Операция Энтеббе - Ури Дан

Он прислушивался к приглушенному реву всех четырех двигателей своего "Геркулеса", летящего со скоростью 350 миль в час. Его экипаж сосредоточился на навигационном плане, разработанном так, чтобы позволить тяжело нагруженным машинам долететь до Энтеббе, приземлиться, переждать сумятицу возможного сражения, снова взлететь и исчезнуть.

На последнем отрезке пути до Энтеббе плохие атмосферные условия вызывали необходимость изменений в плане полета. Каждый "Геркулес" летел в ночи, самостоятельно, не поддерживая с другими связи по радио, постепенно снижаясь в направлении Рифт Велли и полагаясь только на помощь своих электронных помощников в поисках пути к озеру Виктория. "Гиппо" жестоко швыряло, и "Давид" размышлял о справедливости тех доводов, которые он приводил, когда уговаривал молодых пилотов записаться на службу в транспортные подразделения ВВС.

- Когда ты полетишь на "Геркулесе", - говорил он, - ты увидишь, что у него все качества маленького самолета. Он очень маневренный и может делать почти все, - разве что не может вступать в бой. По своим возможностям он далеко впереди всех самолетов своего класса.

Врач, родившийся в ЮАР, пожаловался, что его тошнит от тряски и качки. Все понимали, что в действительности он просто очень волнуется.

- Нам сказали, что среди заложников может быть много раненых, - говорил он. - Я никогда не работал в условиях боя.

Солдаты попытались развеселить его:

- Смотрите, доктор, отсюда очень близко до вашего дома в ЮАР, вам удобно вернуться.

Доктор выдавил из себя слабую улыбку. Однако в Энтеббе, под огнем, он действовал спокойно, хладнокровно и быстро.

Другой врач, Морис Анкелевич, имел немалый опыт по оказанию медицинской помощи на поле боя. Когда его вызвали для участия в рейде, он прервал работу в больнице Тель-Хашомер и отправился исполнять свой долг. Анкелевич, по происхождению французский еврей, многие годы служивший врачом в парашютных войсках, был гораздо спокойнее своего южноафриканского коллеги.

План операции, уточненный начальником медицинской службы армии, предусматривал разделение врачей на две группы: десять человек должны были вместе с командос пробиться к заложникам, остальные - оставаться на борту самолета-госпиталя. В госпитале имелось даже разбавленное молоко - было известно, что заложники страдают от кишечных болезней.

Дан Шомрон и Ионни Нетанияху еще раз проработали каждую деталь операции со своими подчиненными. Снова и снова они появлялись в кабине пилотов с вопросом: "Ну, как дела?" Ионни еще больше, чем Дан, был доволен, что решающий час приближается. Перед тем, как "Молния" получила наконец "добро", Ионни сказал, что никого не стал бы осуждать, если бы рейс решили не проводить, - хотя лично он считает, что эта операция вполне осуществима. Теперь он был собран и готов к действию. По его мнению, ненависть арабских государств к Израилю и действия террористов были возрождением нацизма.

Ионни был создан из контрастов. Он родился в США, в Израиле возглавлял отряд командос. Во время Шестидневной войны сражался на Голанских высотах, где был ранен. Его демобилизовали из армии с 30% инвалидностью, и он вернулся к своим родителям.

Министр обороны Перес принимал личное участие в судьбе Ионни. Он выступил его поручителем, когда тот вернулся в Гарвард и искал больницу, где смогли бы оперировать его руку. Врачи больницы "Вольтер Рид" постарались снять постоянную боль, причиняемую поврежденным нервом, который не позволял ему сгибать и разгибать левую руку. После операции боль исчезла, но по-настоящему пользоваться левой рукой Ионни так и не смог. Практически он продолжал быть на 30% инвалидом, когда вернулся в Израиль и заговорил о своем возвращении в специальные отряды.

- Что ты сможешь делать? - спросил генерал-майор Ариэль Шарон, глядя на его искалеченную руку.

- Смогу читать наизусть стихи Натана Альтермана, - ответил Ионни, назвав одного из ведущих израильских поэтов

- Ну, ладно! - улыбнулся Шарон. За два месяца до "Молнии" Ионни был назначен командиром антитеррористического отряда. 17 В АФРИКЕ

Заправившись в Найроби, "Боинг-707" с 50-летним командующим ВВС Бенни Пеледом на борту кружил над озером Виктория. Пелед мог следить за "Геркулесами" с помощью радаров и наблюдать за ходом операции через радиофоны, по секретному каналу передававшими сведения в Тель-Авив. Тишина внизу говорила ему, что пока все идет хорошо, самолеты продолжают лететь в полумиле друг от друга. Густой туман закрыл озеро, но над Энтеббе было ясно.

В канцелярии Переса в Тель-Авиве собрались все министры.

- Я пришел в 22.30, - вспоминал министр транспорта Гад Яакоби, отвечавший за обеспечение участников "Молнии" всем необходимым и за заправку самолетов в Найроби. - Через 15 минут пришел премьер-министр, затем - другие члены специальной комиссии. Мы сидели и ждали минуты, когда заговорят приемники, настроенные на самолеты в Энтеббе.

В 23.03 мы услышали выстрелы.

В Энтеббе в старом здании аэропорта заложники дотягивали свой шестой день. Похитители расположились в креслах на ярко освещенной бетонированной площадке. В этот час здание охраняли немец и немка. Египетский врач, вызванный к заложникам, болтал о том о сем с Джабером, руководителем террористов.

Многие из заложников мучились от поноса. Воды в туалетах больше не было. Унитазы были полны. Угандийские солдаты принесли воду и наполнили цистерны на крыше, однако вода не проходила сквозь засоренные трубы.

Записи Моше Переца в этот день были очень короткими:

Суббота, 3 июля, 5.30. Все страдают от поноса и рвоты. Видимо, причина - недоброкачественное мясо, так как религиозные, которые мяса не ели, здоровы. Санитарные условия ужасающие. Туалеты забиты. Воды в кранах нет.

730. Люди лежат на своих матрасах, их тошнит. Некоторых взяли в ближайший медпункт, другие лежат и пытаются уснуть. Многие отказались от ланча.

1430. Наш самолет передвинули поближе к нам, развернув его носом к зданию.

16.45. Появляется Амин в форме военно-воздушных сил Израиля, в голубом берете и с неизменными "крылышками" израильских парашютистов. Он объявляет, что только что вернулся с Маврикия и делает все, чтобы нас спасти. Израильскому правительству должно быть стыдно, что оно не выполняет требований террористов.

Это была последняя встреча заложников с Большим Папой.

- Ваше правительство играет вашей судьбой, предупредил он.

Перец записал в своем дневнике, как одна из заложниц вежливо обратилась к нему. "Фельдмаршал президент Амин", - начала она. Амин прервал ее криком:

"Не обращайтесь так ко мне! Мой полный титул фельдмаршал доктор президент Иди Амин Дада!"

Звание доктора Амин присвоил себе самолично. В конце концов, его друзья Вади Хадад и Джордж Хабаш тоже были докторами.

Террористы разошлись. Один из них - в белом костюме - ушел спать, захватив с собой пулемет. Охранять заложников остались лучшие люди Хадада. У выхода стояли немцы, а зал патрулировали два палестинца. Один из них был Фаез Абдул Рахим Джабер - офицер НФОП по особым поручениям. Его худой и нервный товарищ Абед Эль Латиф сторожил другой угол зала. Он также был близким соратником Хадада.

Джаель Наджи аль Арьям, 38 лет, невысокий плотный палестинец, стоял на страже в другой части здания. В НФОП он считался куратором терроризма в Южной Америке. Он вербовал там сторонников международного террора, одним из вождей которого является Карлос-Шакал. Он помогал Шакалу в покушении на президента лондонской компании "Маркс и Спенсер" Эдварда Сифа.

Летя в ночи на радиомаяк аэропорта Энтеббе, "Гиппо" достигли наконец цели своего путешествия. Еще одна корректировка из-за погодных условий - и пилоты увидели внизу берег, освещенный выходившей из-за горизонта луной.

В первом "Геркулесе" Ионни и его команда забрались в перекрашенный "Мерседес", который должен был первым выехать из самолета. Их лица, руки и пистолеты угандийского образца, снабженные глушителями, были черными. "Мерседес" тоже был черным. Лжепрезидента они с собой не взяли. В последнюю минуту были получены сведения о том, что Амин вернулся. Было бы странно, если бы два Больших Папы встретились лицом к лицу.

Транспортные самолеты разделились на пары. Одна пара должна была приземлиться на новой, главной посадочной полосе, другая - на старой, которая отделялась от нового аэродрома невысокой насыпью.

Последние десять минут семичасового пути отряд пролетел на резко сниженной скорости - 180 миль в час. Они долетели до цели в пределах оценочного времени прибытия, вычисленного в Тель-Авиве. Планировавшие операцию были восхищены и слегка изумлены. Четыре "Геркулеса" совершили перелет, сравнимый по трудности с беспосадочным перелетом Нью-Йорк - Москва, безо всякой видимости, без радиоконтактов, в молчании, все время соблюдая точную дистанцию по отношению к самолету-флагману, прокладывавшему курс.