Сама себе детектив - Татьяна Осипцова

– Так ты же сама вещдоки поперла! Разобрались бы, не беспокойся. Может, не так быстро… Ладно, госпожа частный детектив, признаю ваше несомненное участие в деле раскрытия преступления, и даже не одного, а четырех.

Я удивленно уставилась на мужиков. Слава кивнул утвердительно.

– Рассказываю все по порядку, – начал Николай. – Вчера Слава позвонил Ермолаеву. Как мы договорились, сказал, что только приехал, дача опечатана, соседи сообщили, что его жена убита. Спросил, не знает ли Константин подробностей и куда нужно обращаться в таких случаях. Я рядом сидел, твой Слава довольно талантливо изобразил растерянность попавшего в беду человека. А этот Смердин-Ермолаев начал гнать пургу: «Погоди, в милицию не обращайся, они у меня уже были, и ты у них единственный подозреваемый. Тебя обязательно арестуют, а как же наш совместный бизнес? Сам знаешь, на многих документах необходимы две подписи. Давай, я вначале подготовлю доверенность от твоего имени на ведение мной всех дел, подпишешь в присутствии нотариуса и тогда дуй в милицию. А то неизвестно, сколько тебя там продержат, что же – типографию закрывать?»

В принципе, я предполагал нечто подобное. Они договорились встретиться сегодня в час дня в нотариальной конторе. А после разговора с Ермолаевым как раз ответ на мой запрос из Пермского областного управления подоспел. Двадцать листиков по факсу переслали… Нет, все-таки хорошо с оргтехникой работать стало! Раньше бы максимум страничку по телетайпу отбили, а то и в командировку в Пермь ехать пришлось бы, а теперь! Все важные листы дела за несколько минут – красота!

Все оказалось примерно так, как ты сказала. То есть способ убийства – полностью идентичный и рубцы от плети на теле жертвы в наличии. В заключении судмедэксперта говорится еще о старых шрамах, а вот в дальнейших материалах об этом не упоминается. Тамошние следователи все больше на поиск маньяка или сатанистов упирали, потому что у Константина Смердина было алиби. Машина в ремонте, коллеги по курсам видели его и пятого ноября вечером, и шестого утром. Тут пермские реально недоработали: как будто кроме поезда и личного автомобиля не на чем сто двадцать километров проехать? Вполне мог и туда, и обратно на попутке добраться. Хотя, как ты утверждаешь, сосед видел именно его автомобиль.

Я, как сведения эти получил, сразу рванул к начальству, за разрешением на проведение мероприятия с участием задержанного Князева и использованием технических средств. Ну, мы операцию подробненько обсудили, и сегодня в двенадцать часов дня усадили Славу в его собственную «Тойоту», снабдив миниатюрным микрофоном. А сами в хвост его машинке пристроились. Слав, твоя очередь рассказывать.

Вячик, до этого державший меня за руку (я при этом была счастлива, как школьница), взял сигарету, прикурил и начал:

– Костя ждал меня у конторы нотариуса, он заранее договорился, и мы прошли без очереди, хотя толпа в коридоре была неслабая. Я внимательно прочитал подготовленный документ. В нем было написано, что я доверяю Константину Николаевичу Ермолаеву право распоряжаться всем имуществом и активами нашей фирмы, включая мою долю акций и единоличное право подписи под всеми документами. Честно говоря, подписывать такое было страшновато. Это же большая часть моего состояния. Четыре года назад я вложил в это дело сорок тысяч баксов, производство развивалось и сейчас подобный бизнес стоит не меньше двух миллионов, а моих там сорок процентов.

– А я его предупреждал, – вставил Николай, – не дрейфь, мы с твоего Ермолаева глаз не спустим, не успеет он ничего с твоими бабками сделать.

– Костя заметил мою нерешительность, начал уверять, что это делается на всякий случай, доверенность может и не понадобиться, и вообще он надеется, что даже если меня и арестуют, то ненадолго. А потом поинтересовался, есть ли у меня алиби на ночь с пятнадцатого на шестнадцатое. Я ответил, что нет никакого, был в это время в дороге, ехал на рыбалку. Клев в этом году оказался не очень, и я, проведя в глухомани три дня, вернулся домой.

Доверенность я подписал. Ермолаев предложил мне по пути в областное УВД заехать в типографию, заодно и поговорить, а то неизвестно еще, когда в следующий раз увидимся. Я согласился и через полчаса мы были в нашем кабинете. Должен тебе объяснить, что недавно все наши сотрудники, не имеющие отношения к производству, переехали во вновь отремонтированное соседнее здание. Наш кабинет пока не готов, и мы с Костей продолжаем ютиться в небольшой каморке рядом с типографией. Вернее, не совсем рядом, нас от нее отделяет коридор с пустыми комнатами, в него теперь почти никто не заглядывает.

– Если бы не беседовал в понедельник с господином Ермолаевым на его рабочем месте – сроду бы не нашел этот кабинет, – опять встрял Колька. – Тогда он специально секретаршу за мной на проходную послал, минут пятнадцать меня по цехам и коридорам вела, обратно насилу дорогу нашел.

Слава продолжил свой рассказ.

– Константин был возбужден, беспрестанно выражал мне сочувствие, говорил, что Алена была красавицей, отличной хозяйкой, заменила мать моему ребенку. Пока я копался в своем столе, он достал бутылку водки, две стопки, налил и предложил помянуть мою жену. Я отказался. Мы накануне обсуждали разные варианты и решили, что если Ермолаев предложит мне что-нибудь съесть или выпить – не соглашаться ни в коем случае. Я сказал, что за рулем и мне сейчас в милицию ехать. Константин стал меня уговаривать: «Можно подумать, ты никогда не ездил выпивши, уж мне-то можешь не рассказывать! Давай, по рюмочке, от одной ничего не будет, я тебе таблетку «Антиполицая» дам. Не по-христиански это, не помянуть». Я ответил, что уже поминал накануне, в одиночестве. Тогда он выпил сам, налил себе еще и опрокинул в рот вторую стопку. «Не хочешь помянуть свою жену, такую женщину…» – начал он. «Какую? – не выдержал я, – ты же ее едва знал, чего тебе-то переживать?» Он не ответил.

Несколько минут я продолжал делать вид, что ищу какую-то нужную мне бумажку. Честно говоря, я не хотел смотреть ему в лицо, боялся, что не сумею выдержать роль ничего не знающего супруга, только что потерявшего жену. Но первым сорвался Константин. До этого он расхаживал по кабинету, а теперь подскочил к моему столу и пододвинул мне рюмку:

– Помяни по-хорошему!

– С какой стати ты мне указываешь? – спросил я.

– Помяни мою Алену!

Изобразить удивление оказалось не трудно. Наконец-то он проговорился!

– Что ты сказал? – спросил я.

– Мою Алену, – повторил он. – Да, да, мою! Она была моей десять лет и ничьей больше! Ни ты, ни другие мужчины для нее ничего не значили, моя девочка на самом деле принадлежала только мне!

Он уже кричал. Честно говоря, я никогда не слышал, чтобы Константин повышал голос. Может, сто грамм водки без закуски так на него подействовали? Вообще-то он почти не пьет, манерничает, цедит свой любимый виски по капельке. При наличии отличной закуски за весь вечер ста грамм не выпьет. Говорит, что плохо переносит похмелье, и от большей дозы будет хворать целую неделю.

Я сказал ему, что он врет. Это Николай меня научил, говорил, что надо потянуть время, заставить его сказать правду, а подобное обвинение обычно провоцирует человека возразить.

– Ведь трудно представить, чтобы тебе ответили: «Да, я вру!» – вставил Коля. – Обычно пытаются доказать, что это правда.

Слава подтвердил:

– И Ермолаев попался на этот крючок:

– Мне ни к чему врать, – сказал он, садясь за свой стол. – Ты из этого кабинета все равно живым не выйдешь. Или ты выпьешь за упокой Алены вот эту стопку, или… – в руках у него оказался пистолет и он направил его на меня.

В ужасе я едва не крикнула, и схватила Вячика за руку. Слава богу, что все обошлось!

Коля усмехнулся, глядя на нас, и вдруг задал вопрос, которого я вначале не поняла.

– У тебя видик CD читает?

– Вроде бы, – пожала я плечами, – а что?

– Я тут скинул на диск то, что мы записали. Всю беседу твоего дружка со злодеем Ермолаевым. Для одной писательницы это может быть интересно…

Николай встал из-за стола и, достав из внутреннего кармана пиджака диск, вставил его в видеомагнитофон, который располагается у нас на подвесном кронштейне, прямо под телевизором. Поколдовав немного с прокруткой, он нашел нужное место.

Я услышала голос Славы, он говорил спокойно, прямо как супермен из американского кино.

– Что, прямо сразу меня пристрелишь? А может, сначала расскажешь, что ты имел в виду, говоря, что Алена была только твоей в течение десяти лет?..

– А что – расскажу… Ты будешь первым и последним, кому я расскажу все.

У преступника был неприятный голос, высоковатый для мужчины. Послышался скрип стула и какой-то стук.