И в болезни, и в здравии, и на подоконнике (СИ) - Коханова Юлия

- Ну… типа как в полиции. Я же тебе говорил, что это секретно. Я подписку о неразглашении дал.

- Так я и не спрашиваю, что ты делаешь! Я спрашиваю, где ты работаешь – это ты можешь сказать?

Льюис замялся. Придумать убедительную ложь он так и не сподобился, врать что-нибудь тупое не хотел, а молчать было неловко.

- Это… секретный отдел. Для специальных расследований. Я правда не могу сказать, честное слово.

О’Коннор вдруг помрачнел, на лице у него проступила болезненная серьезность.

- Скажи мне только одно. Ты теперь с ними?

Самое кошмарное было в том, что Льюис понял вопрос. Да, это звучало, как гребаный бред параноидального шизофреника, но именно так и обстояли дела. «Они» действительно существовали. Некая равнодушная, безликая масса людей, которые принимали решения и гнали людей на убой как скот. «Они» никогда ни с кем не советовались, «они» клялись говорить правду и врали в глаза. «Они» были манипуляторами, которые стоят за кулисами и дергают за ниточки, заставляя марионеток плясать на сцене.

«Они» существовали. А еще существовали «мы». Льюис гордился тем, что он борется с этой системой. Пусть в мелочах, пусть безнадежно, но борется. Потому что с чего-то надо начинать. Потому что они должны видеть – есть люди, которые встанут на защиту Америки. Не позволят уничтожить страну ради собственных мелких интересов: власти, денег, популярности.

- Нет, я не с ними, - Льюис говорил твердо и уверенно, потому что это была правда. Чистейшая, как медицинский спирт. – Я не с ними. Это хорошая работа. Мы защищаем страну от всякого дерьма.

Стоять перед зданием суда было скучно и холодно. Льюис переминался с ноги на ногу, бесконечно разглядывал здания, раз за разом читая одни и те же вывески, и поглядывал на экран мобильного. Два часа. Два тридцать. Три.

Делла наверняка уже поговорила с мистером «наглаженные брюки даже дома». Вернулась на базу и обсуждает с Манкелем результат.

Или НЕ вернулась.

Нет, бред. Полная херня. Конечно, вернулась. Прямо сейчас они сидят в теплом кабинете, жрут какой-то сладкое дерьмо и обсуждают очередную новость, которая звучит как синопсис фантастического фильма. Призраки в сортирах, проклятые ожерелья и покойники, впаривающие кредиты под завышенный процент.

Если отутюженный мудак не долбанул Деллу молотком по голове. Как подсказывал Льюису его небогатый опыт, внезапный молоток против магии срабатывал охуенно.

- Ты чего дергаешься? – не выдержал наконец О’Коннор. – Опаздываешь куда-нибудь?

- Да нет. Просто… Черт, не знаю. Может, не надо было сегодня с работы уходить, - Льюис в очередной раз достал телефон и посмотрел на время. Три двадцать. Если митинг закончится прямо сейчас, он успеет смотаться на базу и проверить, на месте ли Делла.

- Что-то серьезное пропускаешь?

- Ну… - Льюис задумался, подбирая формулировку. – Пока я здесь стоял, напарник одно дело разруливал. И я не знаю, чем все закончилось.

- Так позвони и спроси, - логично предложил О’Коннор.

- Не могу. Туда нельзя позвонить.

- СМС напиши. Освободится твой напарник, увидит сообщение и ответит. Тоже мне проблема.

БЛЯДЬ.

Льюис уставился в пространство, осознавая всю глубину собственного идиотизма. Да, электроника не работает в окружении магии – но они же не все время в этом ебучем окружении! Когда Льюис заходит в Департамент, у него телефон отрубается. А потом, на выходе, включается – и собирает все уведомления, которые болтались в сети. Какого хрена маги не делают так же?!

Хотя тут как раз все понятно. Маги не привыкли пользоваться техникой. Но он-то куда смотрел? А Манкель?! Этот самодовольный лось родился в нормальной американской семье – так какого хера он не использует опыт на благо окружающих?

Надо просто. Купить. Ебаный. Телефон.

Пиздец.

Глава 16

Делла застала Петера в лаборатории. Сидя верхом на стуле, он дирижировал палочкой, а на столе маршировал отряд из десяти дохлых мышей и одной крысы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Делла содрала куртку и швырнула ее в угол, на груду картонных коробок с реагентами.

- Я так понимаю, у тебя получилось?

- Да, - не оборачиваясь, ответил Петер. – Охуенная штука. Метод Цибулоффски активизирует не только мозжечок и продолговатый мозг, но и лимбическую систему. Я погонял мышей по лабиринту: они распознают запахи, пугаются внезапных раздражителей и запоминают маршруты.

- А что насчет полушарий? – Делла подвинула к столу второй стул и тоже уселась верхом, рассеянно покачивая ногой.

Петер поскреб затылок палочкой.

- А хер его знает. Еще не тестил. Но сдается мне, высшая нервная деятельность тоже в наличии. Урезанная, конечно, но…

- Охуеть… Это не инферналы. Цибулоффски действительно оживлял покойников.

- Похожа на то, - несколькими взмахами палочки Петер загнал дохлых мышей в клетку и запер дверцу. – И теперь я нахожусь в затруднении.

- Почему?

- Потому что на уровне животных я все, что хотел, выяснил. Нет, детали, конечно, еще разгребать и разгребать – но в целом принцип понятен. Теперь нужно усложнять.

- И в чем проблема? – Делла потянулась, положила руки на спинку стула и уперлась в них подбородком. – Неужто в морге бомжи кончились?

- Нет. Тут, кисонька моя, этический вопрос. Вот подниму я бомжа, он оживет, а дальше что? Он будет жить и разлагаться? Или мне грохнуть его, когда эксперименты закончу? Это же не отключение инфернала будет, а полноценное убийство.

Издав губами малоприличный звук, Делла закатила глаза.

- Этика-хуетика. Тоже мне проблема. Оживляй труп Цибулоффски – он заслужил.

- Так он же похоронен, - растерялся Петер.

- Рыбка моя! Ты, главное, согласись, – а я тебе Цибулоффски и вырою, и в лабораторию принесу. Лично. Вот этой самой палочкой, - жизнерадостно оскалилась Делла.

- Ну… Я подумаю, - ушел от ответа Петер. – Как беседа с наследником? Получила разрешение на обследование дома?

- Хуй в рот я получила, - тут же потеряла боевой запал Делла.

- В смысле?!

- Метафорически. Нихера ты в изящной словесности не рубишь, дубина. Наследник уже вступил в права и держится за дом любимой мамочки зубами и когтями.

- Но там же проклятие!

- Недоказанное. И невыясненное. Все, что у нас есть – это уверенность аврората, высказанная исключительно в личной беседе. А в документах только предположения и версии, которые еще доказать надо.

- Там же люди умирали.

- Они не умирали, они добровольно самоустранялись. При наличии веских причин. Все эти смерти расследовали авроры – и признали их лишенными магического воздействия. Печать, подпись, все дела. Теперь надо проводить обоснованные возражения по делам, опротестовывать выводы авроров, требовать пересмотра. Естественно, Дагомари этим не занимался – и мы получили на руки тухляк. Принудить наследника невозможно.

- Так три человека померло. Лангфранк не боится последствий?

- Так наследство. Как только Лангфранк закончит бюрократический петтинг с нотариусом, он продаст особняк со всем содержимым, а дальше не его проблемы.

Делла и Петер замолчали, задумчиво раскачиваясь на стульях.

- Мда… - вышел из транса Петер. – Охуеть. И что мы делать будем?

- Без понятия. Можем отследить покупателя и объяснить, что к чему. Сорвем сделку.

- Лангфранк нового клиента найдет. Ты за всеми бегать собираешься и озарять их светом истины?

Делла потерла глаза ладонью.

- Принято. Твое предложение?

- Давай подадим запрос о наложении ареста на имущество.

- Не-а, - покачала головой Делла. - Чтобы наложить арест, нужны обоснованные подозрения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- А чтобы обосновать подозрения, нужно провести обследование дома. Но нас туда не пускают, - тоскливо вздохнул Петер. - Пиздец.

- Пиздец.

Согласно замолчав, они уставились на суетящихся в клетке мертвых мышей. Зверьки энергично жрали корм, лазали по лесенкам, а парочка самых романтичных даже попыталась спариться.