05-Мой престол - Небо (Дилогия) - Сергей Абрамов

Иешуа опять умолк. Все-таки гипноз, подумал Крис, все-таки какая-то аура исходит от него, иначе почему так долго и так внимательно, без шепотов и шорохов, без привычных покашливаний, поерзываний, поскрипываний стульями слушает его гигантский зал, в котором, по его словам, засели умные и многознающие?.. Уж они-то не раз слышали нечто подобное, уж не былые ли коммуни-сты-социалиеты-анархисты-имя-им-легион десятилетиями повторяли слова печального страдальца Иова — про равенство и свободу? Все было под солнцем, а ведь живет мертвая тишина в зале, будто каждое слово Мессии не просто золото кто его сегодня ценит! — но куда дороже: истина, никогда ранее не являвшаяся миру…

Но и то правда: во время и к месту помянутая, истина опять, в который раз становится истиной, поскольку, однажды родившись, она не умирает вовек. Это умозаключение, решил Крис, тоже — истина.

А Иешуа продолжил, как подслушал мысль ученика:

— Я знаю, никто не любит истин, называемых банальными. Но банальными их делают многочисленные пустые повторы, за которыми — только звук, а смысл давно затерялся. Если кто-то еще не понял, что я не бросаю обещания на ветер, то пусть подождет результата. Верю: он не заставит себя ждать. А пока я лишь повторю давние мои слова, брошенные однажды ученикам: «Да будет слово ваше: „да, да“, „нет, нет“, а что сверх этого, то от лукавого». Я говорю: да, да, Храм будет, но мне нужна для него не тронутая доселе греховными и пустыми делами земля. Вот вы, господа, — хозяева разных земель, больших и малых, богатых и нищих, вот вы можете сказать мне сейчас: да, да. Учитель, у меня есть такая земля и ее довольно будет, чтобы принять на себя десятки, сотни тысяч, а когда-нибудь и миллионы тех, чей путь сегодня закрыт и кого Бог окружил мраком?..

Задал вопрос, опять замолчал, обвел взглядом тонущий в теплом мраке зал. Ждал ответа.

И тот не замедлил прозвучать.

— У меня есть такая земля! Да, да! — Громовой голос, троекратно усиленный электроникой, мгновенно заполнил зал, эхом оттолкнулся от стен. — Я дам тебе много земли, Учитель. Ты понравился мне, парень, к твоя идея тоже — окей, и я решил поверить твоим словам…

С верхних рядов вниз по ступеням несся огромный черный человек в невероятном красно-желто-сине-зеленом гран-бубу, весь увешанный золотом: часы, браслеты, перстни, ожерелье. Он ухитрялся перепрыгивать через три ступени, не путаясь в длинном своем попугайском одеянии, и луч прожектора высвечивал его из тьмы, сопровождал, позволяя всем присутствующим разглядеть добровольца, а камераменам передать его незабываемый образ на весь изумленный мир.

Он выпрыгнул — именно так! — на пятачок с трибуной, оказался рядом с Мессией, зажал его в могучие объятия, и совсем не маленький Иешуа просто потерялся в них.

А механический голос компьютера, все и всех знающего и узнающего, объявил:

— Президент Республики Конго Нгамба.

И зал буквально взорвался аплодисментами, будто люди утомились сидеть мышками и вдруг решили дать волю эмоциям. И, перекрывая обвальный шум, из разных мест зала начали раздаваться возгласы:

— И у меня есть земля!

— Мессия, я тоже хочу дать тебе землю!

— Приезжайте ко мне. Мессия!..

Президент Нгамба отпустил помятого Иешуа, наклонился к трибуне, где спрятаны были чуткие микрофоны, и заявил не без торжествующего ехидства:

— У вас у всех тронутая пустыми делами, чтоб не сказать вообще черт-те чем, а у меня земля — нетронутая. Чистая! Ну прямо девственная, как десятилетняя девочка. Хотя ей — тыщи лет. И тыщи лет там никто ничего толком не строил, не сеял, не пас животных. Короче — не гадил. Разве что караванные пути проходили. Ну разве кто-то что-то копал, да бросил… А почему — спросите? Да потому, что там — почти пустыня, и ни строить, ни сеять, ни пасти там невозможно. А жить — это запросто. Опять спросите — почему? Потому, что моя столица росла-росла и подкралась потихоньку к этим землям. Пока — на расстояние хорошего автомобильного броска. Ну, часа два, два с половиной, не далеко ехать, обеспечить новый Храм нужными коммуникациями — это просто… А деньги? Ну, есть, конечно, но когда их много было? Так что, дорогие коллеги, не предлагайте нам ваши земли, а лучше помогите материально… И вообще, я первым сказал «да, да»…

А зал вновь зааплодировал, делегаты смеялись, многие повскакали с мест, кто-то что-то кричал, лучи света бешено мотались по рядам, помогая камераменам, Иешуа и гигант Нгамба живописно стояли на ярком пятачке, обнявшись, вздев свободные от объятий пуки вверх: победа будет за нами.

В общем, хеппенинг, радость для всех. А уж телевизионщики — те на седьмом небе были: такая сенсация выпадает нечасто, и опять ее подарил все тем же «городу и миру» человек, который назвался Мессией.

Ну и дело впереди, конечно, маячило, большое дело: имя ему дано — Храм. Хотя по всему получалось, что под привычным именем возникало иное, совсем не привычное понятие — Храм-дом, Храм-земля, Храм-страна.

…Когда продирались к выходу — по-прежнему в обнимку с гигантом Нгамбой, — сквозь толпу делегатов и журналистов, кто-то из последних, отталкивая коллег, сунул микрофон Иешуа чуть ли не в рот, выкрикнул:

— Скажите, Мессия, вся эта хреновина с войсками в Европе и сошедшим с ума Биг-Брэйном — ваша работа?

Иешуа оглянулся на вопрошающего, сказал удивленно:

— С чего вы так решили?

— Ну, как же, — не отставал неназвавшийся журналюга, — ведь вы же там еще вчера были, оказывается, тут-то все и началось…

— Значит, если здесь, в ООН, через полчаса обвалится потолок, в этом тоже обвинят меня?.. Окотитесь, юноша, я в военные игры не играю, а если я и вылечил кого-то из воинов-миротворцев, раненных своими же вертолетчиками, так это мой долг…

И пошел вперед, прикрываемый Нгамбой и бугаями из секьюрити ООН.

Крису и Мари, не попавшим в сферу спасительную их прикрытия, приходилось куда труднее. Но, ледоколом раздвигая толпу, стараясь не отстать от Учителя и Мари не потерять, Крис все же склочно подумал: и в самом деле интересно, не рухнет ли через полчаса этот гребаный потолок?..

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПРОЛОГ — 1

ИУДЕЯ. ИЕРУСАЛИМ, 37 год от Р.Х., месяц Элул

— Илам, зови следующего!

Петр слышал, как парнишка вскочил со своей лавки и метнулся открывать дверь. Привычный скрип петель, — когда же смажут-то наконец, уж чего-чего, а оливкового масла в избытке, урожай олив случился нынче богатый! — и сквозь мгновенное привычное раздражение: привычные же расшаркивания, привычные вопросы: