Невыносимое счастье опера Волкова - Алекс Коваль

– Заявление съесть. Все, я пошел.

Детский сад какой-то! Или я сегодня сильно нервный, или все вокруг сегодня сильно раздражающие и отупевшие. Вероятней всего, первое. Это все недосып и Кулагина. Кулагина и недосып. Всю ночь в башке варил нашу встречу. Взгляд ее этот – пронзающий обидой. Смешно. Цепанула, зараза, с пол-оборота. Было бы гораздо проще, если бы она взяла и снова куда-нибудь свалила. Молча. Не мозолила нервы и глаза. Потому что ситуация, когда я, первым делом, выходя из дома, начинаю ощупывать взглядом периметр в надежде увидеть ее заносчивую задницу – вышибает уже сейчас. Мне это не нравится. Я так больше не хочу.

Все, на хер. Минимум пересечений и морда тяпкой. Наши дорожки десять лет назад разошлись, и обратно на эти американские горки запрыгивать не вижу смысла. Удовлетворить свои мужские порывы я способен и без участия Кулагиной. В крайнем случае, у меня вон, Столярова и еще с десяток таких есть. Ну и что, что в разы не так торкает, как с ней?

Первую половину дня закапываюсь в нудную бумажную работу, закрывая накопившиеся висяки. Терпеть подобное не могу, просиживать штаны с ручкой в руках – совсем не мой формат. Взвыть хочется. Мне бы в поля, в гущу событий, чтобы кровь кипела, а не вот это все “буквенно-письменное”. Поэтому, когда в районе двенадцати поступает в дежурку вызов, а патруля свободного не находится, подрываюсь вместе с Герычем. Очередные семейные разборки в царстве “синьки” – все стабильно.

После обеда, возвращаюсь в отдел. Забираю папочку, которую подогнал полкан, и планирую пройтись по паре-тройке “местных”, первым делом навестив адресок, по которому проживает Игнат Кулагин. Но и нос высунуть не успеваю. На мой рабочий стол падает знакомая черная косуха:

– Привет тебе от Столяровой. Пламенный.

Поднимаю взгляд:

– Багрянцев? Какие люди! А поцеловать не попросила?

– Нет, но намекнула, что у тебя хреново со зрением и тебе жизненно необходим фонарь под глазом. Привет, именинник. С твоим днем, что ли? – лыбится старший майор юстиции Егор Багрянцев. Он же Багр. Он же по совместительству мой хороший друг еще с… да всю жизнь, походу. Уже и не помню, тех времен, когда он под ногами не путался. Сначала в одной песочницей лопатками друг друга лупили, потом вместе за партой штаны протирали, на одном плацу сапоги стаптывали, а нынче почти что коллеги. Только если я “по полям”, то Егор как раз из тех, кто в бумажках копается. Нудная работа следователя из здания прямо напротив.

Обнимаемся с другом, принимаю поздравления.

– Тебя как миротворца отправили, Багр? – подцепляю куртку за воротник.

– Скорее как вышибалу. Хороших тебе пилюлей прописать, Волк.

– Надо проверить на наличие иголок, – ржет Герыч. – Мало ли, прокляла. А то не похоже на мадам Столярову. Чтобы она да заднюю дала.

– Я уже и не надеялся, думала, реально сожгла, как заразу, – ухмыляюсь, кидая косуху, присаживаясь на край стола. – Ан нет, оттаяла? Можно звонить снова?

– Звонить? – строжится Егор. – Издеваешься? Я тебе говорил, не тронь Столярову? Испугаешь мне следачку, сердце разобьешь, свалит из СК, я потом где такую умную красоту искать буду? У меня работоспособность среди мужиком в отделе в разы взлетела. Так и девка далеко не дура. Ей вот вообще твои “перепихоны” не в строчку, Витёк.

– Это тебе тоже все “подопечная” сообщила? Какие, однако, доверительные у вас отношения, товарищ следователь.

– Это ты на что намекаешь, Витек?

Собственно, ни на что, но и рта раскрыть не успеваю:

– Я смотрю, у вас тут весело, – нарисовывается в кабинете наш “командировочный”.

Да, наша комнатушка, гордо именуемая “отделом”, и троих-то оперов едва вмещала, так нам еще и “особо важного” этого со своим столом подселили, Рыбу подвинув. Теперь вот, ютимся, как бедные родственники, в комнате сорок квадратов с четырьмя столами и непомерным эго, девяносто процентов которого нашему “залетному” принадлежит.

– О, свежая кровь. Наслышан. Егор. Доброе пожаловать в Сочи.

– Леонид. Благодарю.

Обмениваются рукопожатиями парни. Мои “достижения” благополучно отходят на задний план. На телефоне чирикает СМСка, пробегаю глазами – Ру.

"Я дома".

Отписалась, уже хорошо. Интересно, а “соседка” наша дома? Или уже, схватив чемодан, смоталась из города, только пятки горят? Пох*й, Витя. Опять. Опять не о том! Но, кстати, по поводу дома…

– Так, парни! – откладываю мобильный, поднимаясь со стола. – Какие планы на вечер? Как насчет собраться у меня после работы, пропустить по бутылочке?

– Да как обычно, я только за, – потирает ладони Багр. – С меня мясо.

– В деле, – взлетает рука Герыча. – С меня пиво и кальян.

– Э-э, кальян отставить. Дома надзиратель.

– Руслана?

– Ага. Если не хочешь, чтобы в следующий раз на входе тебе памятку выкатили, с предупреждением минздрава. Леонид, ты? С нами?

– Почему нет. В приятной-то компании…

– Ну, вот и шикарно. Тогда все подтягиваемся ко мне после работы. Посидим в тесном оперском кругу. Нам с таким кабинетом не привыкать.

Да и умный я убью одним ударом двух зайцев. И днюху отпраздную, и мосты к Ларину наведу. Прощупаем, что за перец.

Нина

– Скажи, что ты глянула документы, которые я тебе скинул, Нин.

– Не-а, – делаю глоток крепкого кофе, – я в отпуске, Толь. Я предупреждала.

Накидываю махровый халат и выхожу с кружкой на веранду. Вдыхаю полной грудью солоноватый морской воздух. Подставляя лицо теплым утренним солнечным лучам, жмурюсь. Кайф! Даже несмотря на подъем в пять утра и уже с килотонну переделанных дел. Разобранный чемодан по-особому греет душу.

– Мне нужно твое “добро”, – наседает в трубке собеседник.

– Оно у тебя есть по умолчанию, раз уже ты мой зам.

– Статья не просто уничижительная, а натуральный разнос. Если мы ее запустим, то фирма конкурентов Сабковского даже по кирпичикам свой бизнес уже не соберет.

– И? За чем дело встало? Тебя резко посетило чувство совести, Толь? Так ты не забывай, какой конкурент у Сабковского аморальный тип. Тебе напомнить, сколько