Зеркала и галактики - Елена Вячеславовна Ворон

– Держитесь подальше от Джима. Вы легко умножаетесь друг на друга; ваши совместные галлюцинации могут выйти боком.

– Еще что?

– Постарайтесь как можно реже попадаться на глаза капитану.

– Вон отсюда, – приказал поюн, сидя на ящике с большим вогнутым экраном. – Не замышляйте бунт, господа.

Вскочив на ноги, Сильвер пересадил его себе на плечо.

– С вашего позволения, сэр, я пойду.

– Подождите. Сейчас посмотрим… – начал мистер Эрроу, оборачиваясь к тому самому ящику.

– Нет уж. Я не подопытный кролик. – Сильвер сбежал, как будто ему собирались отпиливать голову.

Мистер Эрроу посмеялся, но как-то не очень весело.

– Свободен, – сказал он мне.

– Сэр, можно вопрос? Мистер Смоллет назначил старшим пилотом Хэндса; но ведь он ни за что обидел Рейнборо. Как же так?

Первый помощник уселся в кресло, в котором недавно сидел бывший навигатор, и серьезно посмотрел на меня. Провел рукой по своим густым, с седыми прядями, волосам.

– Джим, я восемнадцать лет в RF. Одиннадцать из них я летаю с Алексом. И не позволю, чтобы этот рейс стал для него последним. Рей волен обижаться, но назначить старшим Хэндса посоветовал я.

– Зачем?

– Его вчера обидели еще сильнее – с этой чертовой маской и лисовином. Я не могу допустить, чтобы Алекс чувствовал себя виноватым.

– А перед смещенным Рейнборо?

– Если что, Алекс поговорит с ним по душам и успокоится. Рей ему все простит. А договорится ли Алекс с чужаком – большой вопрос.

– Мистер Эрроу… – я замялся под его строгим взглядом, с трудом заставил себя докончить: – Это на самом деле так опасно?

И с таким же трудом он заставил себя ответить:

– Это еще опасней, чем кажется. Иди. У меня полно других дел.

В задумчивости, я отправился в рубку. Одно хорошо: можно не бояться, что вызову у пилотов галлюцинации. Черт знает, каким образом мы с Сильвером «умножаемся друг на друга», но ничего подобного я впредь не допущу. По крайней мере, постараюсь.

Рубка находилась на самой верхней палубе. Черный коридор закручивался спиралью, и шагать по нему пришлось далеко-далеко. Три раза попадались узкие щели-трапы – короткий путь с витка на виток – но я не рискнул в них соваться.

На жилой палубе у входов в каюты белели таблички с именами. Удивительно: я не нашел каюты мистера Смоллета. Неужели наш капитан – бездомный? Неприкаянно бродит по кораблю, ночует по разным углам?

Дальше начались отсеки с какими-то символами, нарисованными прямо на шторках. Я подумал, что капитанская каюта может быть обозначена такой вот странной закорюкой, и успокоился.

Было тихо; я не слышал даже собственных шагов – в мягком студне тонул и свет, и звук.

– Юнга лисовин: в медотсек, – громыхнуло над головой.

Ага. Сейчас и Тома проверят на сопротивляемость RF. Потом спрошу, что получилось… Принесло ж его в мою каюту! Я стиснул зубы, вспомнив, как хохотали над нами космолетчики. Спасибо, не поиздевались как следует. И Хэндсу спасибо, что увел разговор в сторону. А ведь мог бы на лисовине отыграться за вчерашнее…

Откуда-то долетел взрыв смеха. Коридор впереди был пуст, одни кругляши ламп на стенах. Я прибавил шагу и за плавным поворотом наконец увидел то, что здесь называлось рубкой. Коридор слегка расширялся и оканчивался небольшим залом, где стены были – удивительное дело – не черные, а зеленоватые. Четыре серых экрана слепо глядели на меня, перед ними стояли в ряд четыре кресла. В одном сидел Хэндс – я узнал его широкие плечи и светлый затылок, рядом – навигатор Энтони Тон. Народ звал его Тон-Тоном; был он худой, молчаливый, с отрешенным взглядом. Тихий сумасшедший навигатор; всякий раз, как я его видел, вспоминал слова покойного Билли Бонса. Бывший старший пилот Питер Рейнборо устроился, развернув кресло от экрана и усевшись на спинке, поставив ноги в ботинках на подлокотники. Невысокого роста, ладный, ловкий; добродушный и обаятельный симпатяга. Он сидел, сверкая зубами в жизнерадостной улыбке, и длинные раскосые глаза тоже смеялись. Не скажешь, что Рейнборо сильно обижен.

– …как в том анекдоте про крысу, – услышал я голос Хэндса.

– В каком? – без выражения спросил навигатор Тон-Тон.

– Ну, где капитан крысу поймал.

– Расскажи-ка, – попросил Рейнборо.

– Заходит капитан в рубку, а там крыса. Он изловчился – хвать ее! «Ну, – говорит, – сейчас я тебя раздавлю». Крыса в ответ: «Не губи, я добром за добро отплачу». «А что ты можешь?» «А что скажешь». Тогда капитан говорит: «Сделай так, чтоб твоего племени со мной рядом не было, а появилась бы моя невеста». Крыса ему: «Нет проблем». Капитан отпустил ее и ждет, что будет. И вдруг видит: вокруг не корабль, а Станция. И невеста рядом – вся в черном, глаза светятся. Зеркальце ему подносит: «Взгляни, дорогой, во что ты превратился». Глянул он на свой черный мундир, на глаза горящие – да и помер.

– По-моему, анекдот должен быть смешной, – заметил я, входя в рубку. – Разве у RF не так?

– У RF анекдоты не смешные, а поучительные, – отозвался Рейнборо, удобней устраиваясь на спинке кресла. – Встретишь крысу – не вздумай ловить и топтать.

Тут я увидел мистера Смоллета. Капитан стоял, прислонившись к боковой стене, скрестив руки на груди. Странно молодое лицо было напряжено, в глазах тлели синие огоньки. Пилоты и навигатор не обращали на него внимания.

– Присаживайся, – Рейнборо кивнул на свободное кресло у погашенного пульта; перед Хэндсом и Тон-Тоном пульты светились. – А ты какие байки принес?

Я поведал о том, что произошло в медотсеке. Рейнборо удивленно поцокал языком, Тон-Тон и бровью не повел, Хэндс досадливо поморщился. Я оглянулся на капитана. Он как будто не слышал рассказа; взгляд был устремлен в экран на стене.

– Мистер Ливси! – прозвенел вдруг по громкой связи крик нашего лисовина. – Срочно в медотсек!

Капитан вздрогнул, ткнул кнопку связи:

– Дэн, ответь мне. Что еще? Дэн! – Он сорвался с места и помчался вниз по коридору.

Рейнборо и я бросились следом. Мистер Смоллет нырнул в первую попавшуюся щель-трап; мы с пилотом – за ним. Я и представить не мог, что сквозь упругий студень можно так быстро бегать. В щели я отстал, но вновь нагнал Рейнборо в коридоре. Мистер Смоллет мелькнул далеко впереди и исчез. Новый трап, куда мы с разгону влетели. Здесь протискиваться оказалось вдвое трудней – как будто «Испаньола» не желала пропускать нас коротким путем. Выбрались в коридор, снова пустились со всех ног. Третья щель. Рейнборо сунул в нее руку, выдернул и понесся дальше. Виток за витком, все ниже и ниже по громаде черного корабля.

Когда мы примчались к