Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди - Фёдор Раззаков

— Николай, ну тебя к черту. Ты забил нам голову своими цифрами, и я уже ничего не соображаю. Давай сделаем перерыв и поедем охотиться.

Мы с Брежневым сели в лодки с егерями и поплыли охотиться на уток. Косыгин углубился в лес, сказал, что пойдет на лося, но вернулся ни с чем. Во время обеда рассказали друг другу о том, сколько каждый из нас подбил уток. Наибольшие трофеи были у Брежнева, как у старого, опытного охотника.

После обеда мы продолжили работу над планом и закончили ее на следующий день.

Через несколько дней на заседании Политбюро Брежнев заявил, что "два дня слушал Байбакова, а теперь спать не может", но представленный нами проект народнохозяйственного плана поддержал…"

Тем временем в вузах страны идет горячая пора — сдача экзаменов. Среди выпускников творческих вузов столицы есть и будущие звезды. Так, Театральное училище имени Щукина закончил Евгений Герасимов. Несмотря на свой достаточно молодой возраст — 22 года, — широкому зрителю он уже хорошо знаком благодаря ролям в кино. Свою первую роль он сыграл в четырнадцатилетнем возрасте в фильме Юлия Карасика "Человек, которого я люблю". Затем, уже будучи студентом, умудрился сняться еще в трех, разных по жанру фильмах: "Обвиняются в убийстве", "В лазоревой степи" (оба — 1970), "Летние сны" (1972). Закончив "Щуку", Герасимов будет принят в труппу Театра имени Маяковского.

Еще одна будущая звезда — Борис Щербаков — закончил Школу-студию МХАТ. В отличие от Герасимова, он пока никому не знаком — на его счету всего лишь одна крохотная кинороль в фильме "Снегурочка" (1968). С тех пор он больше не снимался, однако в год окончания Школы-студии его роман с кино возобновится: Щербакова пригласят сыграть роль вчерашнего школьника в детективе "Тихие берега". В этом же году он официально зарегистрирует свои отношения с однокурсницей по Школе-студии Татьяной Бронзовой (их роман длится вот уже несколько лет), поскольку, поступив в труппу МХАТа, им нужна будет комната в общежитии, а ее давали только женатым.

Михаил Боярский благополучно выпустился из Ленинградского института театра, музыки и кино и был принят в Театр имени Ленсовета. Причем произошло это благодаря помощи его родителей, тоже артистов. Те на протяжении всей учебы сына не вмешивались в его дела, но, когда ему стало грозить распределение к черту на рога — то ли в Павлодар, то ли в Павлоград, их сердца дрогнули. Отец Михаила позвонил своему другу — режиссеру Театра Ленсовета Игорю Владимирову и попросил посмотреть его сына. Режиссер согласился. Далее послушаем рассказ самого М. Боярского:

"В назначенное время я был в театре. Выйдя на сцену, прочитал отрывок из роли Петруччио, потом Кудряша, потом Тартюфа и многое другое. Владимиров сидел, потупив глаза, и вдруг спросил:

— А что ты еще умеешь?

— Еще на рояле умею играть.

— А ну, попробуй.

Я сыграл весь репертуар Геннадия Гладкова, что-то еще и заподряд начал играть концерт Рахманинова.

— Ну это другое дело! — сказал Владимиров. — Все! Иди! Считай, что принят.

Через некоторое время он пришел к нам на курс и сказал, что принял артиста, который ничего не умеет. Вообще! Ноль полный! Но у него в руках уже есть профессия — он музыкант. Дескать, было бы неплохо, если бы и вы научились "немножечко шить", приобрели вторую профессию. Мне он говорил, что я должен учиться у его студентов, что они все гениальные, а им про меня, что "этот вот, "ноль без палочки", но при наличии в спектакле музыки будет иметь роль…"

24 июня в "Большой перемене" начали снимать еще один "водный" эпизод — спасение Петрыкиным из воды Нестора Петровича. Съемки проходили с участием двух водолазов-спасателей, которых на катере страховали еще несколько коллег. В тот день сняли почти 40 полезных метров пленки: прыжки обоих актеров — Кононова и Быкова — в воду. На следующий день съемки эпизода продолжили и где-то к обеду благополучно его завершили. На другой день переместились на территорию нефтеперегонного завода. Там предстояло снять разговор Нестора Петровича с Полиной. Однако съемки были сорваны по вине Кононова, который в очередной раз (впервые это случилось 30 мая) отказался выполнять рекомендации режиссера. В результате не сняли 38 полезных метров пленки. Это был последний день пребывания киношников в Ярославле, после чего они возвратились в Москву.

Съемочная группа вестерна по-советски "Всадник без головы", отсняв часть натурных эпизодов под Ялтой, в начале 20-х чисел июня перебралась в другой крымский город — Белогорск. Там, в селе Вишенном возле" местечка Белая скала, руками ленфильмовских умельцев был выстроен настоящий городок времен Дикого Запада. Вот как описывает увиденное там корреспондентка газеты "Крымская правда" Р. Смольговская:

"Окрестности Белой скалы стали походить на меловую прерию, здесь вырос небольшой пограничный форт с банком, почтовым ведомством, баром, салуном. По площади проходят солдаты в голубых мундирах, проезжают кареты, в которых сидят смуглые женщины в кружевных мантильях. Тут же темпераментные мексиканцы заключают пари, и тогда свистит в воздухе бич охотника за дикими лошадьми-мустангами.

Рядом гасиенда богатого плантатора — красивое здание с окнами, закрытыми ажурными решетками, и азотеей, куда вся семья поднимается, чтобы подышать воздухом в предвечерние часы…"

В те июньские дни киношники снимали эпизоды на улицах городка, после чего должны были приступить к съемкам одного из кульминационных моментов фильма — суд над Морисом Джеральдом.

Владимир Высоцкий в период с 17 по 27 июня находится в Ленинграде, где дает целую серию концертов: в обществе "Знание", Институте токов высокой частоты, на Адмиралтейском заводе, на ЛОМО, в ЛИЯФе и еще в паре других учреждений. Все концерты проходят при переполненных залах. На них Высоцкий исполняет проверенные временем песни, однако есть и новинка — песня "Товарищи ученые…". Благодаря магнитиздату (несмотря на то, что Высоцкий категорически запрещает приходить на свои концерты с магнитофонами, некоторые слушатели умудряются не только их принести, но и сделать более-менее качественную запись) песня мгновенно облетает весь Союз и разбирается на цитаты: "собак ножами режете, а это — бандитизьм", "небось картошку все мы уважаем", "доценты с кандидатами", "ох, вы доизвлекаетесь", "полуторкой к Тамбову подъезжаем".

26 июня Высоцкий дал сразу два концерта: один в Гатчине в ЛИЯФ, а другой вечером дома у Г. Толмачева. В этот же день трагические события происходили в Днепродзержинске, родном городе генсека Леонида Брежнева. За счет последнего обстоятельства город и прилегающие к нему окрестности жили, что называется, райской жизнью. В отличие от других областей, в тамошних продуктовых магазинах было всего завались — и колбасы, и сыра, и масла, и водки. Даже соседний Харьков был беднее, а ближние области России вообще выглядели нищетой. То же самое и с зарплатой — у жителей Днепропетровской области она была на 20 процентов выше. Поэтому за последние несколько лет в родном городе генсека и в области не произошло ни одного серьезного ЧП, которое могло бы бросить какую-то тень на ее жителей. Как вдруг день 26 июня перевернул ситуацию на 180 градусов. Началось все утром, когда в центре города, на проспекте Ленина, внезапно загорелась машина медвытрезвителя, в которой находились трое задержанных. Накануне вечером их задержали за пьянку и теперь везли в отделение милиции. Во время поездки одному из работяг вздумалось закурить, он чиркнул спичкой, и тут же в "воронке" возник пожар — вспыхнули пары бензина в канистре, стоявшей в углу. Шофер с конвойным попытались открыть двери "клетки", но ничего не получилось: сначала долго искали ключ, а когда монтировкой все-таки вскрыли дверь, внутри уже все было кончено — все трое задержанных получили смертельные ожоги.

На месте происшествия собралась толпа, на которую вид обугленных тел произвел жуткое впечатление. Люди стали обвинять милиционеров в случившемся, причем никакие объяснения впечатления на толпу не производили. Поскольку значительную часть собравшихся составляли простые трудяги да еще находившиеся под "парами" (в тот день был день аванса), достаточно было только чиркнуть спичкой, чтобы загорелся еще один пожар — пожар бунта. Он и загорелся. Кто-то крикнул: "Мужики! Пошли в горком!" — и толпа двинулась по проспекту, обрастая все новыми и новыми людьми. По пути разъяренные люди громили витрины магазинов, переворачивали киоски. Пока они шли, городские власти успели поднять на ноги милицию, войска. Те были стянуты к центру города и ждали только приказа, чтобы начать стрелять. Однако крови удалось избежать. Первый секретарь горкома по телефону вышел на Брежнева, который приказал ни в коем случае не стрелять в безоружную толпу и усмирить ее другими способами. Милиционеры и солдаты встали в цепь и, принимая на себя удары, сдержали-таки людей от прорыва к горкому. В ту же ночь "Голос Америки" сообщил о беспорядках в Днепродзержинске, упомянув при этом, что имеются жертвы среди мирных жителей.