На маленьком острове - Герцель Новогрудский

Когда встал вопрос о грузиле для сети, старый Леппе предложил взять для этого простой булыжник. Мальчики запротестовали: усовершенствованная, электрифицированная сеть — и вдруг булыжник! Курам на смех!..

Булыжник не годится, решили ребята, это уродство! Надо настоящее металлическое грузило. Но где его взять? И тут Юло и Марти вспомнили: в кооперативе есть старые, бракованные гири. Они лежат во дворе под крыльцом и никому не нужны. Заведующий Томас Усник, конечно, разрешит взять одну — это ведь не для баловства. Но от пристани до кооператива — два с половиной километра. Туда и обратно — все пять. А они за сегодняшний день столько набегались!.. И очень хочется есть. И дома ждет ужин.

Однако ничего не поделаешь…

Сбегали в кооператив. Кооператив — на замке. Был соблазн взять гирю без спросу, но устояли. Густав Манг обязательно поинтересуется, где взяли. Если сказать правду — рассердится, заставит отнести обратно. А соврать не годится.

Побежали к Уснику на квартиру. Тот после работы спал. Вышел сонный, никак не мог взять в толк, что ребятам нужно. Потом рассердился и сказал:

— Нашли из-за чего человека беспокоить! Возьмите гирю, и чтобы духу вашего здесь не было!

И вот аккуратная пятикилограммовая гиря привязана к низу. А сверху — отличный трубчатый обруч. Сеть выглядит, будто только с фабрики. Смотреть приятно!

Но надо идти домой — поесть, отдохнуть. Ночью — первый выход в море, первый лов на свет.

Часть четвертая

1. Ночь, звезды, маяк

Ночь темная, безлунная.

«Советский партизан» грудью режет воду. Дробно стучит мотор. Высоко над палубой светит сигнальная лампочка. Можно подумать, будто бот зацепил мачтой за звездочку и потянул за собой. А та рада. Соскучилась, должно быть, всю ночь на месте стоять и довольна, что такой случай выпал: можно по морю покататься. Юло и Марти тоже рады случаю выйти в море ночью.

Такой поход останется в памяти на всю жизнь. Ведь море ночью не то, что днем. Ночное море — ого!.. Ночью оно кажется в тысячу раз больше, чем днем. Весь мир — море. Все вокруг тебя — море. Ни неба, ни земли, ни горизонта. Только море. Всюду море.

Страшновато, но хорошо…

Страшновато потому, что даже флагман колхозного флота, бот «Советский партизан», кажется сейчас скорлупкой, которую темное море несет, несет и неизвестно, куда вынесет. Может быть, на другой конец земли, к каким-нибудь поросшими пальмами островам, о которых рассказывал дедушка Сейлер. Там плавала на привязи рыба-прилипала, там жил рыбак Нкуэнг.

Но Юло и Марти сейчас не до островов с пальмами. У них сейчас на собственном острове дел по горло. И самое большое, самое важное то, из-за которого они сейчас в море.

…А зыбь несет и несет суденышко в темную неизвестность.

Но это только кажется, что в неизвестность. У руля стоит Густав Манг, и он ведет бот туда, куда было решено идти с самого начала, — к Красным камням. Красные камни — небольшая, одиноко торчащая в море скала, до которой от Вихну примерно час хода. Юло и Марти много раз бывали там. Днем они сами привели бы бот к этому месту без всякого труда. А дай им руль сейчас — кружили бы, словно слепые котята. Ведь ничего не видно!

— Дядя Густав, вы видите что-нибудь? — спрашивает Марти.

— Тебя вижу, — говорит бригадир.

— Нет, а дорогу? Как вы знаете, куда курс держать?

— Дорога тоже видна. Вон взгляни за корму…

Марти подходит к корме. Действительно, если смотреть назад, кажется, что бот бежит по широкому пенистому пути.

— Ну как, парень, есть дорога?

— Есть.

— Вот по ней и держу.

Марти растерянно молчит, потом спохватывается:

— Э, нет, дядя Густав, вы шутите! Эту дорогу винт взбил. Она, в какую сторону ни повернете, будет.

— А я не во всякую поворачиваю. Я только куда нужно поворачиваю.

Бригадир усмехается, смотрит вверх, в звездное небо, и дает поворот рулю. Старый Леппе чиркает спичку, начинает раскуривать трубку.

— Видал, Густав? — хрипит он. — Вот они, молодые!.. У нас в их годы, как у охотничьих собак, чутье вырабатывалось. Нюхом разбирались, где в море находимся. А они?

— То-то и есть, что нюхом, — замечает бригадир. — На одном нюхе выезжали. Я вот сейчас держу курс по звездам, но спроси, как та звезда называется, как эта, не скажу, не знаю. И ты не знаешь. А ребята географию учат, астрономию проходить будут. И к делу заодно привыкают. Из них такие моряки вырастут — куда нам!..

Трубка Леппе сипит. Он вспоминает, как Марти залез на мачту, как Юло срастил веревки, и думает, что бригадир, пожалуй, прав. Но вслух сказать об этом не хочет. Оно конечно, мальчишки к делу приучаются. И опять же — астрономия, география… Но все-таки, что бы там Манг ни говорил, чутье есть чутье. Грош цена моряку без морского нюха.

Когда отошли от пристани, Андрус стоял на носу бота рядом с мальчиками, любовался звездным небом и что-то шептал про себя.

Марти до всего есть дело. Он спросил у вожатого, почему тот разговаривает сам с собой.

— Это я стихи вспомнил, — ответил Андрус. — Ты Пушкина читал, Марти?

Ага. Интересно!.. Помнишь, как Дубровский в медведя из револьвера бахнул? В самое ухо выстрелил. А потом стал атаманом разбойников. Здорово!..

— Про Дубровского помню. А стихи Пушкина читал?

— Стихи? Какие стихи? — насторожился Марти. — «Тятя, тятя, наши сети…»?

— Да нет! Ну, разные стихи… У Пушкина много стихов.

— Разные не читал. Я только те, что в учебнике есть, знаю. А разве кто-нибудь стихи просто так читает?

— Конечно, чудак! Есть такие стихи, что одна строчка иной толстой книги стоит. Вот, послушай, как написал Пушкин про небо, про звезды, про море.

Волна слегка покачивает суденышко. Андрус ухватился руками за борт, стал читать тихо, не торопясь:

…Звезда печальная, вечерняя звезда!Твой луч осеребрил увядшие равниныИ дремлющий залив, и горных скал вершины.Люблю твой слабый свет в небесной вышине…

Юло посмотрел на звездное небо.

— Красиво! — сказал он.

— Ага! — согласился Марти.

Вожатый постоял еще немного и пошел к подхвату. Там у него была работа.

А Юло с Марти остались на носу, всматривались в темное море.

Вдали блеснул огонек.

— Маяк! — закричал Марти. — Это Красные камни! Значит, правильно идем.

Глаза у Марти, как у рыси: желтые с искрой и видят далеко. Проходит минуты три, прежде чем и Юло улавливает светлую точку вдали. Обидно! Марти только дай повод, сразу нос задерет.

Чтобы сбить с приятеля спесь, Юло, как бы между прочим, спрашивает:

— Марти, как по-твоему, зачем нужен маяк?

— Как — зачем? Для кораблей. На кораблях видят огонь маяка и знают: здесь скала, опасно, надо обойти стороной, иначе разбиться можно.

— Так… — В голосе Юло разочарование. — Ну, а кто зажигает огонь?

— «Кто, кто»! Смотритель.

— Это на камнях-то? Где же он там живет?

Ресницам Марти задана работа. Верно. Он камни знает: там не только человеку — кошке негде расположиться. Но как же без смотрителя? На Вихну маяк есть и смотритель есть. А тут?

— Он там не живет, но приезжает, — говорит Марти. — Каждый день под вечер приезжает на моторке и зажигает свет. Утром опять приезжает, тушит…

— А если буря, — не отстает Юло, — шторм, нельзя в море выйти, как тогда? Тогда, значит, маяк не светит, и, пожалуйста, налезайте, корабли, на камни, разбивайтесь… Так, да?

Марти рассердился:

— Слушай, отстань от меня! Камни… шторм… Сам ничего не знаешь, а пристаешь к людям с глупыми вопросами!

— Я не знаю?!

— Ты не знаешь. По-моему, так: если огонь маяка горит, значит его кто-то зажигает. И если тот, кто зажигает, не живет здесь, значит приезжает сюда… И все! И больше ты мне голову не морочь!

— Приезжать-то приезжает, — примирительно говорит Юло, — только не каждый вечер, а раз в полгода. Маяк горит, как карманный фонарик, — от батарейки. Но она большая. Ее на полгода хватает.

— Хорошо. Но кто-то ведь зажигает маяк вечером, кто-то тушит утром?

— Никто.

— Так и горит круглые сутки?

— Да. А что сделаешь, если выключить некому?

— Вот и неправда, вот и не знаешь! — торжествует Марти. — Мы прошлый раз, когда шли на пробный лов, проходили мимо, и я помню: маяк днем не горел. Он только ночью светит.

— Нет, не только!

— Нет, только!

Один заладил «нет» потому, что твердо помнил: маяк днем не горел, другой — из упрямства. По правде говоря, Юло тоже кажется, что когда на днях они утром проходили возле камней, света маяка действительно не было видно. Но тогда ведь получается, что прав Марти, а этого не может быть.