Твои верные друзья - Борис Рябинин

Выше мы рассказывали о том, как в годы гражданской войны и интервенции иностранные «цивилизованные» разбойники расхищали нашу народную собственность, вывозили от нас породистых собак, а потом в Западной Европе появилась «новая порода» — командоры. Так-то очень легко выводить «новую породу»: выбрал среди существующих одну из лучших, назвал ее по-другому — и «новая порода» готова. Только это не путь для серьезного собаковода. Это просто воровство, к которому, кстати сказать, нередко прибегают заправилы буржуазного «ученого» мира. В упомянутом случае с южнорусской овчаркой собака не только не приобрела каких-нибудь дополнительных качеств, усиливающих породу, но, попав в более мягкий климат, растеряла даже то, что имела.

Полным противопоставлением этому может служить работа советских собаководов над восточноевропейской овчаркой, предками которой много поколений назад были отдельные экземпляры так называемой немецкой овчарки. Наши собаководы не пожалели усилий, чтобы дать народному хозяйству страны и любителю действительно хорошую и всесторонне полезную собаку. В этой работе участвовали не только ведомственные питомники, специалисты-профессионалы, но и тысячи любителей-общественников. Их труд увенчался полным успехом. Восточноевропейская овчарка получила общее признание и стала одной из самых массовых пород. Создан новый стандарт породы, выведены свои линии кровей, проделана громадная работа по ее акклиматизации и распространению. Собака приобрела ряд новых ценных качеств, которых не имела ранее; она видоизменилась и внешне. Теперь восточноевропейскую овчарку можно встретить в любом уголке нашей Родины. Она безотказно служит в каких угодно условиях, превосходно чувствует себя даже на Крайнем Севере и используется по любому виду службы, вплоть до ездовой. Создание такого животного — большая заслуга наших собаководов.

Особую заботу мы должны проявить к таким отечественным породам, имеющим большие географические районы распространения, как кавказская, среднеазиатская и южнорусская овчарки. В старой России им не уделялось должного внимания.

Однако и породистые собаки тоже не одинаковы — одна выше ростом, другая ниже, у одной сильный развитый костяк, прекрасная мускулатура, у другой замечается лещеватость... Как же установить: кто лучший в породе? Вот для этого и устраивается выставка.

На выставке судья-эксперт или судейская коллегия осмотрят всех собак, определят достоинства каждой; лучших наградят призами и дипломами и зачислят в разряд производителей.

Выставка — это и показ достижений, и одновременно пропаганда дела служебного собаководства. На ней собаководы обменяются своим опытом; наиболее заслуженные из них получат поощрение.

Кровное разведение — дело сложное и кропотливое. Мало того, что нужно оценить собаку по физическому развитию, по ее рабочим качествам; в числе недостатков могут встретиться и такие, какие иногда определишь не сразу, пороки, сводящие на-нет все остальные ее достоинства.

Представьте, что вы явились свидетелем такой сцены.

На площадке, на окраине города, дрессировались овчарки. По команде вожатых собаки брали барьер, перепрыгивали через ров, приносили аппорт.

По соседству на лугу паслось несколько овец. Вдруг одна из собак, взяв препятствие, не подбежала, как обычно, к своему вожатому, а, не обращая внимания на его окрики, кинулась к ничего не подозревающим, мирно щиплющим траву животным. Хватая за ноги, она стала отбивать от стада одну из овец, затем отогнав ее в сторону, набросилась на жертву и перегрызла ей горло. Потом волчьим приемом взвалила зарезанную овцу себе на спину и пустилась к лесу. Догнать ее не могли, собака исчезла.

На глазах людей овчарка превратилась в волка.

Почему?

Человек шел с собакой по улице. Подошел к дверям магазина, внезапно собака рванулась в сторону, вырвала поводок из рук опешившего хозяина и с воем бросилась на середину улицы.

Хозяин с трудом поймал ее и еле сумел успокоить. Но только он снова подошел к зданию, повторилась та же история. Собака, поджав хвост, с воем опять бросилась наутек.

Что такое?! Человек недоумевал. Постепенно, стечением времени, он пришел к странному выводу: собака боялась высоких зданий. Здоровый внешне, послушный пес превращался в трусливого, обезумевшего от страха зверя при одном виде высокой стены. Отчего?

Причина — психические отклонения.

Такие факты наблюдались в зарубежной практике. Они — живое свидетельство тех порочных методов разведения, которые и по сию пору применяются в собаководстве капиталистических стран.

От собак с такими отклонениями потомство иметь нельзя.

Поэтому на выставке учитывается не только хороший внешний вид собаки — ее экстерьер, но непременно и ее рабочие (или, как говорят собаководы, полевые) качества. Обязательно должна быть полная (то-есть не меньше четырех колен) родословная.[17]

В советское время были заведены родословные книги на лучших собак страны, стали рассылаться экспедиции для изучения местных пород, налажена научно-исследовательская работа. В своей практике советские собаководы опираются на достижения самой передовой науки мира — советской науки, и прежде всего на материалистическое понимание всех законов развития.

В советское время стали практиковаться и ежегодные выставки собак, в том числе повторяющиеся периодически всесоюзные смотры служебного собаководства. На них выявляются победители породы; самым выдающимся из них присваивается звание чемпиона СССР. От лучших собак можно получить и лучшее потомство.

НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА. НЕУДАЧА

В высоких просторных залах стадиона автозавода имени Сталина было собрано более четырехсот собак. Все лучшие представители — победители областных, краевых и республиканских выставок — съехались сюда, чтобы поспорить о первенстве. Мы, уральцы, привезли с собой двенадцать собак.

Привязав своих питомцев в указанных для них местах, мы разбрелись по залам выставки, чтобы познакомиться с ее экспонатами.

Каких-каких только пород тут не было собрано! Что наша выставка! — она совсем померкла рядом с московским смотром. Во-первых, чего стоит уже одно чувство, что ты в Москве, в столице нашей Родины; во-вторых, красочность торжества, разнообразие и многочисленность животных, представленных для обозрения, превосходили все, что я мог до этого представить себе.

Я уже не говорю о том, что даже те породы, которые я хорошо знал, выглядели здесь значительно внушительнее, праздничнее, — сколько было помимо них! Тут и изящные ласковые шотландские овчарки — колли, окрашенные в три красиво сочетающиеся между собой, цвета: белый, черный и шоколадный, с пышным боа вокруг шеи и на груди; тут и невозмутимые, с упругими налитыми телами, поглядывающие на публику добрыми преданными глазами, ротвейлеры; тут и эрдель-терьеры... Но — стоп, об эрделях будет особый разговор.

Долго любовался я туркменскими собаками. Ростом они с дога, но в отличие от него укрыты надежной густой шубой. Не боятся ни жары, ни холода, не струсят ни перед каким противником. Недаром их так любят наши пограничники, охраняющие советские районы, граничащие с Афганистаном, Ираном, Индией. В отделении «туркменов» публика простаивала часами.

Шум и гам в залах стадиона были совершенно оглушительные. От собачьего лая звенело в ушах. Для того, чтобы поговорить с соседом, приходилось кричать на ухо. Постепенно, передвигаясь из одного зала в другой, я дошел до последнего и хотел уже вернуться назад: мне показалось, что я переступил пределы выставки, ибо в этом последнем зале было совсем тихо, — как вдруг заметил, что и здесь много собак, но только все они в полном молчании лежат на своих местах. Люди, сидящие около них, негромко, вполголоса, перебрасываются словами, и тишь, спокойствие такие, как у себя дома.

Это заинтриговало меня. За последний год работы с собакой я успел многое узнать, многому научиться, но впервые видел, чтобы на выставке, где обычно все животные нервничают, собаки вели себя так невозмутимо.

Я долго обхаживал их со всех сторон, пока, наконец, набрался смелости обратиться к пожилому полному военному, сидевшему около своего рыжего, с темной курчавой спинкой, питомца:

— Скажите, пожалуйста, что это за собачки? Почему они молчат?

Только когда эта фраза слетела у меня с языка, я спохватился, что задал глупый вопрос: передо мной были эрдели. Но было уже поздно, и я услышал ехидный ответ:

— Это не «собачки», а эрдели, на следующий раз просьба выражаться точнее... Культурная публика, вот и молчат!

Конечно, я знал эрделей. Теоретически. Из книг, на картинках. Но живых, в натуре, до этого не видал. У нас в городе их не было.

Я отошел смущенный и раздосадованный. «Культурная публика»... Вот уж сказал! А что же мой Джери, выходит, некультурный пес? А все другие собаки — тоже?!