Нептунова арфа (с сокращениями) - Андрей Балабуха

Тогда они на трое суток застряли в Лос-Анджелесе: какая-то задержка с какими-то грузами. В подробности Стентон вдаваться не стал - на это есть управляющий перевозками. Погода стояла чудесная, и они - Бутч Андрейт, Кора и Стентон - решил устроить себе небольшой пикник. У Бутча нашлись друзья - Стентон был уверен, что, окажись они случайно где-нибудь в Антарктиде, Бутч и тогда сказал бы: "Кстати, у меня в Мак-Мердо приятель есть, надо бы заглянуть..." Впрочем, оказались эти друзья вполне приятной парой: Коллинс писал сценарии для Голливуда, а его жена - как же ее звали?.. Какое-то необычное имя... Ах да, Саксон... Саксон заведовала отделом в каком-то рекламном агентстве. Впятером они уселись в "кантри-сквайр" Коллинсов и махнули в заповедник Джошуа-Три. Там они провели два чудесных дня, ночуя в палатке у костра, а на обратном пути остановились поужинать в небольшом французском ресторанчике в Санта-Барбаре. Уже дошло до сыров, когда откуда-то из недр заведения вдруг появился хозяин - рыжий детина, совсем не похожий на француза, скорее уж подозрительно смахивающий на ирландца. Он встал на пороге кухни и, уперев руки в бока, хорошо поставленным голосом крикнул:

- Внимание!

Все обернулись к нему. Ресторатор выдержал паузу и ликующим голосом объявил:

- Только что по радио сообщили: выходят лаурестесы!

Стентон не знал, на этот ли эффект рассчитывал хозяин, но посетители рванулись из-за столов так, словно в Санта-Барбаре высадились марсиане или открылись золотые россыпи.

- Скорее! - завопил Коллинс, увлекая за собой всю компанию. - Скорее, опоздаем!..

Ни Стентон, ни Кора, ни даже всезнайка Бутч ничего не понимали, но общее движение подчинило их. Все последующее было похоже на массовый психоз. В самом деле: скажи ему накануне, да что там, несколько минут назад, что нерест паршивой рыбешки в шесть дюймов длиной может вызвать такое столпотворение вавилонское, он ни за что бы не поверил. Но теперь поверить пришлось. Уже потом ему рассказали, что летом, в лунную ночь "вторую ночь после полнолуния и на седьмой волне после высшей точки прилива" - по всему побережью от мыса Консепшен до мексиканской границы выходят из моря лаурестесы и парами прыгают по пляжу, чтобы зарыть свои икринки во влажный песок. И вдоль всего берега - рать на рать - их ждут любители рыбной ловли. Впрочем, вряд ли это можно назвать рыбной ловлей в полном смысле слова. Как не назовешь и охотой. Это скорее некое состязание в ловкости, причем немало преимуществ в нем на стороне маленькой скользкой рыбешки, так как по калифорнийским законам ловить ее можно только голыми руками, без фонарей, граблей, сеток или любых других порождений человеческой хитрости и жадности. И за соблюдением правил неукоснительно следят не только бдительные инспектора Экологической службы, но и сами местные жители, вовсе не желающие лишать себя этой фантастической ночной феерии - хотя бы и в отдаленном будущем.

Но все это Стентон узнал уже потом. А тогда картина показалась ему просто сумасшедшей. Полуголые люди метались по пляжу, бродили, прыгали, бегали по колено в воде, поминутно нагибаясь и выхватывая что-то маленькое и серебристое; казалось, они хватают лунные блики. Безумие всегда заразительно: Стентон закатал брюки до колен, Кора скинула юбку, оставшись только в бикини и белой блузке, и они тоже бросились ловить рыбешек, тут и там взблескивавших на гребешках волн. Занятие это и впрямь оказалось сродни ловле лунных бликов - за первые полчаса Стентон едва-едва сумел поймать двух лаурестесов, да и то больше по недоразумению, нежели благодаря собственной ловкости. Но постепенно он приспособился, и дело мало-помалу пошло на лад. А потом он неожиданно столкнулся с Корой. Оба они смотрели только вниз, на воду, и потому не заметили друг друга. Стентон и сам не понял, как это случилось: просто Кора оказалась вдруг совсем рядом с ним, и руки его лежали у нее на плечах, а ее губы были солеными от морской воды... Так продолжалось несколько минут, и никто не обращал на них внимания в бредовой фантасмагории этой ночи. Наконец, Кора оторвалась от него и перевела дыхание.

- Это луна, - сказала она, чуть задыхаясь. - Это просто луна, капитан. Волшебство луны... А мы как лаурестесы...

Потом они вышли на берег. Карманы Стентона были набиты рыбешками, а Кора наполнила ими полиэтиленовый пакет. Кто-то уже развел костер, над которым кипело в котелке масло. Коллинсов и Бутча они в темноте потеряли, и потому пристроились к компании у этого костерка. Рыбок кидали в кипящее масло, и они моментально покрывались тонкой хрустящей корочкой, как картофельные хлопья, зажаренные по-французски. Ели их как пресноводную корюшку - вместе с головами и потрохами, и это было удивительно вкусно, и Кора сидела рядом, так близко, что Стентон мог коснуться ее, стоило только чуть-чуть шевельнуть рукой... И Стентон знал, что ей это не будет неприятно.

Правда, на следующий день Стентон проснулся с сильным насморком, а к полудню чихал, словно нанюхавшийся перцу кот.

- За все надо платить, - улыбаясь, сказала Кора и принесла ему какие-то капли из аптечки. - Это за грехи вчерашней ночи, капитан!

Стентон долго пытался понять, что именно имела она в виду.

Как давно это было! И как нужно это было бы не тогда, а сейчас, сейчас! Впрочем, нет, и тогда и сейчас. Пожалуй, только теперь Стентон понял, насколько нужна ему Кора, и что страх потерять дирижабль - в значительной степени страх потерять ее. Если бы можно было сейчас встать и пойти к ней! Но именно теперь этого нельзя. Ни в коем случае. После того, что он сегодня сделал, это было бы похоже на предъявление счета.

В дверь постучали.

- Да, - сказал Стентон.

Дверь приоткрылась, бросив в каюту треугольник желтого электрического света.

- Можно, капитан?

Кора! До чего же нелепо устроен человек: тосковать, мечтать увидеть, увидеть хоть на миг, а когда этот миг приходит - не знать, постыдно и глупо не знать, что делать!..

- Да, Кора, - как можно спокойнее сказал Стентон. - Прошу.

Кора вошла, беззвучно закрыв за собой дверь.

- Сумерничаете, Сид?

- Да. Сижу смотрю. Красиво... Сейчас зажгу свет, - спохватился он. Что-нибудь случилось, Кора?

- Не надо света. И не случилось ничего. Просто мне захотелось немного посидеть с вами. Не возражаете, капитан?

Сколько нежности может быть в одном человеческом голосе! У Стентона перехватило дух. Сколько ласки может быть в человеческом голосе... Одном-единственном. Ее голосе.

- Конечно, можно, - сказал он. - И пожалуйста, Кора, не называйте мен больше капитаном, хорошо? Какой я капитан...

Кора села на диван. Их разделял теперь только угол стола. Стентон пытался разглядеть, что на ней надето - это явно была не форма, - но дл этого в каюте было слишком темно: луна поднялась уже так высоко, что лучи ее не попадали в каюту; прямоугольник окна слабо светился, но не освещал.