Темные времена. Как речь, сказанная одним премьер-министром, смогла спасти миллионы жизней - Энтони МакКартен

Черчилль только что получил власть, но столкнулся со сложной задачей равновесия: нужно было сбалансировать новое правительство так, чтобы все остались довольны. Такие влиятельные политики, как Клемент Эттли и Артур Гринвуд, не только отказались работать в правительстве Невилла Чемберлена, но еще и пригрозили Уинстону отказом в поддержке, если он включит того в военный кабинет или предложит ему серьезный министерский пост. Написав письма Чемберлену и Галифаксу и пригласив их в Адмиралтейство к половине первого, Уинстон встретился с Эттли и Гринвудом. Они долго беседовали. Главный вопрос заключался в том, следует ли включать Чемберлена и Галифакса в военный кабинет и кабинет министров. Когда разговор закончился, Эттли и Гринвуд чувствовали, что им удалось «серьезно потрясти Уинстона»[155]. Черчилль согласился возглавить Палату общин, сделав Чемберлена своим заместителем и лордом – председателем Совета.

Достигнув первого компромисса, Черчилль отправился на «встречу министров»: Чемберлен и Галифакс уже ждали его в Адмиралтействе. На встрече присутствовал близкий друг и советник Черчилля, верный посредник между парламентом и армией, генерал-майор Гастингс (Паг) Исмей, а также секретарь кабинета министров, сэр Эдвард Бриджес. Кроме того, Черчилль пригласил командующих родами войск: командующего авиацией, маршала сэра Сирила Ньюэла; командующего военно-морскими силами, адмирала флота сэра Дадли Паунда; начальника генерального штаба, генерала сэра Эдмунда Айронсайда; и заместителя начальника генерального штаба, генерала сэра Джона Дилла.

Они собрались, чтобы обсудить вывоз британского золотого запаса из Амстердама; продолжение организации минных полей в Мангейме; обращение к королю с вопросом, собирается ли он предлагать бывшему кайзеру убежище в связи с ситуацией в Нидерландах; отправку новых воинских подразделений во Францию; попытки убедить Швецию вступить в войну на стороне союзников; возможность вооружения полиции на случай вторжения в Британию; интернирование четырех-пяти тысяч представителей вражеских государств в лагерях на юго-востоке и востоке страны. Когда основные военные вопросы были обсуждены, участники совещания разошлись, назначив следующую встречу на десять вечера того же дня.

Интересно отметить, что лорд Галифакс, описывая эту встречу в дневнике, пишет, что Уинстон сообщил министрам: «Лейбористы пытаются осложнить вопрос, сможет ли Невилл возглавить Палату общин»[156]. Член парламента от консервативной партии, сэр Генри (Чипс) Чэннон, записал в дневнике следующее: «Около часа дня я услышал, что в Адмиралтействе идет настоящее сражение. Уинстон пригласил туда Невилла и Галифакса. Похоже, лидеры лейбористов… заявили, что они не только не будут работать под руководством Чемберлена, но не хотят даже просто сотрудничать с ним. Перед Уинстоном встала дилемма, поскольку вечером он предложил Невиллу пост и практически получил согласие, о чем и объявил в своей речи. Теперь Уинстону придется выбирать между лейбористами и Невиллом. Возможно, ему даже не удастся сформировать правительство. Однако, целый день лавируя, он сумел добиться удачного компромисса и объявил об изменениях в кабинете министров»[157].

Почему же это «настоящее сражение» не нашло отражения в документах? Обратимся к секретарю кабинета, сэру Эдварду Бриджесу. Именно он должен был подробно фиксировать всю важную информацию, которая обсуждалась на заседаниях военного кабинета во время Второй мировой войны. Он занимал высший гражданский пост в Британии и отличался поразительной скрытностью. Одна из телефонисток Черчилля, Рут Айви, вспоминала, что Бриджес всегда был буквально одержим проблемой безопасности, возможных утечек и предательства[158]. К сожалению, его чрезмерная щепетильность по отношению к резким высказываниям по острым вопросам часто делала отчеты об ожесточенных дебатах довольно сухими. И только личные дневники непосредственных участников дают нам более живое представление о том, что происходило в действительности.

Чтобы еще более затруднить воссоздание атмосферы этих заседаний и высказанных на них резкостей, после окончания войны Бриджес сжег все свои записи, которые не вошли в официальные протоколы. Учитывая напряженность ситуации, бумаги эти были весьма «пожароопасными».

В течение субботы, 11 мая, консервативная партия начала понимать, что означает премьерство Черчилля. Дискуссии о том, кто войдет в новое национальное правительство, становились все более активными. Теперь у партии был лидер, о котором мало кто мечтал и которого мало кто хотел видеть на этом посту. Необходимость включения в военный кабинет Эттли и Гринвуда поляризовала министерства на Уайтхолле. Генерал Айронсайд считал, что нужна вся сила лейбористских скамей, чтобы справиться с этим[159], а Галифакс придерживался противоположного мнения. В дневнике он записал, что «Эттли и Гринвуд займут места Саймона, Сэма Хора и Кингсли Вуда. Интеллектуально это нас никак не обогатит»[160]. Чемберлен зашел настолько далеко, что даже написал Черчиллю письмо, в котором говорил, что хотя Гринвуд – человек дружелюбный и достаточно разумный, вряд ли он внесет большой вклад[161]. Черчилль занимал свой пост всего день – и уже столкнулся с противодействием и открытым вмешательством со стороны собственной партии.

Когда в чистое майское небо над Лондоном снова поднялись аэростаты заграждения – зловещий сигнал опасности, грозящей английской столице, – лорд Галифакс, получивший ключи от самого короля, вместе с женой шел по саду Букингемского дворца в министерство иностранных дел. В дневнике он записал: «По дороге мы наткнулись на короля и королеву. Королева весьма сурово высказалась о поведении Палаты общин. Король сказал мне, что надеялся, что Невилл Ч. выдвинет мою кандидатуру, и ему пришлось бы иметь дело со мной, на что я ответил подобающим выражением благодарности. Но в то же время я высказал надежду, что он сочтет доводы в пользу моего решения вполне здравыми. В целом он со мной не спорил, хотя явно не одобрял административные методы Уинстона»[162].

«Не одобрял» – это еще мягко сказано. Когда стали известны его первые назначения, по всему Уайтхоллу раздался громкий стон. В девять вечера ВВС сделала официальное объявление, после чего министр информации, сэр Джон Рит, записал в дневнике: «Вечером объявили состав военного кабинета. Черчилль стал министром обороны и остался членом парламента. Да помогут нам небеса! Тремя главными военными министрами по родам войск стали Синклер, Иден и Александер. Очевидно, что Черчилль сможет в той или иной степени игнорировать их мнение, общаясь непосредственно с начальниками штабов. Это ужасно»[163]. Пожалуй, неудивительно, что ранним утром сэр Джон Рит получил от Черчилля письмо с извинениями за отставку… безо всяких предварительных предупреждений: «Когда Вы получите это письмо, Вам уже будет известно о переменах в кабинете министров… Уверен, Вы простите меня за то, что я не предупредил Вас о грядущих переменах, которые считал нужным осуществить, заблаговременно. Крайне важно, чтобы новая администрация приступила к работе как можно быстрее»[164].

Второе «совещание министров» 11 мая началось