Рейнтри: Призраки - Линда Уинстед

Разозлившись, Лили набросилась на Табби, но пролетела сквозь ее тело. Возможно, Табби что-то почувствовала, холод или легкое дуновение. Ее поступь немного сбилась, улыбка увяла.

Благодаря пытке, физической и психологической, Табби сделала Лили более материальной. В отличие от большинства призраков, она была привязана к этому миру. С небольшим усилием или, вернее, с большим усилием Лили могла затронуть физические предметы. Такое вполне возможно.

Табби остановилась на расстоянии менее метра. Место было слишком людным, чтобы он мог бросить в нее волну электричества, но когда она подойдет ближе, если он сможет дотронуться до нее и послать волну в сердце, эффект будет таким же.

— У тебя есть два варианта, Рейнтри. Ты можешь спокойно пойти со мной, чтобы мы могли некоторое время поговорить о сложившейся ситуации приватно, или можешь усложнить мне задачу, но после того, как ты умрешь, я выплесну злость на невинных граждан и туристов этого города, который ты называешь домом. Думаю, ты все еще будешь здесь, бессильно наблюдая за мной в виде призрака, который не сможет меня остановить. — Она широко усмехнулась. — Это будет здорово.

— У меня такое чувство, что с тобой опасно куда-либо идти. Почему бы не поговорить прямо здесь?

— Гораздо опаснее не послушаться меня, — возразила она, ее голос был ровным, глаза жесткими. Захват ножа левой рукой изменился, напрягаясь и становясь более сильным, более… готовым. Гидеон чувствовал на кончиках пальцев покалывание электричества. Если у него не будет другого выбора…

К ним приблизилась держащаяся за руки молодая пара, не обращавшая никакого внимания на окружающий мир. Табби придвинулась ближе.

— Сделаешь движение, и я прибью обоих прежде, чем ты успеешь пикнуть.

Гидеон замер, уверенный, что Табби сделает так, как сказала. Пара прошла мимо, не догадываясь об опасности, которая была так близка. Когда они оказались за пределами слышимости, Табби снова улыбнулась.

— Так ты собираешься пойти со мной или нет?

— Я собираюсь арестовать тебя или убить. Выбор за тобой.

Она не казалась напуганной ни им, ни чем-либо еще. Ее усмешка на долю секунды снова стала шире, а потом она резко повернула голову, и улыбка исчезла с преобразившей лицо стремительностью.

— Я велела тебе прийти одному.

В тот миг, когда она отвлеклась, Гидеон подскочил к ней, намереваясь схватить за запястья и послать разряд к сердцу. Он никогда прежде не убивал, но знал, что это возможно, и если чудовище заслуживало смерти… Но прежде чем он успел до нее дотронуться, она подняла свободную руку и бросила ему в лицо несколько песчинок порошка. Они попали в глаза и на губы — повсюду, и Гидеон тут же оказался полуослеплен и почувствовал головокружение. Он промахнулся, а она накренила нож. Это был не бездумный взмах, а хорошо спланированный маневр, который преодолел его защиту и застал врасплох. С минимумом бесполезных движений Табби воткнула нож глубоко в его бедро.

Нога Гидеона подвернулась, и он с глухим стуком упал на деревянный тротуар. Табби нанесла еще один сильный удар, на этот раз неистовый и незапланированный. Он успел передвинуть руку. Кончик ножа лишь слегка коснулся его плоти, оставив маленькую кровавую полоску вместо задуманного отрезанного пальца, без сомнения, для ее коллекции. Она с проклятиями вскинула голову и побежала прочь.

Полулежа, полусидя на дощатой мостовой, Гидеон прицелился. Но заколебался. Перед глазами все расплывалось. Он с трудом моргал. Послать электрический заряд ей в спину? Но не привлечет ли это внимание людей в кафе? Можно ли остановить ее, не убивая? Если он убьет Табби, то никогда не узнает, как она обнаружила его способность разговаривать с мертвыми… скольких людей убила… почему…?

Он не мог позволить ей удрать. Он поднял руку и призвал большее количество силы, чем когда-либо направлял на другого человека, не способного, как он, поглотить энергию.

Но не выстрелил. Его разум, обычно столь ясный и решительный, в этот момент что-то отвлекло. Кто-то звал его по имени. Рейнтри! Где-то впереди в тени стояла недавно прошедшая пара. Он не мог хорошо их разглядеть, но они были там. Весьма решительный, удивленный и любопытствующий молодой человек направился вслед за Табби, закрыв обзор Гидеону, чье зрение вновь затуманилось.

Хоуп подбежала к Гидеону, держа в руке свой пистолет.

— Ты в порядке?

— Да, — ответил он, когда она остановилась между ним и мужчиной, по-дурацки загородившим Гидеону цель. — Нет, не очень, — добавил он, хотя она была уже слишком далеко, чтобы расслышать его рев. — Что, черт возьми, ты здесь делаешь? — Он не должен был удивляться, увидев Хоуп; не должен был удивляться, что она так легко выследила его. Эта женщина всегда оказывалась там, где не следовало.

— Вызывай подкрепление! — выкрикнула она, продолжая бежать.

Гидеон опустил руку и прислонился к поручням настила, мельком взглянув на свои порванные брюки. Его раны заживали очень быстро, но не мгновенно. Царапина на руке уже исчезала, но с бедром дела шли хуже, и что бы Табби ни швырнула ему в лицо, от этого его все еще качало. Нож вошел глубоко, и Гидеон прижал руку к ране, останавливая кровь. В любое другое время года он отправился бы в больницу, чтобы наложить швы, но не на этой неделе, когда приближалось равноденствие или солнцестояние. Его присутствие сотворит с больничным оборудованием черт знает что.

Он надавил на рану, прилагая все усилия, чтобы сконцентрироваться и оставаться в ясном сознании. Серийная убийца знала о его способностях. Это казалось страшным сном. Теперь Табби не захочет ездить из города в город, больше нет. Она станет посылать ему призрака за призраком, каждый из которых будет просить у него возмездия. Она будет играть в эту игру до тех пор, пока один из них не умрет. Мысли Гидеона становились все более запутанными. Он потерял не так уж много крови, но чувствовал себя слабее, чем когда в него вошел нож. Это было не из-за песка, который она бросила в глаза, надеясь ослепить, а из-за какого-то лекарства, туманившего его разум. Он посильнее прижал руку к ране. Он хотел бы ничего не чувствовать, но глубокий порез дьявольски болел.

Огни кафе закружились, и он заморгал из-за странно двигающихся бликов. Уличные фонари наверху стали продолговатыми, блеклыми и размытыми, а сердце билось каким-то неправильным сбившимся ритмом. На краю сознания Гидеон понимал, что должен попытаться встать, но его удерживало неподвижным нечто большее, нежели боль в ноге. Все тело отяжелело, и он ни на чем не мог сосредоточиться более доли секунды. Он мог лишь достаточно ясно осознавать, что это плохо. Очень плохо.