Наследство огня - Юлия Мидатовна Аметова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А если они убийцы, если их наняла княгиня Лидора?
– Ну что ты говоришь! У Лидоры, конечно, полностью отсутствует воспитание и образование, но она вовсе не глупа. Она не стала бы нанимать таких заметных убийц, к тому же не знающих пилейского языка!
– Но почему они именно повелители вещей? Повелителей нигде нет, их никто не видел, откуда ты знаешь, какие они должны быть?
Как это – нигде нет? На земле предков нет ни одного родича? А как же наука, открытия, источники мыслесилы, наконец?
– Ты видела, как эти парни снимали рубашки, когда я их лечил?
Геранд не помнил, как снимал свою рубашку с оторванными рукавами, но полагал, что как всегда.
– А я помню! – объявил старик. – Ни пуговиц, ни шнурков, а пальцем как проведут по груди, так рубашка и раскроется сама собой. Такого никто, кроме повелителей, не сделает! А когда тот, что постарше, вскрикнул от боли, у тебя все чашки со стола попадали, он их случайно мыслесилой сбросил. Как у мыследея мысленная сила действует на все живое, так у них – на неживые вещи. Потому и повелители вещей!
– И они теперь у нас наверху? Они хотели погубить мир, покорили все народы, и только воля святого Огня избавила от них мир! – снова испугалась Сафи. Почему здесь так боятся людей, то есть, по-здешнему, повелителей вещей? Но предки Геранда не только не погубили этот мир, а, наоборот, сами покинули его и улетели на Нимелор! Тут надо подумать и разобраться. А что там еще рассказывает старый хозяин дома?
– Лучше бы ты финнибиан как следует выучила, если тебе все старинное нравится! Уж на что старее – язык мыследеев, на котором наши прадеды говорили, пока не смешались с людьми! А образованному человеку он тем более необходим – язык науки, на котором пишут не вздоры в стихах, а серьезные книги!
Так значит, хозяин дома – мыследей? Но они ненавидят настоящих людей, и всегда только строили им козни и всячески вредили! Правда, этот мыследей привел их с Мадором в свой дом, лечит, и никакой ненависти вроде бы не проявляет. Может быть, именно он поможет Геранду разобраться в том, какая здесь теперь наука?
– Дядя Аль, но не все же стихи вздор! Вот «Старые стены» – это же сочинение самого Синда Альванского! – тем временем убеждала старика Сафи.
– Неотесанный неуч твой Синд, его и в руки брать не стоит! Так бы и кинул его глупости в печь, если бы не уважал труды переписчиков! Лучше подумай об ученье, ты же мыследея, у тебя отличные способности мыслеслушательницы, слышишь не только на людях, но и на вещах…
Интересно, как можно услышать мысли на вещах или хотя бы на людях?
– Мама всегда говорила, что девушке княжеского рода учиться мыследеянию неприлично, – проговорила девушка.
– А оставаться ни с чем – прилично? Поместье разорено, приданого нет, вся прислуга со страху в Град-Пилей подалась, а налогов деревня не платила с позапрошлого года! До того все прилично, что глаза бы мои на это приличие не глядели! Ну, все, Сафи. Продадим поместье, и повезу тебя учиться в Рошану. И не хватай меня за руки, все равно не замолчу! Теперь девиц берут в Училище, у тебя прекрасные способности мыслеслушательницы и небольшие – целительницы, так что учиться без разговоров!
– Дядя Аль, но ведь ты сам не хочешь ехать? Ты же думаешь, что найдешь клад Синих Гор и восстановишь поместье! Верно?
Снизу раздался хохот старого мыследея.
– Так вот зачем ты меня за руки хватала! Правильно говорят, что мыслеслушатели, как гнилые зеленчуки – ни тех, ни другие нельзя руками трогать!
Вот, значит, как слушают мысли – прикасаясь к человеку руками! Интересно живут мыследеи на Живом Огне!
– А что, может, и в самом деле есть этот клад, – продолжал старик. – Место здесь историческое, кто только в Синих Горах ни воевал, кто только ни жил, могли и клад закопать. Но учиться ты будешь все равно. Будешь вести хозяйство, а я пока научу тебя тому, что умею – целительству и внушению. Способностей к этому у тебя меньше, чем к мыслеслушанию, но тем нужнее обучение. Начнешь с наших путешественников. Девушка сдавленно пискнула.
– Ой! Дядя Аль, а может, не надо? Я их боюсь! Особенно того, большого, который молодой! Он такой огромный, просто чудовище какое-то! Лицо бледное, а брови широкие, черные, и глаза, будто угли…
Ну, вот и дослушался! Надо было вести себя прилично. Кто подслушивает, обязательно услышит гадости о самом себе, это в детстве каждому объясняют.
– То, что тебя пугает, всего-навсего ярко выраженная внешность повелителя вещей, – услышал Геранд голос мыследея. – Помнишь, что сказано у Хианиса Велебодского?
Вещей огромный повелитель
В те годы был в горах правитель,
Куда ни кинет черный взгляд,
Там искры к небу полетят…
– Но они же прокляты, их знания безнравственны!
Так это что же, здесь считают великую науку древности безнравственной? И как же при этом Геранд будет искать старинные механизмы и собирать сведения для выпускного трактата? Внизу старый мыследей сердито фыркнул.
– Ну, вот что, Сафи. Я – ученый, а не безграмотный трус, а потому не верю в этот вздор о проклятии и безнравственной науке. Наука – только средство, которым пользуются для познания мира, а как использовать познания – вот это уже вопрос морали и нравственности. Для нас же с тобой жестокости княгини Лидоры куда опаснее повелителей вещей! В общем, неси из кладовой головицу, и мы ее испечем целиком, тут даже не надо уметь готовить.
– А если я встречу кого-нибудь из повелителей на лестнице? – снова испугалась девушка.
– Вежливо поприветствуешь его, как приличествует княгине Сафиане Синегорской. Ступай!
Снизу потянуло дымом – видимо, старый мыследей взялся растапливать печь. Пора идти к ним, разобраться в том, чего он еще не знает, и, наконец, увидеть девушку Сафи с ее чудесным голосом. Где вещи? Ага, вот они, висят на стуле, и башмаки тут под стулом. Но рубашка уже не его, а другая, должно быть, хозяйская. А где серьга из подземелья рудоделов? И она здесь, в кармане новой рубашки, должно быть хозяева позаботились, а он еще их подслушивает. Он быстро оделся, и даже чужая рубашка пришлась впору, только немного коротковата. Ну вот, теперь можно идти. Может быть, взять с собой Мадора, ведь он и по возрасту, и по положению старший в
