И в болезни, и в здравии, и на подоконнике (СИ) - Коханова Юлия

Пока Делла завороженно трогала пальцем экран, Льюис разодрал подарочную обертку, вскрыл коробку и вытащил футболку.

- Срань господняя! Ты где это взяла?!

С выражением священного ужаса на лице Льюис разглядывал пронзительно-лазоревую футболку, на которой плясал радужный единорог, окруженный хороводом котят. Свободное поле было заполнено сердечками, пацификами и звездочками.

- Круто, правда? – польщенно улыбнулась Делла.

- Эту хрень нужно хранить в бункере, как ядерное оружие. И доставать только в случае национальной угрозы. Пиздец… - Льюис ковырнул ногтем серебряное сердечко. – У меня глаза заболели.

Довольная произведенным эффектом, Делла убрала телефон в карман и оторвала наконец-то с пакета скотч. Внутри обнаружилась плотная черная футболка, обернутая вокруг картонного прямоугольника. Делла достала ее и встряхнула, роняя картонку на пол.

Ну… в принципе, неплохо. Смелый выбор для неофита.

- Да. Это всрато, - вынесла вердикт Делла, разглядывая плотоядного снеговика. – Я думала, ты какую-нибудь хрень со смайликами принесешь, а это реально круто. Ну что, пошли переодеваться? – она подтолкнула Льюиса к длинному ряду машин.

- Что, здесь?!

- Конечно! В «Крайслере» дохрена места!

Первым переоделся Льюис. Упрямо выдвинув челюсть и прищурившись, он шагнул в широкий зев «Крайслера» и вылез оттуда, одергивая лазоревую футболку. На лице у Льюиса застыла сложная смесь из ужаса, отвращения и восхищения.

- Ну как? – сдавленным голосом спросил он.

- Пиздец! – одобрила Делла. – Кстати, тебе идет.

- Ха-ха-ха.

- Я серьезно вообще-то. Подчеркивает цвет глаз. Мне нравится.

- Ну да. Конечно, - скривился Льюис и галантно распахнул двери «Крайслера». – Твоя очередь позориться.

- Это не позор! – запротестовала Делла. – Это самовыражение! Вызов обывательскому вкусу. Протест против серых будней.

- Ты будешь болтать или переодеваться?

- Подержи! – сунув Льюису пуховик, Делла решительно полезла в «Крайслер».

***

- Ну ты себе представь. Этот мудак продает дом, там кто-то селится – может, целая семья. А потом дружно вешаются в гостиной, полным составом. Охуеть будет гирлянда. Так же нельзя!

Да, нельзя. Возразить нечего.

Льюис нахмурился и кивнул.

- И нихрена мы с этим официально сделать не можем. Потому что для принудительного обследования нужны доказательства, а чтобы получить доказательства, нужно зайти в дом. Замкнутый круг. Ну охуеть!

Да, охуеть. Ебаная бюрократия.

Льюис снова кивнул.

- А знаешь, почему этот обсос не хочет нас в дом пускать? Потому что покупателя потеряет. Спешит. Когда слухи о проклятии расползутся, дом вообще не купят, даже если мы его очистим и справу о безопасности выдадим. Это, блядь, нормально вообще?

Нет. Совершенно не нормально, - покачал головой Льюис.

- Знаешь, что я хочу сделать?

- Что?

- Залезу сегодня ночью в дом и все там обшарю! – глаза у Деллы сияли так, будто в голове кто-то врубил портовый прожектор. – Буду перебирать вещи по одной, пока не найду нужную. Или сгребу в кучу все подозрительное, сложу в мешок и отнесу Петеру. Пусть разбирается.

Льюис вообразил, как Делла, облаченная в новенькую футболку, вылезает из окна, придерживая здоровенный мешок.

Ну охуеть же Санта.

- С ума сошла?! – яростно зашипел он, нервно оглядываясь, как будто ожидал под каждой машиной по копу. – Это взлом с проникновением и кража! Тебя посадят!

- Это если поймают, - жизнерадостно осклабилась Делла. – Но меня не поймают. Кстати. Я чего тебя тут караулила. Постоишь на стреме?

Впервые за двадцать пять лет Льюис пожалел, что так и не начал курить. Это был идеальный момент для сигареты – вытащить из пачки, прихватить губами, залихватски щелкнуть старенькой «Зиппо»…

Драматическая, блядь, пауза. Главный герой принимает судьбоносное решение, а зритель грызет пальцы от нервов: откажется? согласится? Здравый смысл или безумие. Порядок или хаос. Пиздец или не пиздец.

- Ты же не передумаешь, да? Если я откажусь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Льюис медленно, осторожно потер кончиками пальцев лоб – как будто коснулся размокшего папье-маше. Ткни посильнее – и проделаешь дырку в черепе, явив миру картонные мозги.

Как минимум в одном Делла права: могут погибнуть люди.

Сохранение жизней важнее, чем неприкосновенность частной собственности.

И вообще, по сути, это не кража. Это конфискация опасного предмета. Если дети играют с гранатой, любой разумный человек ее отберет – даже если нарушит чьи-то имущественные права.

Ну, могут, конечно, и копы повязать… Но Вашингтон говорил, что настоящие мужчины презирают битву – но не бегут от нее.

Главный герой в голове у Льюиса докурил, небрежно швырнул бычок в растекающуюся по асфальту дорожку бензина. И ленивой походкой пошел прочь. ХЕРАК!!! В небо летит десятифутовый столб пламени, подбрасывая к облакам обломки машины и неидентифицируемые фрагменты противников. Главный герой даже не оглядывается. Для такой хуйни он слишком главный.

- Ладно. Поехали. Но я не буду стоять на шухере. Полезем вместе!

- Отлично, - просияла Делла. – Как скажешь. И вот еще. Раз уж у нас сегодня ночная смена, может, займемся наконец-то окопом? Я не хочу, чтобы ты отморозил себе что-нибудь ценное.

Да ну блядь. Что за день-то такой?!

Льюис выдохнул через зубы – очень, очень медленно.

- Давай в другой раз.

- А почему не сегодня? У нас же целый день свободен. Используем его с пользой! – по цепкости Делла не уступала бульдогу. Льюис читал, что эти собаки могут часами болтаться на противнике, не разжимая челюсти. Не самая разумная тактика – но достойное уважения упорство.

- Потому что…

Потому что окоп – это личное. Ужасно тупая, нелепая и стыдная штука, которая работает – но при этом остается и тупой, и нелепой, и стыдной. Как старые полинявшие семейники с дыркой на яйцах. После адской жары раскочегаренного августовским солнцем Нью-Йорка ты стаскиваешь тесные плавки и напяливаешь эти позорные труселя, наслаждаясь свободой и необременительной прохладой, и даже уебищная дырка – это не дырка, а вентиляционная, блядь, шахта. Но хочешь ли ты, чтобы кто-нибудь это увидел? О нет. Ты этого не хочешь. Ни в коем случае.

- Потому что отец может с работы вернуться. Он заскакивает иногда на обед. Может заметить что-нибудь… такое. Магическое.

- Фигня, - категорически отрубила Делла. – Я же не собираюсь фейерверки запускать. Просто тихонько знаки нарисую и несколько заклинаний повешу. Он не увидит.

Льюис тоскливо вздохнул. Убедительных отмазок он придумать не мог, а тупые Делла отшибала, как Серена Уильямс – подачи. Можно было, конечно, просто сказать «нет». Не объясняя причины. Льюис имел на это полное право.

Проблема была в том, что Льюису нравилась Делла. Она была хорошим напарником, надежным и честным, у нее были ум, и смелость, и доброта. За месяц совместной работы Льюис и Делла здорово сблизились и даже, возможно, стали друзьями. Или не стали – но могли бы стать. И Льюис не хотел все похерить.

- Ты мне кофе обещал, - прервала его метания Делла. – Не картонный.

Льюис вдруг почувствовал странную легкость. Он сорвался и полетел куда-то вверх, как отпущенный на свободу воздушный шарик – выше проводов, выше деревьев, выше крыш.

Похуй. Просто похуй.

- Хорошо. Поехали. Садись в «Крайслер».

- Куда? – растерялась Делла.

- В «Крайслер». Вон тот здоровенный красный сарай.

- Но Петер…

- Идет нахуй. Ничего личного. Но мы тут запланировали взлом с ограблением – и я собираюсь получить максимум удовольствия в процессе. Ну так что, ты со мной? – Льюис открыл водительскую дверцу и решительно уселся на кожаный диван – почти такой же длинный, как у него в гостиной. Делла посмотрела на него охуевшими глазами, медленно улыбнулась – и заняла пассажирское место.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Отпереть? – кивнула она на замок зажигания.