Курс практической психопатии - Яна Гецеу

— Ну ладно, все, проехали, не сердись, — сказал я, похлопывая его по плечу и отворачиваясь — не могу на него смотреть, чувствую себя виноватым.

— Слуш, ну а мне-то помоги встать, — жалобно проскулил он.

— Да, точно! — пробормотал я, и протянул руки к нему. Все так же не глядя — стыдно. И чего я наорал на него? Вот дерьмо… как же холодно!

Мы сохли в постели, замотавшись с головой, и прямо там, в домике из двух толстых ватных одеял, в духоте пили виски, за которым голенький Арто мужественно сбегал на совсем уж ледяную кухню. О которой мне и подумать страшно! Он жался ко мне как девчонка, а я все старался не пролить на простыню алкоголь. Нежный, весь в пупырышках Арто пытался целовать меня, а я отбрыкивался, мол, виски прольем… а он вдруг сказал — ну все, теперь можно, проливать-то нечего! И голос у него был совсем пьяный. Я удивился — как, уже все чтоль? Перевернул бутылку себе в рот, и лишь две жгучие капли упали мне на язык.

— А, ну тогда и правда можно! — сказал я, и мой голос тоже был совершенно пьяный. Вот те раз, а я не чувствую ничего такого… в смысле пьяным себя.

— Если только… — начал было я, но Арто нашел мои губы, слюна его смешалась с моей, и звон бутылки, упавшей на пол, отозвался гулкими ударами в сердце…

Переживая — никак не свыкнусь с любовью! — пока он спал, я дико накурился, обычных сигарет, две пачки сразу, одну с ментолом… Лежу тихонечко и подыхаю, проклиная мерзкий табак…

А он подошел и аккуратно лег рядом. Я шепчу:

— Я щас сдохну, Арто…

А он говорит:

— Давай в названия групп поиграем!

— Мне плохо…

— Ну вот, заодно и развеешься!

Он не обнимал меня, просто лежал рядом, за моей скрюченной спиной. Знал, что трогать меня сейчас нельзя, не вынесу!

И я начал:

— Раммштайн…

— Неспящий Пиздец

— Цепеш

— Шмели

— Икра

— Акустика секса

— АУ

— Ульи

— И?.. ну… — я, кажется, действительно, здорово отвлекся! Мне куда легче, только вот на И ничего не помню…

— Сказать за тебя? — лукаво спрашивает Арто.

— Не надо… ну… Ирокез!

— Точно! — хвалит он, и продолжает: — Зимовье зверей!

— Ну, это твоя стихия, музыка… — смущенно говорю я: — Что там было последнее?

— И краткая, — хихикает он.

— Че хихикаешь, Йорш!

— Ах ты, че он знает! — деланно удивляется он.

— А ты думал, я чурбан? — деланно обижаясь я.

— Легче тебе? — заботливо спрашивает он.

— Нет такой группы, ворчу я. — На Ш давай!

— Ну, Шипр, ёпт! — небрежно бросает он.

— Рвань, — усмехаюсь я. Это уже интересно!

— Мягкий знак, — лукавит он.

— Такой группы нет, — спокойно отвечаю я.

— Нет, есть!

— Нету, давай говори, или я выиграл!

— Наутилус

— Сучий лесок

— Крематорий….

И так далее, до бесконечности… очнулся я лишь утром, кажется все еще шепча «ХАЭМ, Марадеры, Ышо-ышо, Оргазм Нострадамуса, Аборт Мозга, Армия Власова, Азъ, Звери, Инфекция…»

«Все было бы иначе, когда бы можно было совсем не дышать…»

Ведь Арто музыкант. До мозга костей. Этого у него не отнять! Это его лучшая часть.

И это именно он научил меня играть на басу. Мечтал, что так всегда вместе и будем, что это свяжет нас еще крепче. А я не хотел. Только ради него.

— Сердце к сердцу, — его слова. От которых я почувствовал себя самопроданным в рабство… тихо задохнулся и промолчал.

Мы сидели на полу, в его квартире. Он давал мне урок. Я быстро схватываю, я талантливый! Это тоже он сказал. А ему — как не поверить?

Вообще-то, ему долго пришлось уговаривать. Сначала я не соглашался, не чуя в себе таланта. «А ты послушай!» — вопил он, и наигрывал что-нибудь на флейте — его родном инструменте. Я слушал, цинично косясь — хотел его задеть, он горячился, вскакивал, орал запальчиво — ты слушай, слушай же! Я слушал, уже более внимательно — боясь обидеть. И вслушивался, и начинал слышать. Для Арто ведь играть — как дышать! Он может сыграть практически что угодно. Недели две, наверное, он терзал меня требованиями, умолениями и бесконечной музыкой — никогда я не слушал столько музыки! После чего он принес басуху, скромно так, и ничего не говоря поставил в угол моей комнаты. Тихо и мило улыбнулся, пожал плечами, хотел что-то сказать — но я скучал, и схватив его за плечи, как в дурацком кино, поцеловал. Мы долго целовались, облизываясь и сплетая пальцы, а когда разомкнулись, меня вдруг облило помоями стыда, прям не знаю, с чего, но хоть сквозь землю провались, в самый Ад! Однако, и там перед чертями… блин, я не знал, куда деваться, и страшно испугался к тому же, что он заметит мой стыд — это после всего-то? Еще хуже!

Так вот, чтобы спрятаться, я схватил гитару, и дико заинтересовавшись сразу и вдруг, спросил, охрипнув и излишне громко:

— Так что ты там предлагал, давай уже, учи!

— Ну вот, наконец-то, ура! — завопил он, живо усаживаясь на кровать, и хлопая рядом с собой:

— Давай, пока я не передумал!

— Ах, ты еще и передумаешь?! — возмутился я. — Сам так просил…

— Да ну что ты опять, хватит, садись, раз решил! — разозленно взмахнул он рукой. Я сел, не зная, как и держать-то ее, проклятую эту вещь. Акустика все-таки немного другая, и хотя все уверяют, что бас проще, я опасаюсь. А, была — не была! Играю же на шестиструнке! И даже настраиваю сам. Как-то не задумывался я об этом, ну подумаешь — чего уж такого умелого. Но ведь может и сработать.

Я вздохнул поглубже, и сосредоточился полностью на том, что он мне говорит.

— Держишь вот так, и пальцы сюда, а кисть расслабь, чтоб свободно ходила, не будь как деревянный! Я буду играть на флейте, а ты повторяй звук!

Только мы разыгрались, и уже начало что-то получаться, как вдруг… вошла его мать, и встала в дверях:

— Здравствуйте, мальчики, а что это вы тут делаете?

— Мам… — пискнул Арто растерянно. Мы оба так сжались, и лица у нас наверняка были такие, будто нас поймали за чем-то совсем уж нехорошим. Хотя мы просто сидели посреди комнаты на полу, я с басухой, Арто с флейтой, склонившись голова к голове… но мы же не целовались, так откуда такая паника? Я едва нашел в себе силы поздороваться:

— Добрый день, Инга Николаевна!

— Может вы чаю хотите? — спросила она.

— Да нет… мам, мы лучше пойдем ко мне! — поднялся Арто, я за ним, и мы спешно ретировались в его спальню. Хотя, это показалось мне ещё более неприличным, в нашей ситуации. Закрыв за собой дверь, Арто повернулся ко мне и с облегчением перевел дух:

— Вот стерва старая! — зло бросил он.

— Ну да… — я не нашел ничего лучше для ответа.

— Принесло же! — нервничал Арто.

— Да ладно, че уж, она же ничего не знает? — тронул его за рукав я. На большее как-то не решился — будто она может зайти и «запалить»…

— Не знает, конечно, ты че? — с ужасом глянул на меня Арто. — Еще бы она знала… пизда такая.

— Ну не надо про мать уж… — поморщился я. И так гадко. Сидим тут, забившись, как нашкодившие дети, и трясемся. А вдруг кто узнает? Ч-черт.

— Ненавижу это! — вскрикнул Арто громким шепотом.

— И я, — кивнул я грустно. — А сделать ничего не могу…

М-да, ситуация… блядь, блядь, у меня заныли руки, как всегда от нервов, и зубы. Я не смогу с ним быть, если даже от матери и то приходится ныкаться. Суки, верните мне меня!.. «Не уходи Арто, замучай меня до смерти, малыш!» — так и хочется реветь. Абсурд.

— Пошли отсюда, — потянул его за рукав. Яду мне, яду.

В ответ на уроки я научил его диким фантазиям, и придал его творчеству грязных красок.

Я придумал этот наш кошмарный и скандальный клип. Жахни помогла осуществить. Мерзкая девчонка! Я ревновал.

Но клип того стоил. Он вышел таким, каким виделся мне. А самое главное, что если бы на моем месте была девушка… Арто сначала даже намекал, а не взять ли сюда саму Жахни, а я буду снимать… ну уж нет! Меня взбесила сама мысль заменить меня на кого-то, тем более девицу!

— Ведь все дело в то именно, — орал я, размахивая руками и расхаживая взад-вперед перед ними, — что на месте девушки — пусть кошмарной, но вполне ожидаемой — я! Понимаете, я, парень! Плюс к кошмарности сюжета и видеоряда, — тут я остановился, и торжественно, как актер на бенефисе, приложил руку к груди: — Я! Вот в чем фишка-то главная! Это придаст гадости и гадостности, понимаете? Они же все, все — я подскочил к окну, распахнул его, указал на город — все они!! Все буквально, ненавидят нас! Так чего же вы лыбитесь, пусть они захлебнутся! — я плюнул со всей возможной злостью и презрением в окно.

— Ну… — осторожно переглянулись Арто и Жах.

— Но это же и в самом деле очень круто! — воскликнул Арто, и подскочив ко мне, поцеловал. Жахни зааплодировала, и тоже встала:

— Тогда не будем ждать, ты Артур, езжай за камерой, а мы с Ветром пока на рынок, за антуражем!