Безмолвный дом - Фергюс Хьюм

Поняв, что Люциан неравнодушен к Диане, Лидия решила по-своему очаровать его. Тщеславие, ненависть к падчерице и желание скрутить в бараний рог молодого человека, который попытался обвинить ее в убийстве мужа. Эти причины заставляли вдову флиртовать с молодым адвокатом…

Вскоре парочка устроилась на сиденье быстрого кеба, который покатил в сторону Кэмден-Хилл. Однако Лидия не желала терять времени даром и сразу взяла быка за рога.

– Полагаю, вы не станете возражать, если я попрошу вас стать моим кавалером на время этого визита, – пробормотала она, кокетливо взглянув на него. – Вы проводите меня к Пе-галлам, а потом мы отправимся к «Бакстер и К0», чтобы вы окончательно убедились, что я не покупала этот плащ.

– Очень признателен вам, госпожа Врэйн, что вы тратите на меня так много времени, – ответил молодой человек, стараясь избегать провокационных взглядов своей симпатичной спутницы. – Мы сделаем точно… как вы предлагаете. Но я хотел бы спросить: кто такие Пе-галлы?

– Мои друзья, у которых я была в Сочельник, – пояснила госпожа Врэйн. – Хорошее старое английское семейство, точно такое же унылое и тяжелое, как их сливовые пудинги. Мисс Пегалл – вдова вроде меня, хоть она, в отличие от меня, покупает себе одежду в Бай-суотере. У нее две дочери – напоминают буфетчиц. У них тоже нет никакого шарма. Мы вместе встречали Сочельник, господин Дензил. Вист и слабый чай в восемь, негус, а в десять мы легли спать. Папочка хотел научить меня играть в покер, и они решили, что сама по себе идея безумна. Правда, это было не в тот вечер.

– Судя по всему, это семейство вам не нравится, – пробормотал Люциан, глядя на свою спутницу, словно озадаченный художник.

– Нет, дело не в этом. Они слишком «давят»… Но ведь нужно с кем-то дружить, особенно в этом тихом уголке, где все придерживаются старинных традиций.

– Достаточно откровенное признание, – многозначительно протянул Люциан. – Вы считаете, что необходимо иметь респектабельных друзей, даже если они кажутся занудными?

– Это факт, – искренне подтвердила госпожа Врэйн. – У меня с папочкой была странная жизнь – то взлеты до луны, то падения.

– Вы не американка! – неожиданно объявил Дензил.

– Черт возьми! Как вы это вычислили?

– Вы слишком явно подражаете американскому акценту.

– В этом есть определенная правда, – прохладно ответила Лидия. – И все-таки я по большей части американка. Акцент или что-то там еще… Мы много лет прожили в Вайоминге и в Висконсине. Тяжелое было время… Впрочем, я не собираюсь рассказывать вам свою историю, – сухо подытожила госпожа Врэйн. – Я не попка, а вы не исповедник.

– Гм! Вижу, вы побывали и в Южных морях.

– Но я не говорила об этом. Откуда вы узнали?

– Только аборигены используют слово «попка» в отношении римско-католических священников.

– Вы произносите это слово так же шикарно, как они, мистер Дензил. В любом случае я не собираюсь стоять в стороне. Спросите попку, если хотите что-то узнать, и попка вам все расскажет.

– Хорошо, госпожа Врэйн, можете и дальше хранить свои секреты, если только они не имеют отношения к делу, которое я пытаюсь распутать… Вы утверждаете, что и ваш отец был в Кэмден-Хилл в Сочельник?

– Я не говорила… но он был там, – спокойно ответила Лидия. – Ему было не очень хорошо. Папочка никак не может привыкнуть к английским зимам. Собственно, он и вызвал меня туда. Однако ему было так нехорошо, что он остался у Пегаллов до шести часов.

– А вас расстроило письмо.

– Точно. Вижу, что старушка Белла Тайлер времени зря не теряла. Я получила письмо и сразу уехала. У меня всего один родитель, и я слишком ценю его, чтобы хоронить, в то время как дураки живут дальше… Вот мы и приехали к Пегаллам. Надеюсь, вам понравится цирк, который они устроили из своего дома. Однако это тут ни при чем.

Респектабельное семейство обитало в небольшом доме красного кирпича в глубине ухоженного сада, скрытого от шоссе высоким, плотным забором из дерева, окрашенного зеленой краской. Тучная вдова и две полные дочери совершенно заслуженно получили от мисс Врэйн эпитет «тяжелых». Здоровье из них так и перло: красные щеки, черные волосы, лица, лишенные каких-либо выражений. Трио голландских кукол выглядело бы более одухотворенным. Однако все Пегаллы были хорошо одеты. Гостиная их дома казалась уютной, а дом выглядел ухоженным, но чрезвычайно унылым. Что такой ястреб, как госпожа Врэйн, делала в этой обывательской голубятне? Дензил даже предположить этого не мог. Но он не мог не восхититься и тактом, с которым она завела дружбу с семейством, чей аристократизм должен был скрадывать ее «подмоченную» репутацию, в то время как умственные способности трех женщин, представших перед молодым адвокатом, не могли постичь ее уловок или понять причин ее поведения.

«Как бы то ни было, эти женщины слишком честны, чтобы говорить неправду, – подумал Люциан, готовясь к испытанию, которым, судя по всему, должно было стать предстоящее представление. – Поэтому если эти дамы станут утверждать, что госпожа Врэйн была тут в Сочельник, то так оно и есть».

Девушки Пегалл и их мамаша в чепчике сердечно и очень самодовольно приветствовали Люциана, так как он выглядел воспитанным молодым человеком, но хитроумная Лидия расцеловалась с каждой из них, крепко обнялась и с радостью назвала каждую из женщин «дорогая». С другой стороны мисс Врэйн металась между девушками и их матерью словно птичка, «клевала» красные яблоки их щек, исподволь бросая лукавые взгляды на Люциана, словно призывая восхищаться ее талантом обольщения. Пирог и вино, портвейн и херес – все соответствовало викторианскому гостеприимству – времени молодости госпожи Пегалл. Все было восхитительно обустроено, словно на свадьбе. В то время как Лидия продолжала осуществлять свой план по реабилитации себя в глазах Люциана.

– Мы только что переехали из нашего поместья в Сомерсете, – объяснила госпожа Пегалл приятным голосом. – Девочки хотели посмотреть достопримечательности, так что я сказала: «Поедем, девочки, возможно, нам повезет краешком глаза увидеть королеву». Я уверена, что она столь же демократична, как мы.

– Вы часто выходили в свет в этом году, госпожа Врэйн? – поинтересовалась Беатрис Пегалл – старшая и более простая в общении из сестер.

– Нет, дорогая, – ответила Лидия, со вздохом поднеся изящный кружевной платочек к глазам. – Вы же знаете о моей потере.

Обе они застонали, и мисс Сесилия Пегалл, которая, судя по всему, была очень религиозной и посещала «Низкую церковь»[4], заметила, что «вся плоть – трава», а ее великолепная матушка добавила:

– Воистину, дорогая, воистину.

И потом все трое разом вздохнули и синхронно покачали головами, словно игрушечные мандарины.

– Я никогда не смогу разогнать эту печаль, – продолжала Лидия, все еще вытирая «слезы». – Но мне было бы много тяжелее, если бы у меня не было трех таких замечательных подруг… Ах! Никогда не забуду, как мы славно встретили этот Сочельник.

– Сочельник, дорогая госпожа Врэйн? – переспросила Сесилия.

– Вы были тогда так добры и хороши, – зарыдала Лидия, бросив косой взгляд на Люциана, чтобы он взял на заметку то, о чем дальше пойдет речь. – Мы играли в вист, не так ли?

– Четыре роббера, – простонала госпожа Пегалл. – Карты отложили после десяти, а потом еще молитва и краткий гимн… Но гимн нам тогда удался…

– Только вот ваш бедный батюшка фальшивил из-за больного горла, – с сожалением проговорила Беатрис. – Надеюсь, ему стало лучше. Он ведь ушел перед обедом… Говорите, вашему батюшке лучше?

– Да, дорогая, много лучше, – пробормотала Лидия. А Люциан подумал, что с тех пор прошло уже четыре месяца, и господин Клайн наверняка совершенно выздоровел.

– Он всегда с таким удовольствием пил мой чай, – проворковала Сесилия. – Господин Клайн говорил, что он ни на один другой чай не похож.

– Как-нибудь мы с папой зайдем еще раз так посидеть… подольше, – воскликнула Лидия. – Снова сыграем в вист.

– Но, дорогая госпожа Врэйн, вы не пройдете, не посидите с нами?

– Я должна идти, дорогая. – И Лидия расцеловала все семейство. – У меня столько дел, да и господин Дензил пойдет со мной. Папочка хочет проконсультироваться с ним относительно одного дела. Он – адвокат, я же говорила…

– Надеюсь, господин Дензил придет нас снова навестить, – объявила госпожа Пегалл, обменявшись рукопожатием с Люцианом. У нее оказалась жирная, опухшая рука, к тому же еще и влажная.

– Восхитительно! Благодарю! – поспешно пробормотал Дензил.

– Всегда можем предложить карты, чай и разумную беседу, – радушно предложила Беатрис.

– Вы забыли десятичасовую молитву, дорогуша, – низким голосом добавила Сесилия.