Самая страшная книга 2022 - Сергей Владимирович Возный

Парень, все еще протиравший столы, кивнул на ключи. Они лежали там же, где Герберт их оставил. Каких-то полчаса назад.

Из города он ушел ночью. Денег почти не осталось, и Герберт ругал себя последними словами за то, что вообще приперся в Кале — главный перевалочный пункт английской армии на континенте. В тридцати милях на юго-западе лежал Булонь-сюр-Мер, торговый и рыболовный город, не интересный военным. Вот туда-то и надо было сразу направляться.

До Булони он добрался без приключений, а там, в порту, в первый же день сговорился с капитаном торгового судна. Они шли на юго-запад через Гавр и Шербур аж до самого Бреста, там перегружались и возвращались в Англию. В команде был недобор, и Герберт вспомнил, что в юности долгие годы ходил с отцом на двухмачтовом рыболовном траулере.

После короткой беседы они с капитаном ударили по рукам, и Герберт получил не только возможность попасть в Англию и бесплатную кормежку, но и жалованье в восемь пенсов в день. На фоне такой удачи казалось несущественным, что родные берега, такие близкие здесь, в самом узком месте Ла-Манша, он увидит нескоро.

Это не страшно. Амелия и малышка Элис подождут еще чуть-чуть. Осталось немного.

Конечным пунктом судна был Лондон. Герберт мог бы сойти раньше — в Саутгемптоне или Портсмуте, откуда было рукой подать до дома. Но рядом с сердцем он хранил мешочек с чужими зубами. Мешочек, который сделает его богатым. А лучшую цену дадут только в одном месте. В Лондоне.

Лондон всегда представлялся Герберту чем-то величественным, монументальным и возвышенным. Как-никак, столица империи и центр всего цивилизованного мира. Реальность оказалась иной.

Он вспомнил осаду Сьюдад-Родриго и подвал в старом здании больницы, куда они ворвались во время штурма. В тот подвал французы сносили больных и раненых, чтобы, если осада будет снята, запустить к ним врачей. Но осада шла две недели, и ни один доктор так и не добрался до этих больных. Зато к ним проникли крысы. Герберт до сих пор помнил эту картину — сотни, тысячи серых тварей, обгрызающих человеческие трупы. Шуршание, писк, короткие яростные драки — и постоянное, непрерывное движение.

Он смотрел на сутолоку лондонских улиц — и перед глазами вставал тот подвал. Портовые кварталы, да и весь Ист-Энд, заполняли одинаковые серые люди, не останавливающиеся ни на мгновение. Крики возниц, телеги и фургоны, пробирающиеся сквозь толпу, грязь и вонь, — нет, это был не тот Лондон, что мнился ему раньше.

В фешенебельном Вест-Энде, впрочем, все было уже не так плохо. Публика почище, коляски побогаче, да и мостовые здесь явно мели. Герберт долго выспрашивал, где находится Харли-стрит, о которой он читал в газетном объявлении Эдварда, но прохожие либо пожимали плечами, либо вовсе не замечали его. Наконец один благообразный господин в модной шляпе сжалился над ним и объяснил дорогу.

— Никак врача ищете? — спросил он под конец.

— Да… Дантиста.

— О, там их много, — улыбнулся незнакомец и приподнял шляпу, прощаясь.

Харли-стрит оказалась почти на окраине Лондона. Она упиралась в какой-то пригородный парк и походила больше на улочку в каком-нибудь благообразном небольшом городке — невысокие таунхаусы с клумбами, задние дворики с яблонями и вишнями, булыжная мостовая. Но одна особенность Харли-стрит сразу бросалась в глаза. Вывески.

Вывески были повсюду. «Избавим от зубной боли», «Сертифицированный дантист», «Бесплатные консультации», «Вернем улыбку за один день». И, конечно, «Зубы Ватерлоо». Эта фраза была повсюду, на всех вывесках, она повторялась разными буквами, наклонами и цветами.

Герберт читал и не верил глазам. Ватерлоо, сбор зубов на поле битвы — все это ему казалось постыдным и интимным. Тайной, шансом, доступным немногим. А здесь его болезненный секрет напечатан шрифтом по стенам.

«Пол Крисби, дантист» — гласила изящная вывеска, одновременно скромная и дорогая. Герберт дернул ручку дверного звонка.

Доктор Крисби, вооружившись лупой и пинцетом, перебирал сокровища из холщового мешочка. Он ловко делил их на три кучки, следуя какой-то сложной логике, которую Герберт и не тщился понять. Наконец он закончил манипуляции и вынес вердикт.

— Эти, — он указал на среднюю кучку, — я возьму по шиллингу. Вот эти, — пинцет уперся в самую маленькую, — по два за штуку.

— Два фунта?

— Нет, — улыбнулся Крисби. — По два шиллинга, разумеется.

— А эти? — Герберт с надеждой кивнул на самую большую кучку.

— Эти не возьму. Некондиция, увы. Для протезов они не годятся. Можете выбросить.

— Но как же…

У Герберта перехватило дыхание. Мечты о богатстве развеивались как дым.

Крисби смотрел вопросительно и вежливо, ожидая продолжения.

— Объявление… — прошептал Герберт. — Это же ваше объявление было в газете? Пол Крисби, дантист, Харли-стрит… Все верно? Две гинеи… Там было сказано: две гинеи!

Доктор мягко улыбнулся. Достал бархатную тряпочку и принялся протирать лупу.

— Вы опоздали, мой друг. Столько платили до войны, когда здоровые зубы были редкостью и добывали их у свежих покойников, а их в мирное время, как вы понимаете, немного. А сейчас, после баталий на континенте, в Лондон хлынули потоки отличных зубов на любой вкус. Вы видели эти вывески снаружи? «Зубы Ватерлоо» — так их называют.

Герберт слушал вежливый голос врача, а перед глазами все плыло. Он пытался сосчитать, сколько ему предлагают за весь мешочек, и никак не мог сложить числа. Но в любом случае этого было мало, крайне мало. И ради этого он рисковал? Рвал зубы у покойников? Дезертировал? Пробирался через чужую страну? Черт возьми, похоже, что Франц и Никлас тогда забрали у него больше денег, чем он заработает на зубах!

Разве только… Зубы полковника Мортона хранились у него отдельно, аккуратно рассортированные и завернутые в чистую тряпочку.

— Мистер… — прервал он доктора, — скажите, а бывают зубы, за которые вы платите больше?

— Конечно, — с готовностью откликнулся Крисби. — Иногда приносят великолепные экземпляры. Хорошие, здоровые, аристократические зубы ценятся куда дороже. Особенно если комплектом.

— Сколько?

— Надо поглядеть. Все индивидуально, понимаете ли. И еще — есть ли заказчик. Скажем, у меня сейчас есть заказ на дорогой протез из качественных офицерских зубов — комплект резцов, клыков, премоляров и частично моляров. У вас еще есть что-то, чего вы не показали?

Герберт колебался. Зубы Мортона были при нем. Но что-то смущало его. Как будто врач лез в самое больное и постыдное. Или не в этом дело?