Один румынский дракон (СИ) - Чейз Бекки

«Нельзя позволять… нельзя!»

Невыносимо хотелось поддаться, но она резко отвернулась, и поцелуй пришелся в краешек скулы.

— Присцилла, не злись, — упрашивающие губы задели краешек уха.

Щекотка вызывала бурю воспоминаний, ярких и осязаемых, от которых подгибались колени.

— Ты меня обманул! — довод нашелся с трудом.

— Я не знал, что так получится. Не знал, какая ты на самом деле… Ты всегда огрызалась и спорила! Я бы в жизни не поверил, что записка от тебя, если бы не Рануш.

Неуклюжее оправдание вынудило обвинить в ответ.

— Я тоже не видела от тебя ничего, кроме провокаций!

— Прости, — Логан примирительно уткнулся носом в висок и жадно втянул ее запах. — Я вел себя как кретин. Пожалуйста, скажи, что ты полетишь со мной в Румынию.

Она хотела ответить «да». Прокричать во весь голос, чтобы услышали горничные и коридорные. Не думать о репутации и пересудах. Сделать так, как умоляло сердце, но упрямство и гордость склонили чашу весов в противоположную сторону.

— Я уведомлю Фонд о своем решении, — безразличным тоном сообщила Присцилла, выпутываясь из плена крепких рук. — И передам копию секретарям. Осведомись у них, если желаешь.

— Тебе так нравятся светские игры? — отстраняясь, Логан скривился в досаде. — Тогда играй в них без меня!

— Не смею задерживать, — Присцилла указала на дверь.

«Если он сейчас уйдет, мы больше никогда не увидимся».

От осознания к горлу подкатил колючий ком. В глубине души она надеялась, что Логан останется, но тот в три шага пересек комнату и исчез в коридоре.

— Не уходи, — едва слышно выдохнула Присцилла вместе со всхлипом. — Рик, не уходи…

Сил кинуться следом не было. Когда звук шагов затих, она тяжело осела вдоль стены и разрыдалась — горько, безнадежно, взахлеб.

«Я поступила правильно. Мы из разных миров, и не сможем быть вместе».

Присцилла повторяла это снова и снова, но вместо облегчения ее душила тоска.

Ирония судьбы

Как Рик ни пытался ускорить свое перемещение, пришлось задержаться в Лондоне, чтобы восстановить архивные записи для ежегодного собрания. Проволочка с документами раздражала, как и вероятность столкнуться с Росс, поэтому он за милю обходил Мейфэр и Белгравию.[1]

Лишь в Клуж-Напоке накатило облегчение. Отметившись в консульстве, Рик соорудил портал и перенесся к горам. Синая встретила украшенными улицами и массовыми народными гуляниями — румыны с размахом праздновали день рождения Матиаша Благонравного, знаменитого светлого мага. Пробравшись сквозь пеструю толпу на бульваре Кароля Первого, Рик спустился к реке и оказался на городском рынке. Большинство торговцев уже разошлись, но самые стойкие не покидали своих мест и перекладывали товар в надежде сбыть с рук. Отделавшись от назойливого коротышки, попытавшегося всучить расшитую скатерть, Рик свернул в неприметный переулок, чтобы срезать часть пути, и наткнулся на здоровяка в залитом пивом балахоне.

— Салут,[2] Логан! — пьяно прокричал тот, распахивая объятия. — Идем к нам, мы как раз откупорили новый бочонок.

— Салут, Мирча. Давай в другой раз, — Рик похлопал знакомого по плечу и попытался обойти.

— Хай сэ бем о бере,[3] — он был уже сильно навеселе и двигался нетвердой походкой, и все же умудрился завести в таверну.

Внутри было шумно и душно. Запах подгоревшего мяса смешивался со стойким ароматом чеснока, связки которого белыми косами свисали с потолка, стен и перил лестницы на второй этаж. Разгоряченные от хмеля посетители смеялись, пели и пускались в пляс, вовлекая каждого во всеобщее веселье. Увернувшись от хоровода, Рик со второй попытки усадил Мирчу на скамью — тот тоже рвался танцевать. А когда не сложилось, прочистил горло и громыхнул ладонью по столу.

— Тамаш, наливай! Угостим доброго друга Логана!

— Благодарю, но меня ждут в заповеднике, — покачал головой Рик, так и не пригубив пиво. — Мульцумеск, Мирча. Не ведем мыйне.[4]

— Оставайся! — тот попытался удержать за рукав, но его отвлек кто-то из друзей, и Мирча отвернулся отсалютовать кружкой.

Воспользовавшись заминкой, Рик вышел на улицу. Пересекая заполненную народом площадь, он с грустью осознал, что раньше непременно остался бы с приятелями. В прежней жизни — до Росс.

Вспоминать унижение не хотелось, как и ту, что его вызвала, но в каждом миловидном девичьем лице Рик неосознанно искал знакомые черты. Сравнивал, и каждая проигрывала. И губы не такие яркие, как у Росс. И грудь не такая пышная. И улыбка не такая манящая. Даже лавке с лекарствами, где целебные травы взвешивал жилистый старик, взгляд наткнулся на забытый каталог с платьями, и память тут же вернула в день, когда они с Росс ругались из-за саквояжа.

«Хватит о ней думать!»

Купив снадобья для мази от лепры, Рик переместился к заповеднику. Здесь, вне времени и суеты, вдали от городского шума он забывал обо всем. Надеялся забыться и теперь.

Драконы почувствовали его появление от ворот. Стоило выйти на узкую дорожку, ведущую к вольерам, как в ближайшем запыхтел карпатский однорогий, со свистом выпуская из ноздрей зеленоватый дым. Полгода назад он серьезно поранил крыло, и хоть кости успели срастись, пока еще не мог подняться в воздух. По соседству бесновались брашовские куцехвостые — размером не крупнее жеребенка, но шумные как целый табун — плевались пламенем, карабкались друг на друга, пытались перебраться через стену.

Рик прошел мимо, не оборачиваясь. Знал, что драконы здоровы, и волновался лишь об одном. Том самом, ради которого пришлось солгать в Фонде.

— Салут, Логан, — тучный бородатый лекарь помахал от вольера в отдалении. — Достал травы?

Передав ему душистый мешочек, Рик взглянул на гладкокрылого, лежавшего в тени под навесом, и с облегчением заметил, что плешивые пятна на лапах уменьшились в размерах.

— Салут, Янко. Как он?

— Лучше, — довольно кивнул тот. — Отсюда не видно, но пленка на правом глазу стала почти прозрачной.

Заметив нового наблюдателя, дракон медленно поднялся с земли и подошел к ограде. Дернул ноздрями, принюхиваясь, а потом вытянул шею и издал глухой гортанный звук.

— Похоже на «мульцумеск», — усмехнулся Янко.

Выдавив ответную улыбку, Рик отправился к себе.

«Хотя бы не зря нарушил устав».

В комнате, служившей ему кабинетом, архивом и складом одновременно, обычно царил беспорядок. С неохотой предвкушая разбор бумажных завалов, он толкнул дверь… и в изумлении замер на пороге.

«Неужели в аптечных травах был дурман? И я надышался?»

Пыль и грязь исчезли, журналы лежали аккуратными стопками, а книги на полках тянулись ровным рядом — корешок к корешку. Щербатая кружка со стола исчезла, цветок в горшке на окне расправил ссохшиеся листья, вымытые стекла блестели. Но главным видением была Росс, перебиравшая свитки с заклинаниями на румынском.

— Что ты… здесь делаешь? — Рик тяжело сглотнул, надеясь, что не разговаривает сам с собой.

— Я получила назначение в заповедник. Или ты это уже забыл?

С невозмутимым выражением лица Росс забралась на табуретку и сняла со шкафа коробку с перьями. Пересчитала, сложила и вернула на место.

Ирония судьбы — он сломя голову бежал от этой встречи, а она все равно случилась. Там, где меньше всего ожидал.

— И ты согласилась? — Рик все еще чувствовал подвох.

— Я попыталась добиться перевода в столицу, но в Фонде меня заверили, что повышение невозможно без практических навыков. Так что, когда проявлю себя здесь, а я смогу, поверь, — эту часть фразы она намеренно выделила язвительным тоном. — Вернусь в Лондон и начну карьеру в архиве.

Волнение от встречи омрачилось от осознания, что главная цель Росс не изменилась.

— Да уж, чего не сделаешь ради карьеры, — буркнул Рик. — Только вот загвоздка — все разрешения о вступлении в должность подписываю я, а я передумал, так что ты зря потратила время. Возвращайся домой.