Мэрилин Монро - Дональд Спото

Однако кое-что было слегка подремонтировано. Юнис позвонила своему племяннику Норману Джеффрису с просьбой вставить в раму небольшое стекло, которое, по-видимому, выбил кочергой Гринсон; это обеспечит дом от попытки проникнуть внутрь, после того как полиция в воскресенье вечером официально опечатает все домовладение. Когда стекло было вставлено, а стирка закончена, Юнис наконец покинула виллу — на один день позже, чем запланировала. В доме Мэрилин Монро она оставила после себя действительно идеальный порядок.

Совершенно иным делом занимался в это время Томас Ногучи, проводивший анатомирование Мэрилин. В этом ему помогал внимательный и проницательный наблюдатель, мнение которого будет иметь переломное значение для выяснения причины смерти Мэрилин.

В 1962 году Джон Майнер являлся заместителем прокурора округа Лос-Анджелес и начальником отдела судебной медицины; по долгу службы и характеру выполняемых функций он был также представителем судебного врача в бюро коронера. Майнер преподавал также судебную психиатрию в университете Южной Калифорнии, и его особенно уважали за проведенные им многочисленные экспертизы в сфере судебной медицины, связанные с оценкой самоубийств, а также случаев смерти, которые принимались за самоубийства. В качестве сотрудника бюро коронера Майнер участвовал во вскрытиях всех лиц, смерть которых была сочтена не носящей естественного характера, что означает более пяти тысяч случаев аутопсии. В 1962 году судебным врачом и коронером округа Лос-Анджелес был доктор Теодор Карфи, который назначил для проведения анатомирования трупа Мэрилин Монро доктора Томаса Ногучи, заместителя судебного врача.

Предварительный отчет бюро окружного коронера, датированный и подписанный доктором Ногучи в воскресенье, в десять тридцать утра, находится в архиве морга, подчиняющемся окружному коронеру и находящемся в здании суда, в папке под номером 81128. Первое дополнение: отчет о химическом составе крови и печени — датировал и подписал в восемь утра 13 августа главный токсиколог Р. Дж. Абернети (документ № 81128-1). Предварительное заключение Карфи от 10 августа звучало так: причиной смерти «могла быть передозировка барбитуратов». 17 августа оно было изменено, и эксперты сочли, что, «скорее всего, это было самоубийство», а 27 августа Карфи опубликовал окончательное заключение с еще более сильной формулировкой, где констатировалось «острое отравление барбитуратами — прием слишком большой дозы лекарств».

Это мнение основывалось на наиболее важных химических данных, вытекающих из токсикологического анализа, которые представляются бесспорными и однозначными.

Во-первых, внешние признаки применения насилия отсутствовали. Во-вторых, в крови было обнаружено восемь миллиграммов хлоралгидрата и четыре с половиной миллиграмма нембутала — но в печени была выявлена гораздо более высокая концентрация нембутала, составляющая тринадцать миллиграммов[504]. Эти цифры имеют принципиальное значение для понимания того, каким образом умерла Мэрилин.

На столике рядом с ее кроватью полиция нашла полные и частично опорожненные флакончики с несколькими видами лекарств, в частности, с противогистаминными препаратами, а также со средствами для лечения гайморита. Там находилась также пустая упаковка от двадцати пяти стомиллиграммовых капсул нембутала, выписанных актрисе 3 августа доктором Хайменом Энгельбергом, а также десять капсул, оставшихся от первоначальной заводской упаковки, которая содержит пятьдесят пятисотмиллиграммовых капсул с хлоралгидратом, — по рецепту, датированному 25 июля и повторенному 31 июля в соответствии с полномочиями, предоставленными доктором Гринсоном.

Это явилось важной информацией для группы по изучению причин самоубийств, образованной ранее в округе по просьбе коронера с целью воспроизведения психологического портрета человека, который хочет лишить себя жизни, — портрета, способствующего установлению характерных черт потенциального самоубийцы. «После беседы с Гринсоном о психиатрическом лечении Мэрилин, — сказал член этой группы доктор Роберт Литмен, — для нас было ясно, что мы можем сделать только один вывод: это было самоубийство или, по крайней мере, игра со смертью». Однако Литмен и его коллеги не верили, что Мэрилин сознательно и предумышленно покончила с собой: «С момента, когда группа в 1960 году начала свои исследования, мы ни разу не встречались с таким случаем, когда после приема барбитуратов человек настолько сильно одурманен, чтобы не знать, что именно он сейчас делает».

И тем не менее Литмен и его коллеги согласились с вердиктом, что в данном случае имело место самоубийство, поскольку они консультировались исключительно со своим коллегой Гринсоном и поскольку — в качестве группы по изучению причин самоубийств — они были нацелены только на поиск самоубийств и отбрасывали альтернативные возможности почти без рассмотрения. Мэрилин не была психотической личностью, и, кроме того, как многозначительно добавил доктор Норман Фарберов, другой член указанной группы, она не являлась «наркоманкой среди наркоманов, а также не была сильно зависима от лекарств. Дозы, которые она принимала, можно определить как находящиеся в диапазоне от небольших до средних. И, насколько я мог установить, она наверняка не была психически неуравновешенной личностью». Кроме того, как сказал Литмен, «мы хотели покончить с этим, принять окончательное решение, закрыть дело, выдать свидетельство о смерти и позабыть обо всем. Разумеется, оказалось, что эта надежда была тщетной. Никто и никогда об этом не забыл».

Томас Ногучи, Джон Майнер и по меньшей мере трое других судебных патологоанатомов, пользующихся огромным уважением, пришли к выводам, совершенно отличающимся от тех, которые сделали Карфи и группа по изучению причин самоубийств[505].

«Я не считал, что она совершила самоубийство, — сказал Джон Майнер через тридцать лет. — А после разговора с доктором Гринсоном еще более утвердился во мнении, что мисс Монро не покончила с собой. В принципе, он сам тоже в это не верил».

Майнер, не поверивший заключению о самоубийстве по чисто медицинским соображениям, получил подтверждение своего мнения в беседе с Гринсоном, от которого узнал, что Мэрилин не только строила обширные планы на будущее, но и «считала, что все плохое уже осталось позади и теперь она сможет начать новую жизнь».

Решающее значение для подтверждения мнения Джона Майнера и для формулирования окончательных выводов в деле о смерти Мэрилин Монро имеет детальное ознакомление с результатами посмертных химических анализов. Невзирая на то, какие лекарства стали причиной смерти, они могли попасть в организм покойной только тремя путями: перорально [через рот], с помощью укола или посредством клизмы.