Две судьбы. Часть 2. Развод – это… не всегда верно! - Лена Гурова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так, я не понял! У нас кто-то умер? Или война началась? Или мы не знаем, чем детей кормить, последнюю крошку хлеба доедаем? Вы что, девки, обалдели от счастья? Или вам надо, чтобы о вас судачили во всех коридорах? Околонаучная братия, если и не поймёт истинную причину «распрекрасного вида» Людочки и Лерочки, то уж точно додумает чёрт знает что. А кое-кто очень за вас «порадуется» и донесёт и в Америку, и в Арктику.
Девки примолкли, последняя фраза дошла до их ушей, и они, всхлипывая, отлипли друг от друга и уставились на лесника.
– Да, вся контора прибудет завтра рано утром и сразу в лес. А вас попросили обеспечить завтрак и обед. Ужин будет, как всегда, на воздухе, с шашлыками и иже к ним. – Как ему хотелось хоть немного восстановить баланс между свалившимися новостями и своим неоднозначным отношением к ним, особенно касаемо Леры, и примирить с миром их троицу, ещё вчера настроенную на «всё прекрасное и удивительное»…
Конечно, они справились, все были довольны и, слава богу, никто не интересовался щепетильной ситуацией. Как выяснилось позже, профессор запретил касаться этой темы, Люда с Максом были ему очень близки, любимые ученики и коллеги. А будущие мамаши даже умудрились нарисовать на своих лицах улыбки и лучезарные глазки, много смеялись, развлекали детей и поили всех чаем, лесным, с шишками и ягодами. И уже глубокой ночью, ликвидировав последствия нашествия «городских», они смогли, наконец, толком поговорить.
– Я очень рада за тебя, подружка! Я же говорила, что твой нелепый диагноз…
– Чему тут радоваться? – Перебила Лера довольно грубо. – Ребёнок без отца заранее обречён расти, как у нас говорят, в неполноценной семье.
– Так, мисс очевидность, это касается и меня. Правда, ещё вчера я решила, что ребёнка не будет. Зачем мне дитя предателя? И потом, ты же знаешь, моя мамочка сильно болеет. Я перевезу её в Питер, в медицинскую академию, Алёшкин обещает помочь. Ну, какая беременность? Тем более что меня выворачивает наизнанку, нет сил.
– Ты это серьёзно, Люда? То есть, оповещать Макса не считаешь нужным, а просто убьёшь ваше чадо и будешь жить дальше? И, вообще, как так получилось, что он уехал с Лариской?
– Не знаю. Она оказалась очень пронырливой и пробивной. И поехала, как законная жена. Мне Максим ничего об этом не сказал, во всех разговорах просил только ждать. Ну, ты знаешь.
– Так, тем более надо поговорить, всё может очень просто объясниться. Сколько серьёзных, крепких отношений разбилось о камень недоговорённости, недопонимания. Ты что? Не руби с плеча, обида – самый плохой советчик.
– Ну да, это же она, твоя обида, посоветовала переспать со своим ненавистным мужем? И, именно поэтому, ты всё меньше и меньше стараешься вспоминать о нём? Но только бесконечность страниц твоего фолианта не позволит, ребёнок от него всю оставшуюся жизнь будет, как закладка, в твоей книге жизни. А женщина с двумя детьми вообще никому не нужна!
– Да, ты права. Но он будет! Пусть даже воспоминание о том, как его зачали, вызывает во мне махровый комплекс неполноценности, неуважение к себе, как к женщине. Пусть! Но господь так распорядился, дав мне возможность стать ещё раз матерью, когда я уже ни на что не рассчитывала, ни во что не верила и не надеялась. Не одна бессонная ночь прошла, прежде чем утвердилось это решение.
Лера вышла. Разговор пошёл совсем не в то русло, ей и так было несладко, будущее рисовалось не очень радужными красками.
Когда она поняла, что с ней случилось, очень испугалась, растерялась, как девочка-подросток. С её диагнозом возможность забеременеть, вообще не рассматривалась. Лерка опять сотворила чудо из чудес. Женский доктор так и сказал: «Один случай на миллион». И объяснил, что прерывание беременности окончательно поставит крест на возможности стать матерью ещё раз. И что прикажете делать? У неё в наличии небольшая комната в общежитии, за квартиру платить стало дороговато, дочка на будущий год первоклассница, мама, выхаживающая отца после операции на сердце, и работа, отнимающая последние силы. И Трошин, поселившийся в её воспалённом мозгу после последнего сеанса связи. Он часто созванивался с Варварой, был в курсе всех её событий, пересылал деньги на счёт, которым Лера принципиально не пользовалась, обходясь алиментами. Она старалась не общаться с ним, не подходила к ноутбуку, буркнув издалека приветствие. Но в этот раз Варенька настояла, пришлось контачить.
– Привет, Валерия, свет очей моих, неужели ты соизволила предстать передо мной! Глазам не верю! – У него было явно хорошее настроение, улыбка от уха да уха, глаза блестят, физиономия лоснится, кто-то слишком много ест.
– Здравствуй, у тебя всё хорошо? Я рада. – Состояние Леры было прямо противоположным, думы, невесёлые и беспокойные, совсем её извели.
– А у тебя? Что-то ты бледная, даже зеленцой отдаёшь. Хотя царевны-лягушки обожают этот цвет, особенно когда рядом лесной человек, выпустивший свою стрелу в их сторону. Так радуйся, Лерчик! Ты ж теперь свободная, не упусти своё счастье…
– Ты меня для этого позвал? Напомнить, что раньше моим любимым цветом был розовый? Тебе что некем и нечем заняться? Очень сомневаюсь. И теперь уже я напоминаю тебе, что моя жизнь пересекается с твоей только в точке под названием «Варька». Всё, она идет. Пока, не мой дорогой!
Он что-то пытался договорить, но Лера выскочила за дверь, спустилась во двор и разревелась. Никогда, никогда, никогда! Трошин никогда не узнает, что ребёнок его. Она решила это твёрдо, но голубые, весёлые глаза ещё долго приходили к ней во сне. Днём Валерия их ненавидела, а ночью… Что за чертовщина! Когда он уже оставит её в покое? Колдун, маг и дьявол во плоти… Чур меня!
Андрей провожал своих девчонок в растрёпанных чувствах. Они почти не общались, сухо перекидываясь общими фразами. Примирить их не получилось, а уехать сейчас он не мог, у лесника жаркая пора, лес полон охотников, и громких и тихих. Накануне, дождавшись, когда уснут девочки, он вытащил Леру на воздух и признался ей в своих чувствах. Ничего не просил, ничего не обещал, просто дал понять, что по первому её зову бросит всё и примчится.
– Я хочу, чтобы ты знала, что у тебя есть я. И не просто друг, а гораздо больше. Ты мне очень дорога, я понял это окончательно.
