я начала подрабатывать. Пыталась устроится официанткой, но мать с отцом были против — «это же ужас что такое быть официанткой. Не позорь нас.» Устроилась курьером в небольшую компанию, на старших курсах меня уже перевели на должность помощника экономиста.

Родители никогда не интересовались моей жизнью: с кем я встречаюсь, кто мои друзья, не интересовали их и мои душевные раны. Когда поссорились с Костей, я прорыдала три дня, мама даже не спросила, что и как. «Пройдет», — все что я от нее получила тогда.

А ведь, когда все закрутилось вокруг меня, я рассчитывала на их поддержку. Наивная. Я, как и любой ребенок хотела просто родительской любви и понимания, а ее никогда и не было и в той ситуации явно бы не появилось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты чего не спишь? — я вздрогнула. — Прости, напугал тебя, родная.

— Да я в свои мысли погрузилась, даже не слышала, как ты вошел, — ответила я мужу.

— Алин, ты как?

— Как ни странно звучит, но я отлично. Наверное, вчера я выплакала все обиды и сейчас мне легко на душе. Голова правда болит.