Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем временем в пятницу 27 августа жандармы и полицейские окружили армянские районы, а также летние дачные поселки, где на тот момент находилось множество армян. В тот же день приблизительно 1500 католиков-мужчин, в том числе епископ и семнадцать священников, были арестованы и отправлены в город[3195]. После напрасных предложений принять другую веру и взгляды эти люди были лишены своих владений, а 29 августа связанные парами отправлены в дорогу. Они шли пешком 18 часов, пока не пришли в деревню Карагедик, куда «галопом примчался офицер и сообщил [им] встречное распоряжение правительства: он сказал, что приказ о всеобщей казни отменен в [их] пользу и что [их жизням] больше ничего не угрожает»[3196]. Казалось, что судьба этих мужчин уже была предрешена, но вмешательство папского нунция Анджело Мария Дольчи сделало возможным их спасение[3197], которое подразумевало депортацию в пустыни Сирии вместо физической расправы. Немецкое посольство[3198], а также посол Австро-Венгрии Паллавичини вскоре были извещены о депортации католиков. Паллавичини проинформировал министра Австро-Венгрии о том, что он обращался к Талаату с просьбой «сохранить жизнь армянских католиков и протестантов, на что Талаат ответил обещанием написать префектам и супрефектам провинции… соответствующие поручения в отношении этого вопроса»[3199]. Таким образом, вероятно, что конвой из полутора тысяч католиков из Ангоры на какое-то время был освобожден по приказу, отданному Талаатом, с целью удовлетворить просьбы Паллавичини и Дольчи. После чего люди продолжили свой путь через Киршехир, Кайсери, Бигу и дальше до «Киликийских ворот» в Позанты[3200]. По словам выживших в этом походе мужчин, им пришлось почти месяц добираться до города Тарсон, а затем до деревни Катма, находящейся недалеко от сирийского города Алеппо. Затем большинство из них по поручению Хакки-бея, «инспектора по ссыльным в Сирию», были отправлены в другие места, такие как Рас-эль-Айн или Дейр-эз-Зор. Четверо священников и около тридцати простых мужчин выжили в Мескене, добравшись до Алеппо, после того как Хакки был смещен с должности[3201].
В начале сентября полиция выселила армянских женщин, детей и стариков, проживавших в Ангоре, среди которых были католики и протестанты, опечатав их дома. Тысячи этих людей привели на вокзал недалеко от выезда из города, где они находились ровно 25 дней — время, которое потребовалось для того, чтобы отобрать у них все имущество и убедить наиболее красивых женщин отречься от католичества и выйти замуж за мусульман. Тем, кто согласился принять предложение, позволили вернуться в город. А остальных в конечном счете депортировали в Эскишехир и Конью, откуда их должны были депортировать в Сирию. Нескольким сотням семей все же позволили остаться в Ангоре как «семьям военнослужащих». Однако люди, вызывающие сомнения, были подвергнуты «убийствам и высылке»[3202]. Вполне возможно, что эти исключения были сделаны для того, чтобы ввести в заблуждение иностранных дипломатов и предотвратить возможные протесты с их стороны. В сущности, действия, проводимые местными властями в санджаке Ангора, можно рассматривать как локальные проявления общей политики, адаптированные под местные условия, но сохранившие направленность на полное искоренение армянского населения Ангоры. Менее радикальные меры, принятые в пределах района, могли лишь замедлить процесс полного уничтожения армян.
Методы, используемые для присвоения армянского имущества, нельзя назвать уникальными. С этой целью проводились систематические конфискации движимого и недвижимого имущества. Более того, дома знатных и богатых армян предоставлялись в распоряжение городских и военных властей. Пожар, который бушевал в армянских окрестностях в течение восьми месяцев после депортаций, не был случайным происшествием. Не менее четырех дней потребовалось для того, чтобы претворить в жизнь план, целью которого было, несомненно сокрытие следов массовых грабежей и набегов, которые проводились в личных интересах отдельных личностей[3203]. Некоторые свидетели отмечали, что журналы учета оставленного имущества очень своевременно были уничтожены огнем. 10 ноября 1918 г. членами Пятого комитета Оттоманского парламента, которое было создано для расследования преступлений, совершенных во время войны, был устроен допрос бывшее министра юстиции Ибрагим-бея. Во время допроса члены комитета пытались выяснить причину, по которой ответственные за этот пожар, устроенный с целью «завладеть чужим имуществом», не были арестованы[3204].
Среди младотурок, причастных к массовым убийствам и депортациям, помимо Шемседдин-бея и Неджати-бея, чьи роли мы уже упоминали, одними из главных зачинщиков были также Кара Мехмед; Муфид Хока, муфтий Киршехира; Табиб-эфенди, депутат османского парламента; Чынгене Хакки-бей; Шевкет-бей, городской аптекарь; и Ахмед Нешед, глава лесничества[3205]. Из числа правительственных чиновников, кроме Атиф-бея, временного правителя Ангоры, члена центрального комитета «Специальной организации» и специального делегата КЕП, организаторами депортаций и убийств были Зия Топджу, глава комитета по расселению мусульманских иммигрантов; Расим-бей, председатель муниципалитета; Бехаеддин-бей, который прибыл в вилайет по поручению Иттихада, чтобы возглавить полицейские силы региона после «отставки» его предшественника; Мустафа Турхан-бей и Рахим Ибрагим-бей, полицейские лейтенанты; Ибрагим-бей, начальник тюрем; Кара Бобрек Хасан-эфенди, заместитель директора Оттоманского банка; и Черкез Камы, начальник жандармерии. Членами комиссий по оставленному имуществу, под надзором которых проводились грабежи армянской собственности, были Карабекир Хасан-бей; Финджанджи-заде Мехмед Шемседдин-бей; и Насреддин-бей, депутат парламента города Сивас, который покинул свой пост главы администрации Чорума, чтобы возглавить комитет по «оставленному имуществу» в Ангоре. Наконец, ответственные за формирование отрядов уголовников и организацию массовых убийств — Кютюкдж-оглу Зия-бей, аптекарь из Сиврихисара; Измаил-бей; Туфенкджи Али-бей; и Экзаджи-заде Шевкет[3206].
Казы Ангоры
Каза Станоз/Зир
Находясь в 30 километрах к западу от Ангоры, Станоз накануне Первой мировой войны был исключительно армянским поселением, которое насчитывало 3142 армяноговорящих жителя. Поселение образовалось только в конце XIV века, и его можно было назвать процветающим. Здесь были построены три церкви, включая одну протестантскую, а также две школы, рассчитанные на 500 учеников. С XVII века Станоз получил известность в основном благодаря производству софэ — особого
