Избранные труды в 6 томах. Том 1. Люди и проблемы итальянского Возрождения - Леонид Михайлович Баткин

Блока «Апология истории, или Ремесло историка» (М., 1973, с. 20–23). М. Блок берет в качестве примера как раз историю христианской религии. У любой мыслительной формулы (и вообще у любого исторического феномена) есть, конечно, «истоки», а у этих истоков – свои истоки, еще более древние. Но преемственную связь непозволительно смешивать с объяснением. «Люди больше походят на свое время, чем на своих отцов» (с. 23). Заимствованные элементы прошлого приобретают специфическое значение в контексте данной «социальной структуры или способа мышления», состояния «человеческой среды в целом» (с. 22).

348

Ficino M. Delia religione Christiana, cap. 19, p. 87.

349

Ibid.: «Dio, il quale infuse sé interamente solo all'animo et corpo dell'huomo… Et perché l'amicitia é tra gli eguali, mentre che consider! Dio essersi eguagliato all'huomo…» Во вселенском диалоге участвуют трое – Бог, человек и мир; причем человек связует мир с Богом, реализуя собой синтез, человек обожествляется именно в этом смысле, не узурпируя верховенства. Поэтому антропоцентризм в сознании Фичино не противоречит религии. См.: Schiavone M. Problemi filosofici in Marsilio Ficino. Milano, 1957, p. 229–231. См. также: Черняк И.Х. Философия религии Марсилио Фичино // Актуальные вопросы истории религии, с. 50–64.

350

Дело не столько в том, что, скажем, Фичино (и Пико) вольно или невольно подрывали троичность Бога (Ficino M. Delia religione Christiana, 13), не в прямых расхождениях 13 «Conclusiones» Пико с церковной догмой, выявленных папской комиссией, и т. п. – а в общем строе мысли.

351

Например: Ficino M. Delia religione Christiana, 1–4; Idem. Theologia Platonica, XIV, 9–10. См. об этом: Kristeller P. Il pensiero filosofico di Marsilio Ficino. p. 186 etc.; fates F. Giordano Bruno and the Hermetic Tradition. Chicago, 1964, p. 58 etc.

352

Ficino M. Delia religione Christiana, 4, p. 17. Очень поучительно сравнить фичиновское понимание соотношения античности и христианства с главой «Почему язычники могли быть теологами» из Боккаччиевой «Генеалогии богов». См.: Boccaccio G. Genealogia de gli Dei. Venetia, 1585, lib. XV, p. 258a. Боккаччо, как и все раннее Возрождение, отстаивает самостоятельное значение античности в области светского знания: язычники были «теологами»; языческая «теология» дана в мифах, физике, гражданском праве, в отличие от христианской «святой теологии». Это только первый шаг к фичиновскому уравнению Христа и Платона. Но далее Боккаччо пишет (и сразу видно, что Фичино развил до конца логическую посылку, содержавшуюся уже в самых ранних ренессансных раздумьях): «Разве мы не называем смертными людьми всех, о ком нам известно, что они образованы из разумной души и тела? между тем, разве дело не обстоит так, что одни из них – язычники, другие – израильтяне, еще другие – агаряне, и еще другие – христиане, а притом некоторые столь дурных нравов, что их следовало бы держать не за людей, а за зверей? И, тем не менее, называя их всех одним именем, т. е. людьми, мы знаем, что не наносим никакой обиды нашему Христу-Спасителю, который, как известно, был не только Богом, но и настоящим человеком».

353

Ficino M. Delia religione Christiana, 8, p. 36–37, 45–46.

354

Ariosto L. Orlando furioso, I, 22: «Oh gran bonta de' cavalieri antiqui! / Eran rivali, eran di fé diversi… / e pur per selve oscure e calli obliqui / insieme van senza sospetto aversi».

355

«…O Dieu pére commun / Des Juifs et des Chretiens, des Turcs et d'un chacun: / Qui nourris aussi bien par ta bonté publique / Ceux du Pole Antarctiq' que ceux pole Arctique: / Qui donnes et raison, et vie, et mouvement / Sans respect de personne, à tous également» («Remonstrances au peuple de France»). См.: Dupront A. Espace et humanisme // Bibl. d'Humanisme et Renaissance, 1946, Vol. VIII, p. 53–54 etc.

356

Kristeller P. Giovanni Pico della Mirandola and his Sources // L'Opera e il pensiero di Giovanni Pico della Mirandola nella storia dell'umanesimo. Firenze, 1965, vol. 1, p. 40, 67; Garin E. La interpretazioni del pensiero di Giovanni Pico // Ibid., p. 8, 16–17, 30; Garin E. Giovanni Pico della Mirandola. Vita e dottrina. Firenze, 1937; Mannerjahn E. Giovanni Pico della Mirandola: Ein Beitrag zur philosophischen Theologie des italienischen Humanismus. Wiesbaden, 1960.

357

Garin E. Giovanni Pico… p. 47, 68–70; Cassirer E. The Individual and the Cosmos… p. 115–119.

358

См.: Pico della Mirandola G. De hominis dignitati… App. 1, p. 63–66. См. также: Garin E. Giovanni Pico… p. 31–36; Cordier P. Jean Pic la Mirandole. P., 1956, p. 33–34.

359

Johannas Picus Mirandolanus. Apologia // Opera omnia. Basel, 1572, p. 150, 166, 224 etc.

360

Garin E. Giovanni Pico… p. 34.

361

См.: Pico della Mirandola G. De hominis dignitati… App. 1, p. 64.

362

Для характеристики психологической обстановки любопытен тон письма, отправленного Лоренцо Медичи флорентийскому послу в Риме Ланфредини в связи с делом Джованни Пико. Лоренцо замечал, что отношение папских теологов к Пико и к «Гептаплусу» объясняется завистью и кознями. «Многие ученые и духовные лица, люди доброй репутации и святой жизни, читали этот труд, весьма его одобрили и сочли христианским и вещью удивительной… Да и я, впрочем, не столь уж дурной христианин, чтобы смолчать или поддержать его, будучи иного мнения». Папа занят, сам это сочинение он, конечно, не читал, и «бедняга зависит от суждения невежд и интриганов, которые используют папу как прикрытие». Как бы это не подтолкнуло Пико «к какой-нибудь странной фантазии (in qualche strana fantasia)» и он не обратился бы со временем против Его Святейшества, ведь ученость – это инструмент, который может быть обращен во благо и во зло. Тогда разразится «большой скандал», и не он, Лоренцо, его спровоцировал бы. «Эти дьяволы искушают его своими преследованиями (cotesti diavoli con queste persecuzioni lo tentano)». Подсказав, таким образом, послу, к каким (довольно бесцеремонным) дипломатическим средствам тот мог бы прибегнуть, Лоренцо просил: «Употребите