Операция Энтеббе - Ури Дан

Офицеры безопасности следили за тем, чтобы поблизости не было посторонних. Команда старших офицеров была очень маленькая: командир базы, его оперативники, бригадный генерал Дан Шомрон и подполковник Ионатан Ионни Нетанияху.

Если даже политики сумели сохранить тайну вокруг операции "Молния", то уж в армии и воздушных силах ее окружили настоящей стеной молчания. Обычно слухи распространяются по Израилю, словно сплетни на арабском винограднике, или, по выражению Шомрона, "со скоростью африканского там-тама". Но теперь офицеры службы безопасности жгли каждый относящийся к операции клочок бумаги.

Последние приказы были отданы на сборном пункте. Все глаза были устремлены на гигантский план аэропорта Энтеббе. Ионни, проработавший со своими подчиненными каждую деталь задания, уделявший

особое внимание старому аэропорту, где содержались заложники, сказал:

- Проблема состоит в том, чтобы как можно быстрее добраться до заложников и обезвредить похитителей. Между полным успехом и всеобщей резней - всего несколько секунд.

Молодой офицер сказал:

- Это напоминает мне освобождение "Сабены" в Лоде: там надо было отделить террористов от пассажиров. Пассажиры уцелели потому, что все было сделано в несколько секунд.

- Для этого вам теперь дали описания террористов, - ответил Ионни. - У вас было время их запомнить. И все-таки повторяйте их подробно во время полета. Этим подонкам нельзя позволить ни единого выстрела. Одна-единственная граната может причинить непоправимый вред.

Атмосфера была спокойной. Солдаты Ионни (некоторые из них казались совсем детьми) болтали об Энтеббе как о Петах-Тикве возле Тель-Авива, как о Касриловке Шолом-Алейхема. Теперь, после инструктажа, это было знакомое место. Они как будто забыли, что отправляются в самое сердце Африки. Единственной Африкой, которую они знали, была линия фронта вдоль Суэцкого канала в войну Судного дня.

- Ну и что? - пожал плечами один из десантников. - В конце концов расстояние - это дело пилота.

Они говорили о заложниках. Там будет убийственный огонь. Как предупредить их, чтобы они легли на пол? По громкоговорителю? Или просто ворваться и закричать?

Ионни отобрал лучших стрелков. Первые же выстрелы по террористам должны быть смертельными. Брать ли в плен?

- Было бы неплохо захватить их лидера, Джабера, - сказал Ионни. - Но помните - это убийцы. Стрелять надо точно - второго шанса не будет.

Они обсуждали, как эвакуировать пассажиров в самолет. Сколько понадобится носилок? Как насчет стариков и детей? Нести их на руках?

Заседания генерального штаба с участием командующего ВВС генерала Бенни Пеледа и главы оперативного отдела генерал-майора Иекутиэля Адама имели почти научно-исследовательский характер: точное расписание плана полета в Энтеббе и обратно, подробный расчет длительности стоянки в Энтеббе, проверка возможностей в случае непредвиденных осложнений гденибудь в Африке, далеко от дома. Командир "Молнии" Шомрон, который работал по 24 часа в сутки в течение всей этой недели, теперь проверял и координировал каждое звено предстоящей операции:

отряд Ионни для освобождения заложников, отряд для нейтрализации угандийцев, подразделение специальных воздушных сил для уничтожения русских "МИГов" Иди Амина, отряд для охраны самолетов, отряд связистов, медицинский персонал и команда техников из разведки, имевших небольшое самостоятельное задание. Одно было очевидно: если с самолетами что-нибудь случится, участники "Молнии" окажутся в Энтеббе в еще худшем положении, чем заложники. По этой причине надо было также иметь наготове специальный воздушный резерв.

Перес назвал эту операцию "длиннейшей по расстоянию, кратчайшей по времени и отважнейшей по замыслу". Глава штаба Мордехай Гур назвал ее "расчетливым риском" в борьбе против терроризма. Перес добавил:

- Это относительный риск, неизбежный при опасностях, которым мы подвергаемся. Идеального решения у нас нет.

Руководители операции настаивали, что надо попытаться нейтрализовать угандийскую охрану, не причиняя солдатам вреда, если они не откроют огонь. В конце концов, офицеры и солдаты угандийской армии были когда-то учениками израильтян... И, как выразился Перес, "народ Уганды не несет ответственности за действия Иди Амина, который, собственно говоря, не может отвечать даже за самого себя".

Возвращаясь с последнего инструктажа, Дан Шомрон взглянул на карикатуру из английской газеты, приколотую к доске объявлений. Она изображала Иди Амина, который спрашивал Гитлера: "Не посоветуете ли, как мне построить такой же бункер, какой был у Вас в Берлине?"

В последние часы, когда уже было получено одобрение военных специалистов и специальной комиссии и окончательное решение зависело от кабинета министров, 280 парашютистов собрались в огромном ангаре, где стояли полугусеничные вездеходы и джипы с безоткатными орудиями. Начальник специальной службы генерал-майор Шомрон подождал, пока двери ангара закроются, и вскочил на подножку джипа.

- То, что вам предстоит сделать, важно для государства Израиль, сказал он голосом, охрипшим от бесконечных споров. - Я знаю, что каждый из вас выполнит свой долг. Желаю удачи. Благодарю.

Пилоты разглядывали своих пассажиров с некоторым недоумением. Иные скинули рубахи, как только забрались в трюм "Геркулеса", на других были неглаженые, измятые комбинезоны. Были тут и парни в гражданской неприглядной одежде, которую надевают для работы в своем саду.

- В жизни не видел такого сброда, - сказал позднее один из пилотов. - С виду обыкновенные хулиганы. Как только мы взлетели, они рассыпались кто куда: одни под вездеходы, другие примостились между джипами и контейнерами... И уснули: все как один.

Этот пилот налетал столько часов, что, казалось, мог бы уже ничему не удивляться. Он знал, что некоторые

из "гражданских" были врачами. Другие, как он думал, были эксперты из разведки, с самостоятельным заданием. Он сказал:

- Когда я смотрел на лица десантников, я успокаивался. Но видели бы вы их, когда они стали появляться на военной базе! Вы бы их просто прогнали. Какие-то уличные мальчишки! Видно, они и хотели так выглядеть.

Системы кондиционирования его "Геркулеса" не справлялись с жарой. Солдат набилось, как сельдей в бочке; кто забрался в джипы, кто скрючился возле вездеходов. Экипаж поднялся в свою кабину. Многие бросали сочувственные взгляды на людей в угандийской военной форме, втиснувшихся в черный "Мерседес", - их выкрашенные черные лица блестели от пота.

Заседание кабинета министров в полном составе началось в 14.00. Ицхак Рабин казался очень встревоженным. Он сказал - или признался, - что если операция провалится и начнутся народные демонстрации, он, как глава правительства, принимает на себя ответственность за все. С тяжелым сердцем он объявил, что одобрил план операции. Точно так же Рабин вел себя накануне Шестидневной войны: окончательному решению предшествовали долгие вычисления. Однако в 1967 году Рабин был начальником генерального штаба и ждал одобрения правительства. Теперь он сам был верховной властью. Без его согласия самолеты не могли отправиться к месту назначения.

Обсуждение продолжалось. Премьер-министр сказал, что он не хочет вводить регламента для выступлений, чтобы не вынуждать никого к поспешным решениям. Это тоже определило атмосферу чреватого последствиями дня. Каждому министру хотелось поговорить на этом "историческом заседании", а время шло, и решение все еще не было принято.

Однако этот демократический принцип обсуждения в конце концов тоже сослужил свою службу. Время, в течение которого секретность операции могла быть случайно нарушена, было сведено к абсолютному минимуму. 16 ОПЕРАЦИЯ "МОЛНИЯ". "ДОБРО!"

Самолеты "Молния" стартовали за 15 минут до того, как кабинет дал свое согласие.

Самолеты - участники беспрецедентного в истории десанта - уже находились в воздухе, и командиры были готовы дать приказ повернуть назад, если специальная комиссия не получит одобрения всех членов правительства. Приказ "Занек!", что значит "прыжок" или "взлет", был дан всем пилотам в 15.30. Это была еврейская суббота, 3 июля, и двое министров, которые представляли наиболее религиозные слои Израиля, пешком прошли весь путь до места заседания кабинета, поскольку религиозные законы запрещают по субботам пользоваться транспортом. Так как заседание состоялось в Тель-Авиве, а один из министров жил в Иерусалиме, министр транспорта Гад Яакоби предупредил своего коллегу, чтобы тот провел ночь на субботу вне дома. Второй - министр социального обеспечения Звулун Хаммер - 90 минут шел на заседание из своего дома в пригороде Тель-Авива, вежливо отказавшись сесть в машину, которую прислал за ним премьер-министр Рабин.

- У нас кончится горючее, пока эти идиоты там спорят, - пожаловался один из пилотов, летя к Красному морю; в это время в трюме его самолета десантники намазывали себе лица черной краской, которой снабдил их гример прошлой ночью "похищенный" из тель-авивского театра.