Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди - Фёдор Раззаков

Далее Н. Старшинов вспоминает:

"Сразу после выхода постановления к Вилю пришел корреспондент "Литературной газеты", чтобы взять у него интервью, посвященное этой теме. Отвечая на вопросы, Виль все время хохмил:

— Миленький, да если бы я знал, как покончить с этим злом, я не лежал бы здесь уже пятый раз!..

Находясь в больнице, Липатов неоднократно пытался войти в работу над новыми вещами. В частности, говорил о том, что намерен написать продолжение повести "Серая мышь", ее вторую часть.

Но работа ему не давалась. Его мучила страшная депрессия. Чтобы избавиться от нее, он постоянно принимал какие-то таблетки. Выгребал их из тумбочки и глотал целыми горстями без счета…

Над нами, этажом выше, находилось психиатрическое отделение. Нередко на прогулку в больничный двор нянечки выводили одновременно и нас, и лечившихся в этом отделении.

Виль с большим вниманием следил за их поведением. В них было немало нелепого, смешного. Но все это Виль воспринимал без зубоскальства и не только с любознательностью, но и с человеческим сочувствием.

Один больной, представлявшийся всем Иесусом, был необычайно общителен, разговорчив. Его постоянно окружали товарищи по несчастью, засыпали вопросами, на которые он охотно и подробно отвечал.

Как-то услышали мы, как Иесус, кстати, очень сильно по-владимирски окая, объяснял им:

— Когда я умру, мое тело будет предано земле здесь. — Он указывал на ближнюю к нему клумбу. — Ко мне будут приходить все верующие…

Его допрашивали все вместе, скороговоркой:

— А где вы живете? Где вы живете?

— Как это — где? — отвечал он. — Конечно, на небе!

— А как туда добираетесь? — интересовались они.

— Когда как, — отвечал он с олимпийским спокойствием. — Когда на троллейбусе, когда на трамвае, а когда на метро!..

А однажды, когда его товарищи сбились в кучу, подошли мы с Вилем к ним поближе. Иесус говорит:

— Вчера было совещание всех больших военачальников. Очень ответственное совещание!..

Иесус невозмутимо перечислил всех участников совещания, проявив в военной области немалые познания:

— Были все выдающиеся полководцы и флотоводцы — Александр Македонский, Чингисхан, Батый, Тамерлан, Дмитрий Донской, Александр Невский, Александр Суворов, Михаил Кутузов, Алексей Брусилов, Георгий Жуков, Наполеон, адмиралы — Степан Макаров, Павел Нахимов, Владимир Корнилов, Михаил Лазарев, Нельсон.

— Что решили? Что? — продолжали допытываться окружающие.

— Решили объявить самую большую мировую войну! — сообщил Иесус.

Это заявление вызвало у окружающих почти нормальную реакцию:

— Ой как плохо!

— Ой как худо!..

И только проживающий в больнице уже несколько лет Петя откликнулся на это с великой радостью:

— Как хорошо-то! Наконец-то будет война!.. Настоящая!..

На него зашикали товарищи по несчастью:

— Ты чего говоришь-то?! Война — это плохо! Чего в ней хорошего — холод, голод, бомбежки, разруха… Чего хорошего?

— По телевизору будем смотреть! — продолжал восторгаться Петя.

Возвратясь в палату, я увидел, как Виль что-то торопливо заносил в свой блокнот. Вероятно, заметки об этом услышанном нами разговоре…"

19 июня у Леонида Брежнева появился новый секретарь — четвертый по счету. Три прежних секретаря до недавнего времени вполне справлялись с возложенными на них обязанностями, но после того, как в мае у генсека появился новый кабинет в Кремле, понадобился четвертый секретарь. Им назначили Олега Захарова, вот уже несколько лет работавшего инструктором ЦК КПСС.

Весть о своем новом назначении Захаров узнал из уст заведующего Общим отделом ЦК Константина Черненко. Тот утром вызвал его к себе в кабинет и огорошил этой новостью. Примерно около трех часов дня Черненко и Захаров сели в служебный автомобиль и отправились со Старой площади в Кремль показываться Брежневу. При этом Захаров испытывал большую неловкость оттого, что был одет в повседневный, довольно потрепанный костюм. Однако смотрины прошли благополучно: Брежнев был крайне обходителен, вежлив.

В тот же день (и на другой тоже) в "Большой перемене" снимался один из кульминационных эпизодов — знакомство на пляже Нестора Петровича и Полины. Как мы помним, после нескольких дней наблюдения за девушкой Нестор наконец решается подойти к ней и в присутствии ее жениха Вани Федоскина (Юрий Кузьменков) заявляет: "Разрешите вами восхищаться! Я наблюдал за вами вот уже семь дней и пришел к выводу, что вы меня достойны". На что Федоскин отвечает: "Я наблюдаю за тобой семь секунд и пришел к выводу, что…" Но тут в дело вмешивается Полина, которая обрывает своего жениха и… короче, в итоге меняет его на Нестора.

В эти же дни Александр Солженицын наконец-то получил развод от своей бывшей жены Натальи Решетовской. Как мы помним, вся эта бракоразводная бодяга длилась довольно продолжительное время. На первом суде супругам дали отсрочку на полгода с тем, чтобы они еще раз хорошенько обдумали происходящее. Но эта отсрочка не смогла поколебать желание Солженицына развестись, поскольку на тот момент у него была уже другая женщина, от которой у него родился сын. Поэтому второй суд удовлетворил его просьбу. Но Решетовская подала апелляцию, и вышестоящая инстанция аннулировала предыдущее решение суда. Не развел их и третий суд. И, только когда Солженицын лично обратился к бывшей жене с просьбой прекратить раз и навсегда этот затянувшийся спектакль, та дрогнула и освободила писателя через ЗАГС.

20 июня Решетовская поехала на дачу в Борзовку, что под Наро-Фоминском, и произвела необычный обряд "захоронения любви". По ее же словам, выглядело это следующим образом: "Я положила в полиэтиленовый пакет Санину фотографию и недалеко от скамеечки под ореховым деревом выкопала могилку. Присыпала любимую фотографию землей, грани обложила гвоздиками, а из листьев травы выложила дату нашего с ним расставания — 20 июня 1972 года. Сане я ничего об этом не сказала. Прошло какое-то время, он приехал на дачу (он еще пользовался ею), стал косить траву, и вдруг неожиданно коса нашла на могилку. Он спросил меня, что это такое. Я ответила. Как же он вспыхнул тогда: "Как ты можешь на живого человека могилку делать?!"

В тот же день 20 июня состоялось большое переселение в КГБ — Первое главное управление (внешняя разведка) переселилось с Лубянки в новую штаб-квартиру в Ясенево, к юго-востоку от Москвы, в полукилометре от Кольцевой дороги. Первоначально здание предназначалось для Международного отдела ЦК КПСС. Но когда строительство уже началось, ЦК внезапно решил, что здание расположено слишком далеко от центра, и отдал его КГБ. Главный административный корпус, построенный в форме буквы Y, с одной стороны окружал зал заседаний и библиотека, с другой — здания поликлиники, спорткомплекса и бассейна. Весь комплекс зданий окружал двойной забор со сторожевыми собаками и вооруженными часовыми по периметру. Перед главным корпусом, возле пруда, как и положено, водрузили бюст вождя мирового пролетариата. Как пишет бывший сотрудник ПГУ О. Гордиевский:

"Каждое утро между 8.20 и 8.50 к Ясенево со всех концов Москвы мчался поток автобусов. Немногие счастливчики приезжали на своих машинах…

Официальный рабочий день начинался в девять часов утра. Подъехав к зданию ПГУ, сотрудники проходили через три поста. Один — у внешних ворот, второй — у главного входа за внутренним забором и третий — у входа в само здание. Помимо этого, в различных Частях здания документы могли проверить еще несколько раз. В Ясенево по обычному удостоверению КГБ, с фамилией, именем, отчеством, званием и фотографией владельца пройти было нельзя. У каждого сотрудника ПГУ был свой собственный пластиковый пропуск с его, а реже ее, фотографией и личным номером. Имен на этих пропусках не было. Кроме этого, на пропуска была нанесена специальная сетка с перфорацией в тех местах, куда владельцу пропуска доступ был запрещен. Эти пропуска за границу с собой брать запрещалось…

Рабочий день заканчивался в шесть часов вечера. Автобусы отходили от здания ровно в 6.15. Перед отправлением водители снимали со своих автобусов номер маршрута. Когда колонна автобусов отправлялась в обратный путь, то милиция останавливала все движение на Московской кольцевой дороге для того, чтобы влиятельные пассажиры могли беспрепятственно добраться до дома…"

И еще несколько слов о КГБ, на этот раз о сотрудниках другого Управления — 5-го, занимавшегося идеологией. 21 июня в Москве ими был арестован известный правозащитник, сын сгинувшего в сталинских застенках командарма Ионы Якира Петр. Предлогом к аресту послужили листовки, появившиеся в те дни в столице. Якиру предъявили обвинение в том, что он участвовал в их составлении. Кроме этого, у него на квартире были обнаружены отдельные номера крамольной "Хроники текущих событий", за которой в последнее время КГБ открыл настоящую охоту"