Зеркала и галактики - Елена Вячеславовна Ворон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мистер Смоллет вынул свой карманный лучемет. Сквайр испуганно отшатнулся, охранники взмыли в воздух, бросаясь к капитану. Не успели. Тонкий луч описал окружность. Вырезанный из шторки кругляш вывалился, упруго подпрыгнул на палубе и улегся.
– Выходите, пожалуйста, – предложил мистер Смоллет.
Опомнившийся сквайр поблагодарил и полез в дыру. Грузное тело неважно гнулось в суставах, дыра оказалась маловата, но мистер Трелони справился; за ним выползли его охранники.
Стены и палуба в кают-компании слабо затлели – как будто занимался мутный зимний рассвет. Мистер Смоллет поглядел на часы, нахмурился и снова обратился ко второму помощнику:
– Крис, как мы? Что? Понял. – Он окинул взглядом оставшийся экипаж. – Рей, ты с Мэем – к Весту и Стиву. Мелвин, Берт – к Андерсону; Норман, Эйб – к Мерри. Дэн – со мной.
Умчались – словно ветром выдуло. В кают-компании остались мы с Томом, планет-стрелок, доктор Ливси и Сильвер. Из-под кресла высунулся поюн с липучкой на морде:
– Ммм.
– Бывает, что в рейсе двери заклинивает, – Сильвер провел пальцами по краю вырезанной в шторке дыры. – Но сейчас?.. – Он недоуменно пожал плечами. – Мистер Ливси, я вам отвечу. Кто побывал у Чистильщиков, уже не человек. И я, и мистер Смоллет – одинаково.
– Джон, вы с ним – разные.
– Может быть, – согласился бывший навигатор. – Александр меня восхищает. Он остался человеком в большей мере, чем любой из них… станционных смотрителей. Вы видели, чего они хотели, – отправить корабль в рейс в самом жестком режиме RF-тяги. Чем жестче, тем сильнее бьет по мозгам, и Чистильщики бы сняли богатый урожай. И ни один RF-капитан не сопротивлялся бы, как Александр.
– Погодите. – Доктор Ливси взволнованно прошелся вдоль стены, к которой недавно смотрители прижимали капитана Смоллета. – Вы хотите сказать, они сознательно намеревались послать нас на убой?
– Именно так, сэр. Пятый режим породил бы безумие у доброй половины экипажа… или у всех.
– По-моему, весь RF – сплошное безумие, – пробормотал доктор. – Кто это допустил?
– Обычно летают во втором режиме, – заметил планет-стрелок. Он стоял у белесо тлеющей стены и тер ее пальцем, глубоко проминая упругий студень. – Во втором жертвы редки.
– А почему сейчас нам хотели втюхать пятый? – встрял лисовин.
– Потому что RF почти не летает. Голодные боги заждались жертвоприношений, а Станция – их безмозглое орудие. – Пушистые ресницы Тома Грея не могли скрыть злой блеск в глазах. – RF засекречен, за Станциями никто не следит, и смотрители распоясались.
– Чудовищно, – сказал потрясенный доктор Ливси. – Если то, что вы говорите, правда…
– Правда, – кивнул Сильвер. – Полагаете, нам RF подарили? Нет, сэр: его дали в обмен на наши жизни. Я не знаю, для чего мы нужны Чистильщикам. Но похоже, что нужны позарез.
Планет-стрелок оставил в покое светящуюся стену и нажал кнопку на воротнике:
– Израэль Хэндс, ответь Тому Грею. Как там у вас? Черт… Не слышит, – сообщил он Сильверу.
– Алекс, Крис, чертовщина какая-то, на «тройку» не похоже, – раскатился по громкой связи голос Питера Рейнборо. – Надо сваливать.
– Израэль Хэндс просит разрешения на старт, – объявил старший пилот.
– Давай! – крикнул второй помощник.
– Разрешаю, – одновременно ответил мистер Смоллет.
– Молодец, – выдохнул Сильвер; похоже, он не ожидал, что капитан поддержит пилотов.
«Испаньолу» качнуло, палуба шатнулась под ногами.
– Поехали, – объявил Хэндс. – Удачного рейса, господа.
Внезапно в студенистой плоти корабля как будто врубились мощные прожекторы: стены, палуба и потолок запылали иссиня-белым. Под креслом сдавленно взвизгнул поюн. Мгновение потрясенной тишины – и громкая связь взорвалась проклятиями. От яростного ора, казалось, задрожали стены. Десяток человек заходились от бешенства; сквозь гвалт пробивался чей-то рыдающий крик:
– Сволочи! Сволочи!..
Сине-белый свет жег глаза, они слезились.
– Молча-ать! – перекрыл отчаянную ругань голос капитана.
Умолкли. Мистер Смоллет продолжал:
– Надеть очки. Черные сетчатые полоски – у каждого в левом нагрудном кармане. Все нашли? Пассажирам: подтвердить.
Нашли и подтвердили. Черные сеточки надо было наложить на лицо от виска к виску, и они мягко лепились к коже. Жгучее свечение «Испаньолы» стало терпимым. Сильвер выудил из-под кресел поюна и приладил защитную полоску ему на морду. Концы сетки пришлось прилепить далеко за ушами.
– Поздравляю, господа: Станция нас осчастливила. Четвертый режим, – с ледяным спокойствием сообщил Крис Делл.
– Мистер Смоллет, – обратился к капитану планет-стрелок. – Разрешите долбануть по Станции из кормовых орудий?
– Не разрешаю.
– Ну, ребята, молитесь всем богам, каких помните, – проговорил Израэль Хэндс.
– Джон, – спросил у Сильвера доктор Ливси, – разве нельзя повернуть обратно к Энглеланду? Хоть в RF-режиме, хоть в каком?
Бывший навигатор покачал головой.
– У нас задан курс, а корабли Чистильщиков ходят от Станции до места назначения и обратно. Мы без пересадки летим за Птицами.
Глава 3
Скрипнув зубами, я перевернулся на живот, утопил лицо в окутывающем койку черном тумане. В нем можно было спастись от свечения «Испаньолы». А от звучания корабля убежать было некуда. Он тихонько, настойчиво пел, ввинчиваясь в мозг протяжными вздохами-стонами, доводя меня до белого каления. От этих песен хотелось вскочить, заорать, замолотить кулаками в студенистые стены… а лучше сорвать злость на ком-нибудь живом, расквасить морду, двинуть под дых. Чтобы сбросить напряжение – и ужаснуться тому, что натворил. А затем просить прощения, унижаться, трепать нервы обиженному и не получать облегчения самому. И уже не избавиться от чувства вины никогда. Взращивать его в себе, разжигать до умопомрачения, призывая тех, кто справедливо покарает за содеянное…
По громкой связи тоже пели. Хрипловатый ладный рык Израэля Хэндса и Дика Мерри почти заглушал стенания «Испаньолы», ослаблял невидимую хватку корабля. Слова были на неизвестном языке, и я жалел, что не понимаю смысла. Но перед тем парни спели балладу о несчастной любви, и кто-то попросил не травить душу.
Не удержавшись, я поднял голову и поглядел на столик. На нем были два портрета Лайны. На одном моя любимая улыбалась – кротко, нежно, и ветер шевелил ее длинные волосы. Этот я сам поставил в каюте. Второй… Его принесли в мое отсутствие, и я не мог на него смотреть. Но и не глядеть не мог.
Лайна стояла во весь рост – в длинном платье, распахнутой шубке и в жемчугах. Королева Кэролайн. Высокомерная, холодная, чужая. Бело-голубые жемчужины светились в замысловато уложенных волосах и на шее, на тонких ключицах. Ее лицо постепенно менялось, делалось родным, любимым, и надменная королева превращалась в горячую девчонку, хлебнувшую коктейля для влюбленных. Опьяненная, потерявшая голову Лайна сбрасывала шубку, расстегивала ожерелье; роскошное платье скользило вниз, открывая маленькую грудь, смуглый живот, худые коленки. Лайна переступала
