Воспоминания - Иван Бларамберг

Несмотря на то что йомуды хотели уверить нас в том, что путешествие через степи и в Балханские горы небезопасно, мы, зная уже их привычку отпугивать русских от продвижения во внутренние районы страны мнимыми опасностями, не обращали внимания на предостережения и чувствовали себя во время пути свободно, не встретив ни души.

Мы направились прямо на восток через песчаную волнообразную степь, поросшую там и сям кустарником и саксаулом. Через 10 верст мы сделали остановку. Верблюдов пустили в степь, где они щипали свой скудный корм, а сами заночевали на открытом воздухе, на песке, наслаждаясь до полуночи удивительной тишиной окружавшей нас безмолвной степи, освещенной луной. 8 сентября, с рассветом, мы продолжали наш путь по волнообразной степи. Бухта Буюр-Садых осталась слева от нас, Проделав 15 верст утомительного Марша, мы устроили привал до часу дня. Жара от раскаленного песка была угнетающей; термометр показывал в полдень 25° в тени. Вода в бурдюках была холодной, а в бочонках - тепловатой и даже теплой. Мы двигались дальше, все время на восток, местами по солончаку, затем по дну высохшего озера и по песчаным холмам. На 2 ? часа сделали привал на возвышенности, чтобы дать отдохнуть верблюдам, и двинулись затем дальше, так как вечер и ночь были восхитительны. В 11 часов мы расположились в степи на ночь. Дул свежий восточный ветер, который, выгоняя воду из залива в море, затруднял нашим киржимам продвижение к устью Актама. Ночью мы ясно слышали крики фламинго на Актаме.

9 сентября мы продолжали наш путь по дну высохшего соленого озера, затем через высокие песчаные холмы. Актам остался слева от нас. Совершив утомительный переход в 12 верст по этим песчаным холмам при изнуряющей жаре, мы в 10 часов утра прибыли в пункт переправы через Актам. Полковник Н. Муравьев, пославший отсюда в 1821 г. нескольких офицеров в предгорья Балхан, забил тогда для определения ширины реки два деревянных кола, которые мы нашли невредимыми на своих местах.

Ширина речи во время нашего пребывания здесь составляла 32 сажени (224 английских фута); я измерил ширину старого русла, которое еще отчетливо обозначалось, и установил, что оно имело 150 саженей. Берега старого русла песчаные, высокие и даже обрывистые и тянутся параллельно прежнему течению реки. На одном из холмов на левом берегу мы увидели остатки земляного укрепления, называемого туркменами Куляр-Сенгир, а недалеко отсюда, к северо-западу, также на холме, - памятник одному из святых - Ших-Мустафе. В ожидании прибытия Муригина с куласом мы расположились на берегу Актама, искупались в нем, но обнаружили, что вода чрезвычайно соленая. В 2 часа дня пришел пешком Муригин со своими казаками. Он вынужден был из-за мелководья бросить киржимы, а кулас с тремя членами команды на борту приплыл по Актаму часом позже. Тотчас начали переправу. Лошади, верблюды, часть наших казаков и йомуды переплыли реку; багаж и мы сами переправлялись постепенно, так как кулас не мог поднимать большой груз. Глубина Актама у переправы была 2 сажени, грунт илистый. В 6 часов вечера все уже было переброшено на правый берег, и мы разбили лагерь. У сопровождавших нас туркмен мы купили 10 овец, казаки развели огонь, приготовили ужин. Казакам дали водки, и на берегу старого Оксуса, где, может быть, некогда располагались лагерем тысячные орды монголов, раздались веселые русские песни. Верблюдов погнали на водопой к колодцу Молла-Кара-Куюсы, в 1 1/2 верстах выше по правому берегу. Вода в нем была соленая. В 7 верстах выше находился другой колодец - Кара-Актам, воду из которого при необходимости пить можно. Снова была чудесная ночь. Наш лагерь, живописно расположенный на берегу с видом на Балханские горы, освещенные луной, представлял собой восхитительно-прекрасную картину. Мы любовались ею до полуночи. Ничто не может сравниться с торжественной тишиной ночи в бескрайней степи при лунном свете; воспоминания об этом навечно врезаются в память.

10 сентября, в 6 часов утра, мы покинули лагерь на Актаме. Первые 1 1/2 версты ехали вдоль правого берега на восток по песчаным холмам, покрытым кустарником. Затем выбрались на широкую равнину, тут и там поросшую кустами саксаула. Равнина постепенно поднималась к горам; восточная часть ее была покрыта галькой и обломками скал, которые по мере нашего приближения к горам увеличивались в размерах и количестве. Равнина была прорезана множеством сухих русел, очевидно, от дождя или горных потоков. Проделав примерно 12 верст по этой широкой равнине, мы въехали в широкое горное ущелье, также изрытое высохшими руслами дождевых потоков. Через 5 верст мы повернули направо, на юго-восток, и попали в широкую долину. Проехав по ней вдоль склонов гор около 2 верст, мы наткнулись на родник Ядыхяр-Чешмеси, окруженный камышом. Его холодная вода нас очень освежила после двадцативерстного марша и изнуряющей жары. Здесь мы сделали привал, определили высоту солнца над горизонтом и ширину родника, снова наполнили наши фляги, бурдюки и бочонки водой, пообедали и отдыхали до 3 часов дня. Затем мы отправились дальше, все время в юго-восточном направлении, вверх по долине, которая поднималась отлого, и, проделав еще 5 верст, остановились у родника Меулам-Кель-Чешмеси с замечательной водой и также окруженного камышом. Здесь, у подножия настоящих гор, мы разбили лагерь и приготовились к подъему на Балханы. Ближе к вечеру поручик Фелькнер и я совершили прогулку по окрестностям. Мы обнаружили в ущелье кусты можжевельника, дикой вишни и инжира, а также витой рог горного козла (тура), обитающего на вершинах скал. Переночевали у вышеупомянутого родника - как всегда, под открытым небом.

Доверив охрану багажа и верблюдов восьми казакам, старому Киат-беку и нескольким туркменам, которые остались у родника, 11 сентября, рано утром, отправились в горы, взяв с собой на три дня сухарей и водки. Йомуд Суюн, часто охотившийся в этих горах, был нашим проводником; Хадыр-Мамед и сын Булат-хана сопровождали нас. Лошади с легкой поклажей следовали за нами около 5 верст вверх, через узкие долины, высохшие русла дождевых потоков и по крутым склонам.

Мы сделали привал у родника Тарава-Чешмеси, окруженного можжевельником, дикой вишней и кустами инжира. Здесь еще раз запаслись водой и после утомительного подъема добрались в 8 часов до подножия настоящих Балхан. Отсюда мы отправили лошадей обратно к роднику Меулам-Кель и в 9 часов поднялись в узкое ущелье, называемое туркменами Эшек-Иол, или Ослиная тропа. Это ущелье имело склон в 50°. Дно ущелья было сплошь покрыто маленькими угловатыми, острыми, перекатывающимися известняковыми камешками, которыми мостят шоссе. Из-за крутизны склона не было никакой возможности твердо опереться ногой о такой грунт, и мы потратили несколько часов на то, чтобы преодолеть этот трудный подъем. Каждый из нас падал много раз, а я имел несчастье разбить при этом барометр, который нес на спине.