Торговая игра. Исповедь - Гэри Стивенсон

Они были извергами, они хотели знать все. И хотя я почти ничего не понимал из того, что они говорили, я тоже хотел знать все, как и они, и я смотрел, смотрел, слушал и слушал, и по мере того как шло время, и тарелки приносили и уносили, и бутылка за бутылкой красного вина продолжала течь, я начал думать, что, возможно, то место, на которое я опустился, за левым плечом Джей-Би и за правым Шпенглера, было не таким уж плохим, в конце концов.

Почти все это время я ничего не говорил. Да мне и не нужно было. Безумие Шпенглера и Саймона заполнило все пространство. Сначала я намеревался пить вино в том же темпе, что и Спенглер, но, увидев, с какой скоростью он вдыхает первые три бокала, я сразу понял, что не смогу этого сделать, и, не имея кардиостимулятора и увлеченный викарной беседой, в итоге не стал пить вообще.

Я наблюдал за ними уже больше часа, и еда уже давно была и закончилась, когда Шпенглер впервые повернул ко мне свое огромное лицо и изобразил попытку улыбнуться, при этом зубы у него были ужасные и фиолетовые, и он сказал мне на своем глубоком африкаансском наречии, которое катилось и спотыкалось,

"Гэри... Это очень дорогое... красное вино, которое ты... не пьешь".

И я сделала единственное, что могла сделать в этой ситуации. Я повернулась к своему бокалу с вином, посмотрела на него, подняла его, наклонила к нему и отпила немного, а потом опустила его, повернула свое лицо к его лицу, которое светилось и багровело, улыбнулась и сказала: "Это прекрасно, Шпенглер. Это действительно прекрасно".

После этого количество выпивок только увеличилось, и установилось своего рода правило обратной пропорциональности, когда я встречался с каждым трейдером с частотой, прямо противоположной той, которую я бы выбрал, если бы мне предоставили выбор.

Спенглер и Руперт приглашали меня на свидания (разумеется, по отдельности) не реже раза в неделю, и поведение каждого из них становилось все более отвратительным, что было свойственно только им.

Брокерские обеды превратились в брокерские ужины, и Спенглер по вечерам был гораздо хуже, чем днем, и зубы у него были гораздо краснее, и был один молодой брокер из Эссекса, которому было ни дня больше девятнадцати, и когда Спенглер напивался, он пинал его в зад и кричал: "Возьми меня выпить, сучий мальчик!"

И когда это происходило, мальчик не оглядывался на Спенглера, а поворачивался и смотрел на меня, он был не намного моложе меня, и на его лице читалось торжественное соучастие, и он не улыбался, а я не улыбался ему в ответ, и все, что я делал, это пытался встретить его суровый взгляд, который горел в моих глазах, и изо всех сил старался соответствовать его торжественности, а потом мы оба кивали.

Руперт часто хотел приглашать меня по вечерам в Клэпхэм, где он жил, - полярную противоположность Илфорда в Лондоне не только в географическом плане.

Мне приходилось часами добираться оттуда, а иногда мы засиживались допоздна, и я опаздывал на последний поезд, и Руперту приходилось платить за такси до самого дома, так что мне не нравилось туда ездить, но выбора у меня не было, потому что Руперт хотел, чтобы я познакомился со всеми его друзьями.

У всех его друзей были красивые рубашки с монограммами, свежевыглаженные и с дорогими стрижками, а мои рубашки были из Topman, и я купил их, полагая, что они "неглаженые", и они все стали называть меня "Гэри-гизер", а я стал говорить чуть более эссекски, чем на самом деле было в моем голосе.

Один из его друзей был с нами в Вегасе, он был трейдером в Goldman Sachs, его звали Пиппи-Холлоуэй или что-то в этом роде, и он был тем парнем, у которого в тот раз пошла кровь из носа в лимузине, и он всегда был рядом, когда мы выходили в свет. Однажды на вечеринке в модном доме Руперта, куда я пришел в костюме Робина, а Руперт разрешил мне привести Гарри с улицы, который пришел в костюме Бэтмена, и это был первый раз, когда мы видели, как кто-то принимает кокаин во плоти, этот парень Пиппи-Холлоуэй познакомил меня со своей девушкой.

И она была прекрасна, конечно, в фарфоровом стиле, и она была одета во все белое, как будто пришла как фея или что-то в этом роде, и я был так потрясен, узнав, что у Пиппи есть девушка после всего того, что я видел, как он делал в Вегасе, и я посмотрел на нее, и мне стало немного жаль ее, но она казалась счастливой, знаете, она улыбалась, так что я мог сделать? Я улыбнулся ей в ответ, протянул руку, мы пожали друг другу руки, и я сказал: "Привет, я Гэри, и я тоже рад познакомиться с вами".

Я разговаривал с ней недолго, но спросил, как долго она встречалась с Пиппи-Холлоуэй, потому что мне было интересно, и оказалось, что они встречаются уже много лет.

Но не только Руперт и Спенглер выводили меня на чистую воду, все в какой-то момент оказывались втянутыми в это дело. Джей-Би всегда был в пабе, выпивал с брокерами, и я мог присоединиться к нему, когда хотел, и Хонг приходил, и Снупи тоже, а иногда и Калеб. И Снупи тоже брал меня с брокерами, когда у него была возможность, и я всегда с радостью шел с ним, потому что чувствовал себя в безопасности, да и сам он всегда казался счастливым, пока его кормили дорогой едой. Каждую среду мы ходили играть в футбол, и на каждую игру приходил Гарри с улицы, а может, и другие ребята с улицы, и несколько брокеров, а после мы шли пить пиво.

Что меня больше всего восхищало в общении с брокерами, так это то, что часто можно было увидеть одних и тех же брокеров в разных местах, с разными трейдерами. Например, Басхед был брокером Спенглера, потому что он торговал Skandis, но он был в Вегасе со мной, Рупертом и другими евротрейдерами. Джонси, несмотря на то что был на моем обеде со Спенглером, на самом деле был брокером по канадским долларам, что делало его брокером Снупи, и он часто ходил на обед со Снупи. Бигхед, мой приемный городской дедушка, обедал в тот раз со мной и Рупертом, но