Кто стрелял в урода? - Андрей Анисимов

Андрону Михайловичу вовсе не улыбалась подобная перспектива, но он был человек разумный и понимал – отказать нельзя. Охранник забрал ключи и быстро зашагал к «Лендроверу». Проследив, как его машина с визгом умчала прочь, Беньковский засунул руки в карманы и стал ждать.

Через минуту, стальная дверь открылась, и из нее высунулся точно такой же бугай:

– Ты к Чикину? Топай за мной.

Шантажист тяжело вздохнул и вошел в дом.

Надя гостила у Ростоцких вторую неделю. Погода и здесь стала портиться, отчего гостям много времени приходилось проводить дома. Алексей с утра укатывал на фирму и часто задерживался допоздна. Он старался приезжать домой пораньше, но не всегда получалось. Ростоцкий торговал строительными материалами. При складе работал небольшой цех, где бревна перерабатывали в брус, вагонку и половую доску. Два раза Алексей брал Надю с детьми на работу. Ванечка и Леночка поначалу с восторгом наблюдали, как пилят бревна, как подъезжают грузовики с лесом и их разгружает кран. Но дети требовали неусыпного внимания взрослых. На производстве для них многие операции представляли опасность. Антон помогал отцу. После Чечни, где парня ранило в ногу, Ростоцкий-младший передвигался с палочкой, причем достаточно бойко, но опекать сводную сестру и племянников не успевал – он работал с заказчиками, а у Алексея часто и минуты свободной не находилось. Да и сами малыши от торговой сутолоки быстро уставали. Надя уводила их с фирмы погулять по городку. Там близняшки начинали скучать. Районный центр детских увеселительных учреждений не завел. Изредка в доме культуры давал спектакли самарский театр кукол, но в приезд Ерожиной гастролей не намечалось. Поняв, что Надя и детишки особого удовольствия от выезда на фирму не получают, Ростоцкий приглашать их перестал.

Сегодня с утра моросил мелкий дождик. Свинцовые воды Волги выглядели неуютно. Все же Надя одела детишек и вывела на прогулку. В туманных далях реки тянулись баржи, и от их тяжести на береговой песок накатывали волны. Детям это очень нравилось. Они бегали по берегу и старались коснуться волны рукой. Надя шла сзади и требовала, чтобы Леночка с Ванюшей не мочили ноги. Она смотрела на Волгу, а думала о муже. Петр ни разу не позвонил. После того, как они приехали с аэропорта, с Ерожиным связался Алексей и сообщил, что семья благополучно добралась. Больше контактов с Москвой Надя не имела. Она несколько раз подходила к телефону, брала трубку и снова опускала на рычаг. Вчера Шура спросила гостью: «Что это Петра не слышно? Обычно каждый день названивал, а тут вторая неделя пошла – и ни разу…»

«У него много работы» – Отговорилась Надя. Шура внимательно посмотрела в глаза молодой женщины и, покачав головой, заговорила о другом.

Дождик пошел сильнее. Надя позвала детей и вернулась в дом. Шура хлопотала на кухне.

– Давай, тетя Шура, я помогу. Что ты все одна делаешь? – Предложила москвичка.

– Тебе детишек хватает. – Улыбнулась хозяйка: – А я привычная. Без дела с тоски помрешь. Хорошо, когда внучок жил. Да мальчонка теперь в школу ходит. У меня только на каникулах погостит.

– В плохую погоду моих разбойников нечем занять. – Пожаловалась молодая мама.

– А ты им телевизор включи, пусть мультики смотрят.

На крыше дома Ростоцких висела тарелка, и обитатели через спутник имели возможность смотреть множество каналов. Некоторые из них работали только на детей. Надя кивнула и, усадив ребят к телевизору, вернулась на кухню:

– Все же дайте мне работу. Без дела и мне скучновато.

– Садись, крупу перебирай. Алексей молочных поросят с рынка привез, запечем с гречневой кашей, – предложила хозяйка и пояснила причину пира: – Сегодня Антон с Ириной и внучком к ужину обещали…

Надя уселась за большой рабочий стол и занялась крупой.

– Ты чего как в воду опущенная? С Петром что не так? Уж не поругались ли? – Шура не отвлекалась от плиты, и вопрос задала как бы между делом.

– Скажи, Шура, ты с Алексеем уже давно? – Уклонилась москвичка.

– Больше двадцати лет. Скоро серебряную свадьбу справлять.

– И за эти годы, ни ты, ни он, ни разу не увлеклись кем-нибудь?

Шура вытерла руки полотенцем, отошла от плиты и села рядом с Надей:

– Ты про измены? Я мужу верна. Бывали тут разные мужики по его работе, намеки делали. Но для меня лучше Алексея нет. Я его не просто по-бабьи люблю. Это само собой. Ты же знаешь, с какой виной он меня взял. Я когда вас в роддоме подменила, казнила себя каждый день. И ему намекала, что со змеей связался. А он, бывало, улыбнется и скажет: «Ты на змею не тянешь. А повиниться захочешь, послушаю.» И когда узнал, не выгнал. Как я такому мужику изменю? Он меня подобрал как кошку трущобную. Вахид то меня выгнал.

– А Алексей? – Продолжала допрос гостья.

– Алеша если бы изменил, я бы почувствовала. Конечно, он в городке, я дома. Кто знает… Но сердце мне подсказывает, нету между нами измены. Один лишь раз я по-настоящему испугалась. Из-за тебя, дочка.

– Знаю. Я ваше письмо, которое вы Петру написали, случайно прочла…

– А без письма не думала?

– Конечно, нет. С чего? Он же мне отец.

Шура поднялась и вернулась к плите:

– Это потом выяснилось. А когда ты приехала, смотрю, Алексей от тебя не отходит. Даже лицом изменился, посветлел весь. Решила, влюбился…

– В меня?

– А чего тут такого? Ты красавица, молоденькая, он же мужик.

– Да, но папа Алеша меня на двадцать семь лет старше.

– А муж твой на сколько тебя старше? Велика ли между ними разница?

– Ой, я и не подумала. Может быть, ты, тетя Шура, права. Не в возрасте дело. Но к папе Алеше я сразу как к родному потянулась. Наверное, и он так же.

– Мне откуда было знать, что вы кровные. Это уж потом твой Петр раскопал, пока за Фатимой бегал. Спасибо ему, остановил девчонку… Ну, это так, к слову. А с тобой натерпелась я ревности. Ты уж за письмо прости. С бабьей дури оно написалось.

– Давно простила. – Ответила Надя: – Ты мою мать, тетя Шура, Райхон, помнишь?

– Не хочу помнить, а помню. – В голосе бывшей жены Вахида проскользнула ненависть.

– Ты ее и мертвую ненавидишь? – Допытывалась Надя.

– Вахид убил Райхон из ревности. Можно сказать, я ее убила его руками, подсунув ему русского ребенка. Виновата я перед Райхон и перед Богом, а жалости к ней нет. Шлюха она и разлучница. Ты уж прости меня, девочка, но хорошего про свою кровную мать в этом доме не услышишь.

– Тогда ты и меня должна ненавидеть.

– Ты о чем, глупенькая? Ты же Алешина дочка…

– Я дочь Райхон. Фатимой я должна была вырасти.

– Ты с ума сошла! Фатима убийца. Она и меня помучить успела! – В сердцах воскликнула Шура: – Подохла, туда ей и дорога. Фоню, жениха Любы, из пистолета насмерть. Севу, мужа Верочки твоей, ранила, отца родного утопила.

– Не отец он ей… Знала ведь, что он мать задушил.

– Ну и что? Он ее вырастил.

– Вырастил, а потом под юбку полез… – Упрямо возразила Надя: – Я Фатиму за Вахида не виню. Мне маму жалко. И Фатиму жалко. Меня хоть приемная мама воспитала, а она вообще без матери. Вот и озверела.

– Многие без матерей, а убийцами не становятся!!! – Шура не смогла сдержаться, перешла на крик и, поняв, что разговор становится слишком эмоциональным, замолчала.

В наступившей тишине звонко прозвучал Надин шепот:

– Я, тетя, Шура, боюсь за свою наследственность.

– Ты боишься?! Да ты ангел!

– Дура я. – Ответила Надя и вдруг решилась: – Я тут мужика встретила и чокнулась…

– Ты? – Шура опустила руки и снова уселась рядом: – Я, грешным делом, гадала, не Петр ли на стороне кого завел… А про тебя и мысли не могло придти. И кто же он?

– Мужик не моложе Петра, страшенный, худой, сутулый, косоглазый и ноги разные, а из головы не выходит. Думала, убегу к вам, забуду. Не получилось.

– Не иначе, черт попутал… – Перекрестилась Шура.

– Только ты папе Алеше не говори.

– Ладно уж, смолчим по-бабьи. И чего у тебя с этим чудиком?

– Между нами ничего не было. Разве я могу? Только в доме тяжело. – Призналась Надя.

– Петр-то знает?

Надя грустно улыбнулась:

– Не знает, но чувствует. Он сыщик, от него не укроешься…

– То-то не звонит. А я думаю, чего у вас произошло… Теперь ясно.

– Тетя Шура, что мне делать?

– Ну, милая, в сердечных делах совета не дашь. Была бы ты моя дочка, стянула бы с тебя трусики, сорвала бы в огороде крапивы и по твоей попке, ой бы как прошлась. Иметь такого представительного мужа и в страшилу влюбиться… От нечистой силы это…

– Крапивой не поможешь. Я бы сама себя настегала. И по Петру скучаю, а звонить рука не поднимается…

– А этот чудик знает, что ты замужем?

– Знает. Я ему сказала, что встречаться с ним одна не могу. Обещала с мужем познакомить.

– Вот и познакомь. – Оживилась Шура: – Посмотришь на них вместе… Сравнишь – сразу дурь пройдет. Хотела совета, принимай. И не затягивай. В семье трещину сходу не зашьешь, расползется. Время не помощник. Наоборот, хуже.