Русская сталь - Андрей Воронин

— Я вообще ни при чем. Это они все на катере сговорились на меня бочку катить.

Сопровождающие не хотели выслушивать откровения, Жоре коротко посоветовали заткнуться. Очевидно, это были сотрудники с узкой специализацией, дознанием они не занимались.

Прежде чем начался допрос, Жора успел решить, что спешить с оправданиями не будет. И оказался прав: о катере вообще речь не шла. Следователь стал интересоваться жильцом из хибары на обрывистом берегу.

Приложив руку к сердцу, Жора рассказал, как и при каких обстоятельствах они познакомились. Для вящей убедительности поведал и про карту морского дна, которую пытался впарить приезжему.

— Паспорта он не показывал? — спросил мент без всякой надежды.

— Нет. Вроде бы приехал понырять, привез с собой снаряжение. У меня такие любители часто снимают хату.

— На машине приехал?

Было ясно, что все приметы тачки здесь известны. Но даже если б дело обстояло иначе, Жора не видел причин скрывать российский номер «девятки».

— Где этот кадр сейчас?

— Почем я знаю?

— А если уедет домой не заплатив?

— Я взял аванс за неделю. Послезавтра собирался наведаться, спросить насчет его дальнейших планов.

— Надо срочно его раскопать, понятно?

— А если он на машине по Крыму мотается? Какие у меня шансы его отследить? Вот вы могли бы…

— Машина разбита. Другое дело, если ему помогут с транспортом. Он не говорил про здешних знакомых?

— Ни слова. Были бы знакомые, у них бы, наверное, он и остановился.

Ни слова не говоря, человек в штатском вышел из комнаты. Жора перевел дух и облизнул губы. Тут приступил к своим обязанностям второй следователь, и сразу выяснилось, что первый играл роль «доброго».

Второй орал, угрожал, обещал сделать Жору инвалидом до конца дней. Мол, люди здесь выбрасывались из окна от нестерпимой боли. Но в прошлом году на все окна поставили прочные решетки, теперь никому не удастся покончить с собой и слишком легко отделаться.

«Кто он такой, этот приезжий? — внутренности Жоры опускались и поднимались, как на волнах. — Кто он такой, если мент из-за него среди ночи впадает в эпилепсию? Может, я слишком много выболтал? Украина не Америка, здесь и через сто лет не будет программы защиты свидетелей. Насчет катера надо молчать».

«Злой» следователь неожиданно успокоился. Решил, что Жора все уже выдал «на-гора», ничего не оставив при себе.

— Завтра с утра поедешь с нашим человеком. Будешь смотреть во все глаза. Опознаешь — считай, тебе повезло.

Утром Куролесов пришел просить о помощи. Все обдумав заново, он решил не искушать судьбу. Сам отправится за билетами, Вика соберет вещи всей группы, а Саша проведет последнюю подводную съемку: нужно обязательно добыть материал по пещерам.

— Мы тебе очень благодарны. Только помоги ему напоследок — часа два, от силы два с половиной.

— Человеку вчера чуть голову баллоном не проломили, а вы его сегодня посылаете работать под водой?

— Он сам вызвался, я даже отговаривал.

— Значит, плохо отговаривали.

— С первого дня ему не терпелось в пещеры.

— Ладно, поезжайте за билетами, раз уж собрались.

Поговорив со Стекловым, Глеб убедился, что Куролесов говорил правду: оператор действительно рвался снимать.

— Я просто не уеду, пока не отсниму кадры в пещерах.

— У тебя как минимум было легкое сотрясение. Надо выждать хотя бы дня три.

— Только подстрахуй меня — и все будет нормально. Там ведь глубина детская: метров пять, не больше. Без костюма не замерзнешь. Несмотря на усталость, Глеб согласился. У него был свой интерес.

— У вас на катере есть запасной видеософит. Мне он нужен позарез на неделю-другую, потом верну.

— Я б с дорогой душой. Но как это дело устроить? Все оборудование — собственность студии.

— Кто, кроме вас, с ним работает? Или вас там каждый раз по приезде проверяют? В крайнем случае оправдаетесь без проблем: как-никак на вас бандиты наехали.

— Куролесов меня сожрет с потрохами.

— Ладно, я решу с ним вопрос.

Путешествие в прибрежные пещеры обещало быть комфортным по сравнению с предыдущими. Здесь, в глубоких каменных нишах, вода была гораздо чище и прозрачнее, чем на глубине. Мало того: местами в сводах пещер имелись щели и извилистые воздушные каналы, открывающие доступ солнечному свету. В безмятежном настроении можно было бы наслаждаться скольжением в голубоватой воде — подсвеченная кое-где ослабленным и рассеянным солнечным светом, она напоминала скорее воду высокогорного озера.

Саша плыл довольно уверенно, вчерашняя травма не сказывалась пока на его координации. Перехваченные тесемкой волосы победно развевались, как и в прошлый раз. С камерой он управлялся так же свободно, будто она была добавочным отростком на его теле.

В одном месте канал сильно сужался: щуплый Саша просочился легко, а вот плечи Сиверова прошли впритирку. Исследовав несколько небольших пещер, напарники наконец наткнулись на длинное извилистое «дупло», глубоко въевшееся в каменную твердь. Сюда уже солнце не дотягивалось ни единым лучом. Трудно было представить, сколько тысяч тонн скальной породы нависают сверху в виде склизкого сводчатого потолка.

Глеб ориентировался во времени и расходе воздуха. Обычно он до половины расходовал первый баллон из «спарки», потом переключался на второй, «высасывал» его полностью, придерживая остаток из первого для всплытия. Сейчас он закрыл один вентиль на коллекторе, открыл другой, но после первого же вдоха отчаянно заморгал, стал вращать его в обратном направлении.

Из глаз и носа обильно потекло, во рту пересохло так, будто он неделю ничего не пил. Смесь во втором баллоне оказалась непригодной для дыхания. Туда закачали нечто похожее на вариант слезоточивого газа. Вдобавок эта отрава вызывала еще горловые спазмы. Сиверов едва успел открыть нормальный баллон, как случился первый приступ удушья.

Он ничего не мог поделать — дыхательное горло сжалось, перекрыв доступ воздуху. Оставалось ждать, когда расслабятся мышцы. Глеб попытался взмахами руки привлечь внимание Стеклова. Не ждал помощи, просто хотел притормозить напарника — дать знать, что не сможет страховать его съемки.

Наконец удалось вдохнуть полной грудью. Но глаза разъедало будто кислотой, слезы застилали глаза. Только по бурлению пузырьков выдоха он смог сориентироваться, где сейчас оператор. Зато камни никак себя не обнаруживали, и Глеб стукнулся об очередной выступ.

Еще один спазм, из глаз и ноздрей продолжает течь, как из крана. Надо срочно разворачиваться назад. Глубина-то небольшая, зато «дупло» длиннющее. При таких судорожных вдохах-выдохах он за четверть часа вынюхает остаток первого баллона.

Наконец он смог кое-как разглядеть оператора с его длинными, развевающимися в воде волосами. Похоже, Саша уяснил, что возникла проблема и задерживаться под водой не стоит…

К моменту всплытия воздуха осталась самая малость. Сиверов догадался, кто подложил ему свинью, — Куролесов оказался неслабым ревнивцем. Вот почему он упрашивал Глеба помочь Саше. Интересно, когда он успел зафугасить в баллон это дерьмо?

Предостережение капитана Глеб истолковал однозначно: руководителю съемочной группы стало известно о ночной Викиной «инициативе». Но такой формы мести он не ожидал.

Вот он, катер, — весь белый, как невеста. Бабы, небось, вытаращатся, увидев шмыгающего носом героя с красными глазами. Слава богу, спазмы кончились — не придется хвататься за горло и выкатывать глаза.

Сиверов не стал раскрываться. Объяснил, что плохо себя почувствовал — коллектор забился какой-то гадостью и плохо пропускал воздушную смесь. Убедившись, что с напарником все в порядке, Саша побежал просматривать отснятый материал.

Через полтора часа Вика разглядела на берегу фигуру шефа. Капитан при помощи лебедки спустил на воду резиновый ботик и стал сгружать в него снаряжение съемочной группы. Уместилась примерно половина. Не доверив Вике управление ботиком, он сам отправился с вещами к берегу, пообещав доставить ее следующим рейсом.

— Будет про меня спрашивать — скажи, что не вернулся, — попросил капитана Сиверов. — Скажи, разминулись они с Сашей в пещере.

Куролесов обязательно разыграет озабоченность, выразит желание появиться на борту…

Так оно и случилось. Едва руководитель группы поднялся на палубу, как крепкая рука мигом схватила его, потянув в пустую каюту.

— Ты?!! — пролепетал Куролесов трясущимися губами. — А я уже переволновался. Там, в пещерах ничего не стоит пропасть.

— Не ломай комедию, веди себя по-мужски. Мы ведь оба все отлично понимаем.

Во взгляде Куролесова на секунду мелькнула откровенная ненависть, но он попытался вернуться к прежней игре. Актерского таланта руководителю группы явно недоставало: если ненависть он кое-как пригасил, то животный страх по-прежнему искажал черты.