Крепость - Лотар-Гюнтер Буххайм

- Зубной врач застрелился!

- Какая глупость! – восклицает Старик испуганно в первую секунду. А затем спрашивает:

- Где?

- В своей комнате, господин капитан!

Старик почти выбегает из столовой. Он стремительно несется вперед. Я спешу позади, а за мной ускоренным шагом адъютант. Перед дверью в комнату дантиста образовалась группа людей. Один видит приближающегося Старика и во все горло орет:

- Смирно!

Когда я подхожу, Старик хрипло спрашивает адъютанта:

- Врача уже вызвали?

- Никак нет, господин капитан!

- Тогда живо!

И с этими словами Старик захлопывает дверь перед моим носом. Проходят минуты, пока он снова не выходит. Понизив голос, с силой говорит мне:

- Ему больше не нужен врач… Странно все это для зубного врача, – и затем, в полный голос мне: – Лучше не входи туда! Страшное свинство!

Уже в кабинете, хочу спросить Старика, что он имел в виду, говоря «…странно для зубного врача», но не осмеливаюсь. И тут, слава Богу, Старик уже без напряжения говорит:

- Пистолет в рот! Я не понимаю, как зубной врач осмелился взять пистолет в рот!

Старик беспомощно падает в кресло. Затем вперивает взгляд в одну точку и замолкает. Через несколько минут, когда молчание становится уже невыносимым, он произносит:

- Этого мне еще не хватало! – и добавляет: – Я бы пожелал ему лучшего ухода – Бог тому свидетель!

Во мне все переворачивается: Приходится напрячь все свои силы, чтобы сохранить спокой-ствие. В следующий миг раздается внезапный грохот снаружи. Зенитная пушка стреляет захлебыва-ясь так, что стены дрожат. Кажется, снова тяжелый воздушный налет. Несколько позже небо уже усеяно черными облачками разрывов зенитных снарядов. А между ними белые парашюты.

- Это «Мародеры»! – восклицает Старик.

Я быстро прикидываю: Спитфаеры, Москиты, Мустанги – и Мародеры . Янки не особо заморачиваются на воинственные названия.

2 самолета взрываются и начинают медленно падать. Пилоты вываливаются в небо, словно свиньи в оболочке, и я думаю: «Свиньи в оболочке» – так моряки называют упакованное в слишком маленькие куски парное мясо. Нападение, без сомнения, было направлено на территорию вокруг Бункера – и, естественно, на сам Бункер. А где же наш личный состав? К этому времени люди уже должны были появиться во флотилии. Старик нервничает. Я знаю, что он думает: Если люди как раз подъезжали, когда начался на-лет…. Все телефонные линии к Бункеру нарушены. Старик так щелкает трубкой по рычагу телефо-на, что кусок вилки отваливается:

- Нам нужно выехать и проверить, все ли в порядке.

Тут появляется инженер флотилии с важным видом и пачкой документов в руке.

- Немного сумбурно сегодня, – говорит Старик. – Обсудим все позже.

И повернувшись ко мне: – Поторопись! Я уже в дверях и выбегаю вслед за ним. Сидя рядом со Стариком в машине, думаю про себя: проклятая ситуация, с этим постоянным Туда-Сюда-мотанием между Бункером и флотилией. Но все же в 100 раз лучше, чем быть обязанным постоянно находиться в штольне. От ужасного дымного чада видимость настолько плоха на улицах, что мы можем продвигаться вперед очень медленно. Всюду куски обломков, которые Старик должен объезжать, подобно слаломисту. Внезапно он резко жмет на тормоз. Дальше не проехать, так как на дорогу рухнул фронтон здания. С трудом разворачиваемся и сворачиваем в боковую улицу. Навстречу нам, сильно раскачиваясь, движутся санитарные машины. Затем группа работников ОТ с ранеными. Такими я еще никого не видел: обливающееся кровью и так сильно запорошенные пылью люди, что кровь выглядит черной. Слышу, как хлещут выстрелы, и бросаю косой вопросительный взгляд на Старика: Что там происходит? Партизаны наступают? Лицо Старика невозмутимо. Он – весь внимание. Выстрелы не интересуют его: Он должен найти возможность проскользнуть в новую и новую узкую щель дороги. Машина рвется то вперед, то с силой ударяет назад. Приходится держаться обеими руками, чтобы не вывалиться. Снова выстрелы – и совсем близко. Но Старик не говорит ни слова. Поворот налево, поворот направо и снова остановка, так как несколько санитарных машин создали впереди пробку. Водители сигналят как сумасшедшие. Плюс к этому со всех сторон раздаются стоны, гвалт голосов и шум моторов. По-видимому, Старику это все по барабану, его даже не волнует то, что мы, может быть, мчимся прямо к черту в пасть: Он буквально влетает в очередную боковую улицу, сплошь усыпанную галькой словно ложе ручья. Несколько минут ощущается треск камней долетающих до мостов. Наверное, амортизаторы уже накрылись. Когда же доедем до территории Бункера? И как-то вдруг оказываемся посреди одинокого дымящегося опустошения. Нас одновременно душит кашель. Старик вынужден остановиться, чтобы с силой откашляться. И тут, сквозь стелющийся чадный дым мы видим, что дальше не проехать: Перед нами лежит целое поле воронок.

- Жди здесь!

Первые слова, которые произносит Старик с момента отъезда из флотилии. Только теперь я вижу, что он тоже покрыт пылью с ног до головы и до меня доходит, что от сильной пыли я едва могу моргать ресницами, и как больно кусается песок под одеждой. Все новые позывы к кашлю с силой сотрясают мое тело. Старик быстро возвращается с каким-то маатом. Слава Богу – личный состав был еще в Бункере, когда начиналась вся эта заваруха.

- Они разделились на две группы: половина на охрану лодки, другая на работы по расчистке, – произносит Старик на одном дыхании. – А Вы... – бооцмаат вытягивается по струнке, когда Старик указывает на него. – Вы останетесь здесь, при машине, и будете смотреть, чтобы ее не сперли!

И с этими словами он удаляется, словно по мановению волшебной палочки, в стену из пыли и чада. Мне приходиться здорово напрячься, чтобы не отстать. В Бункере чуть виднее. Хотя все равно приходится обращать внимание на всякие препятствия из-за полутьмы. Сначала все выглядит как всегда, но когда мы идем вдоль узких сторон ремонтного дока, я вижу дальше впереди бледную освещенность, там, где раньше царила тьма. И вот нам навстречу подходит группа, появившаяся в отблеске как единый сжатый сгусток. Мы попадаем будто в стену из криков команд и стонов: Там грузят и вывозят раненых, их огромное количество. И вдруг до меня доходит: Лодки нет на ее месте, а в перекрытии Бункера зияет большая дыра, и через этот большой, неровный кругом слепит внутрь светло-серое небо: Арматура свисает сверху вниз, напоминая нити серебряного дождя елки. Между ними висят толстые бетонные глыбы. Арматурины выглядят для этих мощных грузов угрожающе тонкими: Дамоклов меч в современном варианте. Одно мгновение спрашиваю себя: Лодка ушла? В нее попали, и она легла на дно в боксе? Слышу разговоры: U-730 уцелела чудом. Ее отбуксировали после налета в кормовой бокс. Большие куски перекрытия упали в воду в метре от борта лодки. Старик стоит как изваяние, я – рядом с ним. Не понимаю, как летчику, штурману-бомбардиру, удалось так точно навести на эту цель его девятитонную бомбу – при таком плотном зенитном огне! И, очевидно, ему все сошло с рук...

- Не хватало еще только, – говорит Старик глухо, – чтобы она попала в лодку!

И затем:

- Замечательно! Знаменательно! – То, что лодка уцелела!

Старик поворачивается ко мне:

- Только четырехмоторный может таскать такую тумбу-юмбу. Тебе надо бы сфотографировать...

Когда топаем дальше, Старик продолжает:

- Не пройдет много времени и господа однажды сбросят такие на город. Они и так уже превратили весь город своими испытаниями в обломки.

- Зачем им делать это таким образом? – спрашиваю Старика по пути к кормовым боксам.

- Вероятно, чтобы испытать такие вот бомбы или просто, чтобы освободиться от них. Иначе, зачем им все это?

Типичный ответ Старика. Попадание бомбы в Бункер шокировало его, но он уже снова актёрствует. Теперь ему приходится выкашлять пыль из глотки, прежде чем продолжить:

- Для таких гигантских вещей у Томми есть красивые имена: «Tallboy» , «Blockbuster» и

«Earthquake» .

Откуда Старик это знает? спрашиваю себя. Но Старик уже исчезает в цехе. Я же подхожу к лодке. Все люки лодки открыты. Желтый луч света проникает из внутренней части. На верхней па-лубе царит суета. Очевидно, там делают приборку после пробития бомбой перекрытия Бункера. Несколько человек заняты всяческими нагроможденными грузами. Необычно много долговязых и потому неловких парней принимают в этом участие. Свет судового многолампового светильника настолько яркий и резкий, что могу легко различить на их лицах даже прыщики. Лейтенант-инженер подходит с двумя парнями, которые тащат кислородные баллоны. Повезло ему, однако, раздобыть кислород! Когда оба парня возвращаются с пустыми руками назад, интересуюсь у них:

- Как это удалось вашему лейтенанту-инженеру?

Один из парней настораживается, но затем понимает, что я хочу знать: