Скажи сама... - Би Джеймс

- Две! - Валентина скрестила на груди руки и сказала с притворной досадой:

- Вы меня перекормите.

Тяжелые серьги гневно задрожали, потревоженный Люцифер метнулся на пол и умчался прочь.

- Удивлюсь, если вам не понравятся мои лепешки. Они специального приготовления - устоять невозможно. Они...

- ..так же хороши для души, как и для желудка, - закончила Валентина, подражая голосу и интонации Хетти. - Они божественны. К тому же это любимое блюдо Патрика. - И продолжила уже собственным голосом:

- Если одна хороша, насколько же больше удовольствия получишь от двух?

- Вот именно, - прогрохотала Хетти, ничуть не смутившись. - Особенно для такой девочки-тростиночки, как Валентина О'Хара.

Потянувшись, Валентина вздохнула.

- Ну, положим, не такой уж тростиночки и уж точно давно не девочки.

- Ха! - многозначительно усмехнулась Хетти, театрально тряхнув хорошо посаженной головой, при этом ее многочисленные украшения сыграли целую мелодию.

Где-то в недрах дома зазвонил телефон, но бессменный страж эдемского дома не обратила на него никакого внимания.

- Расскажите это Креолу, который, когда вас нет рядом, мечется, точно дикая пантера, по берегу, а когда вы рядом, смотрит на вас с таким беспокойством, будто даже солнечный луч грозит вам опасностью. Подумайте об этом. - Направленный на Валентину указательный палец подчеркивал значение слов Хетти. - Я сейчас вернусь.

Когда она удалилась, чтобы наконец ответить на неумолкающую, требовательную трель телефона, Валентина снова откинулась на подушки. Разомлевшая от солнечного света и утренних ароматов, она позволила себе помечтать о человеке, прочно поселившемся в ее сердце и помыслах.

Рейф.

Красивый, стройный, сильный варвар. Действительно, как верно подметила Хетти, удивительно напоминающий пантеру; лихой Креол, как еще она назвала его. Спокойный, преданный, но смелый и решительный в минуту опасности. Удивительный и таинственный. В нем есть все, что так манило Валентину О'Хара. Все, что так ее пугало.

Рейф, стремительно ворвавшийся в ее жизнь, как умел только он. Сильный, яркий, не останавливающийся ни перед чем. Его не интересовали ни ее профессионализм, ни то, что именно на нее пал выбор Саймона, - только ее способность чувствовать и сострадать. И там, в горах, несмотря на сомнение, иногда мелькавшее в его блестящих зеленых глазах, он следовал ее резким указаниям, баюкал ее сон, охраняя от ночных кошмаров, все время был рядом. В конце концов он сумел понять ее. Когда он оставил ее на мрачной пустынной вершине, на его лице было написано обещание.

Сдержав невысказанное обещание, он нашел ее, чувствуя ее состояние, как могли чувствовать только Саймон и ее семья, и все время находился рядом, вслушиваясь в каждое движение ее измученной души и помогая ей выжить. Потом, чтобы показать ей, какой может быть жизнь, он привез ее к Джебу с Николь. И в конце концов - сюда, в Эдем, место, о каком она могла только мечтать.

С первых же их шагов на острове, еще только увидев ожидающую на берегу с сухими полотенцами и горячим питьем Хетти, Валентина поняла, что попала в сказку. Это первое впечатление не оставляло ее и сейчас, а молчаливое, ласковое присутствие Хетти, готовой радостно исполнять все ее прихоти, только усиливало его.

- Я соскучилась без тебя, Рейф Кортни, - сказала она вслух, неожиданно радостно осознав эту простую истину. Сон как рукой сняло. Она не могла больше оставаться без движения, появилась страстная потребность немедленно разыскать его и поделиться с ним своим открытием.

Откинув простыни, Валентина соскочила с кровати и побежала в ванную, скидывая на ходу ночную сорочку. Буквально через минуту она уже выскочила оттуда и, переступив через валяющуюся на полу прозрачную сорочку, надела рубашку из более плотной ткани, но не менее соблазнительную, особенно если учесть отсутствие лифчика. Поспешно натянув выцветшие шорты и завязав концы рубашки на животе, она надела сандалии и принялась быстро расчесывать свои густые тяжелые волосы. Через секунду она была уже готова.

Мысленно попросив у Хетти прощения за нетронутую еду, Валентина направилась к двери.

- Что такое? - Задумавшись, она чуть не столкнулась с Хетти, ввозившей в комнату столик с подносом. - Куда это вы так бежите? Надеюсь, не собираетесь проигнорировать мои лепешки?

- Конечно, нет, Хетти, - затараторила Валентина, попятившись. - Первый раз в жизни я ни от чего не убегаю. Спасибо Джебу, теперь я могу видеть и светлые стороны жизни.

На лице Хетти был явно написан вопрос, который она никогда не позволила бы себе задать вслух. Взяв ее за обе руки, Валентина объяснила:

- Когда-то в моей жизни был другой мужчина. Его звали Дэвид, я очень любила его. Когда он умер, когда его жизнь остановилась, моя жизнь остановилась тоже. По причинам, о которых я не буду говорить, чтобы наказать себя и не забыть его, я запрещала себе радоваться жизни. Для меня существовали только работа и родные, и я уверяла себя, что так будет всегда и мне этого вполне достаточно. - Переведя дух, она решительно продолжила:

- Теперь я знаю, что это не так. Джеб заставил меня понять, что Дэвид вовсе не хотел бы для меня такой жизни, но до этого момента я не хотела взглянуть правде в лицо. Я была не готова к тому, что Дэвид станет для меня просто воспоминанием. Я не думала, что когда-нибудь смогу... - Она говорила быстро, не разрешая себе остановиться, боясь, что не сможет продолжать. Но сейчас главное было уже сказано, и ей стало легче. - Потом был этот ужасный шторм, и Рейфа ранило... - Валентина в волнении сжала руку Хетти. - Будь удар хоть чуть-чуть сильнее, я могла бы потерять его... Может быть, мне еще суждено потерять его. Может, уже слишком поздно, но я все равно должна попробовать, должна сказать ему. Но сначала...

- Сначала? - ухитрилась прервать ее бессвязную речь Хетти, которая прекрасно все поняла. - Что может быть важнее, чем просто сказать ему, что вы его любите? - озабоченно нахмурившись, спросила она.

Валентина вздрогнула и пристально посмотрела на нее.

- Вы знаете?

- Конечно, знаю. Любой, кто посмотрел бы на вас двоих рядом, понял бы это. Господи помилуй, даже слепой или полный идиот увидел бы. Так разве может существовать что-нибудь более срочное и важное, чем желание разделить этот известный всему миру секрет с тем единственным, кого он касается?

- Доказать ему, а не просто сказать, - уточнила Валентина.

- Вам незачем ничего доказывать. Сейчас ему нужнее и желаннее всего именно ваши слова.

- Я должна ему гораздо больше, чем простые слова. Я должна доказать, что полностью доверяю ему, рассказав ему о своей роли в смерти Дэвида. А потом мне останется только надеяться, что он мне поверит.