Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

У. Петер, являясь гражданином Швейцарии, приступил к обязанностям консула в Сасуне весной 1915 г.[3127]; как на представителя нейтральной страны, на него также была возложена ответственность по представлению интересов Англии, Франции, России, Италии и т. д. Уже значительно загруженный работой по защите коммерческих интересов и имущества этих стран в Самсуне в конце июня 1915 г., Петер внезапно столкнулся, по но словам, с «армянским вопросом». Консул поначалу пришел в недоумение от «мер перемещения внутрь страны» армянского населения. Некоторые признаки, однако, указывали на то, что операция турецких властей была неизбежна. В письме от 11 мая 1915 г. американский консул в Трапезунде Оскар Жейзер сообщил Петеру, что, «согласно инструкциям посольства, я прилагаю к письму копию словесной ноты от Блистательной Порты, датированной 18 апреля, требующей от сотрудников американского посольства воздержаться от поездок в регионы, в которых вооруженные силы Османской империи проводят операции»[3128]. Тон этой «повторяющейся словесной ноты» от Высокой Порты, датированной 18 апреля 1915 г., был обличительным: «Согласно информации от заместителя начальника Имперской армии, министр иностранных дел с почтением просит, чтоб посольство Соединенных Штатов Америки было настолько любезным и прислало необходимые американским консулам инструкции о том, чтобы они воздерживались от поездок в зоны, в которых армия Османской империи проводит операции с особой целью»[3129]. Что это были за «операции [проводимые] с особой целью»? Ответ пришел 25 июня 1915 г., когда Петер телеграфировал американскому послу Генри Моргентау о том, что «власти требуют интернирования армян, женщин, детей. Поскольку мера эта слишком серьезная, требую вмешательства правительства, чтобы сохранить свободу невинных людей»[3130]. Двумя днями ранее Петер уже отправил такую телеграмму: «Власти требуют интернирования армян [под] американской защитой, остановите. Сверх того, власти требуют ключи от монастыря, латинская церковь, посоветуйте. Петер»[3131]. Другими словами, от Петера потребовали оставить идею защиты американских граждан армянского происхождения и передать имущество, принадлежащее враждебным странам.

Американский консул в Самсуне хоть и являлся гражданином нейтрального государства, но оказался под гораздо более серьезным наблюдением, когда у него возникли трудности в общении с посольством в Стамбуле. В августе 1915 г. даже были разногласия между Петером и мутесарифом Самсуна, который, «вероятно, получил инструкцию из Сиваса, больше не принимать мои запечатанные письма… Я бы сообщил вам об этом телеграфом, но мое отправление вряд ли дошло бы. Две мои поездки в Мерзинфун дали туркам понять, что я ездил туда только из-за армян, чтобы убедиться в реальности вопроса на месте. Более того, каймакам Мерзинфуна сказал об этом одному из моих турецких друзей»[3132].

Не менее интересно наблюдать за тем, как консул, у которого изначально отсутствовало глобальное видение развивающихся событий, постепенно изменил лексикон, который он использовал для описания ликвидации армян. Убежденный поначалу в правдивости заявлений местных властей поставленным ими спектаклем — депортируемые армяне покидали город на повозках, запряженных волами, — он написал в своем докладе 27 июня 1915 г.: «По приказу из Константинополя мутесариф вечером в четверг, 24 числа этого месяца, издал декрет о том, что население, независимо от социального положения, вероисповедания [sic] или иностранной защиты, должно в течение пяти дней покинуть город и приготовиться к депортации. Этот спонтанный приказ, составленный в чрезвычайно жесткой форме, не только ошеломил всех армян и заставил их испытывать мучения, но также и глубоко тронул человеколюбивые чувства всех остальных христиан и значительной части мусульман, которые все еще разделяли правоверное суждение, что, к сожалению, происходит не со всеми из них». Особо жестокой консул нашел «высылку в грузовых фургонах женщин, детей и стариков, сопровождаемую запретом что-либо продавать с целью получения финансовых средств, необходимых для выживания в путешествии, длина и место назначения которого неизвестны»[3133]. К 10 июля, используя уже более категоричный язык, он заявил: «Они собрали в группы армянских мужчин и отдали их на растерзание крестьянам. Они, несомненно, применят такие меры против женщин и детей, которые заставят их умереть от голода или безысходности, ужасную расправу, напоминающую период, когда они очистили Константинополь от собак и оставили их всех на острове умирать»![3134] Информация, содержавшаяся в его докладе от 26 августа, еще более точна: депортируемые из «Самсуна, Амасии, Мерзифуна все были собраны в Амасии. Затем мужчин отделили, связали, некоторых забили дубинами до смерти между Амасией, Турчалом, Токатом. Все, кого привезли в Токат, были отправлены из Токата в Чифлик или Гишгишу и убиты. Женщин и детей отвезли на повозках, запряженных волами, в Шаркышла [возле Сиваса], затем отправили пешком в Малатью обходными путями, а затем бросили в Кирк Гёз или Евфрат»[3135]. В этих же документах, оставив общий сдержанный тон, который он использовал, когда писал послу, Петер дал выход своему негодованию в таких выражениях: «Если бы Турция в целом находилась на должном уровне в вопросах организации и способности, в этот раз, когда дело уже дошло до резни, грабежа и прочего, она бы показала хорошо скоординированную, безупречную ловкость в скорейшем перемещении сотен тысяч человек в мир иной»[3136].

Таким образом, создается впечатление что в течение двух месяцев Петер сумел оценить событие. В его корреспонденции содержится ценная информация о методах, которые использовали власти, чтобы замаскировать свои преступления. Сначала это был вопрос временного изгнания армянского населения и отправки его на повозках, запряженных волами, «в глубь страны», до Амасии, чтобы усилить убежденность иностранны наблюдателей в том, что это не более чем предупредительные меры безопасности, несомненно, болезненные, но не бесчеловечные. Армянских католиков и протестантов, чья судьба интересовала некоторые западные консульства, не пожалели на этом первом этапе, но власти до последнего момента выражали сомнения в том, оставить ли их. Только «те, кто пожелает принять ислам, могут остаться здесь; целью данного решения правительства было не что иное, как стереть армянскую расу»[3137]. Нужно было подождать не более двух недель, чтобы узнать, что «даже новообращенные, по словам мутесарифа не могут остаться здесь, а должны уехать в Трапезунд, Керасунд, Мерзифун, Бафру и т. д. Турки усердно стараются обратить людей в свою веру. Большое количество уехавших людей с большой долей вероятности [последуют] примеру ста пятидесяти семей, принявших мусульманство, но, похоже, что уже поздно и что им не разрешат вернуться, даже если они его примут»[3138]. Что касается «американских граждан [sic] армянского происхождения, [они], вероятно, будут изгнаны», написал Петер 4 июля 1915 г. в телеграмме Моргентау[3139].

Теперь начался более длинный второй этап; его целью было закончить