Памятник футболисту (Скандал в благородном семействе) - Александр Кулешов

Это заявление вызвало оживленные отклики, которые газеты также использовали для увеличения тиража. Одним словом, скандал в благородном семействе разрастался. Масла в огонь подлило скупое, но все же достаточно прозрачное интервью прокурора по телевидению. Прокурор сообщил, что заявлению Бручиани дан ход, что к ответу привлекаются ряд упомянутых в нем людей, намечено вызвать много свидетелей...

Однако наибольшее внимание привлекло то место интервью, в котором на вопрос, долго ли протянется предварительное следствие, прокурор ответил: «Мы располагаем сведениями, что «Рапид» не единственный клуб, которого коснулась коррупция. Так что потребуется время, чтобы обобщить некоторые данные, проследить все связи, допросить сотни людей».

Не единственный клуб? Значит, возможно и другие — «Патрида», «Лаценц», «Лазурия»... Вся лига, быть может, все лиги разъела продажность. Быть может, в национальном (а почему не в европейском, не в мировом?) профессиональном футболе все подстроено, заранее известно? И футболисты не играют на поле, а так, проводят нечто вроде показательного выступления, как в боксе или дзюдо, где сама-то игра, быть может, и доставляет зрителям удовольствие — эдакий парад приемов, — но конечный результат заранее известен. Не всем, разумеется, а тем, кто дергает за веревочки.

Подобные рассуждения всколыхнули массы болельщиков, которые вдруг засомневались в честности любимых команд. На стадионах при неудачных ударах и пропущенных мячах с трибун раздавались крики: «Почем гол?», «Взяточник!», иногда возникали инциденты.

Все это происходило, так сказать, на поверхности, но были и другие — тысячи других людей, которые по-своему переживали сенсацию. Любители тотализатора. И те, что несли свои гроши в официальный, и те, что по-крупному играли на подпольном. Вот уж кто чувствовал себя обманутым, вот уж кого оставили в дураках! А в конечном счете обокрали. Просто-таки обокрали. И, что главное, — в чью-то пользу.

Ведь ясно, что, подстраивая результаты матчей, добиваясь определенного счета, деляги делали это с расчетом огрести куш. Все ставят на «Рапид», немногие против. Удивительное дело — «Рапид» проигрывает! И немногие кладут в карманы миллионы. А те, кто ставил на «Рапид», который должен был выиграть, плачут по своим улетучившимся денежкам.

Открыто эти люди возмущаться не могли — не признаешься же, что ты завсегдатай подпольного тото. Но их глухое недовольство находило иные выходы и накаляло общую атмосферу.

Вот такую бурю вызвал в стране ресторатор Бручиани своим заявлением в суд. Но точнее было бы сказать, что бурю эту вызвал не он, а молодой футболист Лонг, о котором уже начали забывать и чей прах покоился на городском кладбище. Это он оказался возмутителем спокойствия, он нарушил не с Бручиани начавшуюся систему подпольных тотализаторов.

Так бывает в жизни. Процветает что-то плохое, порочное, гнусное, все терпят, все свыклись, примирились. А потом приходит один честный, смелый, не желающий мириться и все летит кувырком.

Не обязательно, чтобы он был сильным, мудрым, опытным. Лонг был совсем мальчишкой. Но еще не испорченным мальчишкой, в том-то и вся штука. Он еще верил в добро, в честность, в порядочность, в которых многие давно разуверились в том мире, где он жил. Но в этом мире все шли в ногу. Он пытался пойти против движения, и его сбила первая же машина.

Как бы хотелось, чтобы жертва эта не прошла даром, чтобы все изменилось к лучшему!

Итак, сенсация стремительно разбегалась по стране. Старики в дешевых кафе, коротающие вечера за стаканом красного, трудяги, молодые плейбои в фешенебельных клубах на зеленом поле для гольфа, юные русалки, загорающие на золотистых пляжах, и деловые джентльмены в своих деловых офисах — словом, везде только и было разговоров что о «футбольной сенсации века».

Однако все эти сотни тысяч, миллионы людей, без конца болтавших о ней, с авторитетным видом посвященных разъяснявших другим, развесившим уши, «истинную» подоплеку событий, толком ничего не знали.

Далеко не все знал и комиссар Фабиан со своими помощниками, хотя они и продвигались, пусть медленно, на пути следствия. Даже сами «герои спектакля» — Бручиани, Зан, Корунья и другие не могли похвастаться, что им ведомо все.

И только трое благообразных, похожих на священнослужителей пожилых мужчин, традиционно собиравшиеся на террасе роскошной уединенной виллы, знали, пожалуй, все.

Подпольный тотализатор, подстроенные матчи, взятки, убийства, запугивание и похищение людей, да, наверное, еще десятки видов преступлений, не были для них тайной.

А были их бизнесом.

Огромная армия подручных и исполнителей работала на них. Иногда кто-то из солдат этой армии падал в конкурентной борьбе, надолго садился за решетку, навсегда бежал в чужие края.

Но с этими тремя ничего подобного произойти не могло. На страже их покоя стояла другая армия — адвокатов, подкупленных судей и полицейских, влиятельных друзей в нужных министерствах и ведомствах, в политических партиях, в армии, таможне, прокуратуре, службе безопасности.

Их преступные деньги немедленно «очищались» в соответствующих банках и вкладывались в «чистый бизнес»: в строительство, отельный и ресторанный промысел, в недвижимость...

Они не крали, не насиловали, не убивали. Вид крови мог вызвать у них обморок. О страшных преступлениях они знали лишь по фильмам и книгам.

Все, что для других было убийством, грабежом, похищением, для них являлось бизнесом и проходило по бухгалтерским книгам.

Но и для них ситуация сложилась неприятная. Их главный бизнес требовал темноты и неприметности. А тут шутка ли сказать — шум на всю страну!

Собрались, чтобы обсудить положение.

Казалось, ничего не изменилось на знакомой террасе.

Так же горели электрические свечи, так же возникал из небытия и исчезал, выполнив свои обязанности, дворецкий, похожий на министра, так же скрипел гравий на дорожках огромного парка под ногами телохранителей, и неслись из этого парка одуряющие запахи южной растительности, ночное пение птиц.

— Ситуация мне не нравится, — отпив из хрустального бокала, сказал Старший.

— Мне тоже, — заметил Второй.

Третий промолчал, но было ясно, что он присоединяется к этой пессимистической оценке.

— Надо сбить шумиху, — снова заговорил Старший.

— Надо. Каким образом? — задал вопрос в пространство Третий.

— Ну это не сложно, — отмахнулся Второй. — Во-первых, я позвоню кое-кому в газеты и телекомпании. Во-вторых, придется на время придержать дела с этим тотализатором...

— А кто вернет деньги? — перебил Третий. — На Бручиани сейчас в этом смысле вряд ли можно рассчитывать.

— Именно, — продолжал Второй, — думаю, что можно одним выстрелом убить двух, а то и больше зайцев.

Он замолчал, молчали и другие. Они не привыкли торопить друг друга.

— Так вот, — продолжал Второй, — если, например, какие-нибудь киднаперы похитят эту звезду, как его, Каспи, то «Рапид» заплатит любые деньги, чтобы вернуть его, особенно в нынешней ситуации. А если будут доказательства, что это сделал Бручиани, то его упекут за решетку на очень-очень долго, и сей вопрос будет снят с повестки дня. Возможно, тогда его долг отдаст жена, с нее, я думаю, будет все же легче получить. Кроме того, за такого игрока, как Каспи, выкуп может быть назначен равный потерям. В конце концов, по чьей вине мы понесли убытки? По вине «Рапида». Так что это будет справедливо.

— Что ж, во всем этом есть логика, — констатировал Старший.

— Наша логика, — улыбнулся Третий.

— А это и есть единственно правильная, — без улыбки заметил Старший.

— Ну так что, — сказал Второй вставая, — пойду распоряжусь?

— Не спешите, давайте все-таки тщательно обдумаем этот вопрос. Ситуация мне, в общем-то, не нравится, покачал головой Старший.

— Согласен, — кивнул Второй.

Завершив круг, разговор вернулся на прежнюю точку. Позвякивали хрустальные бокалы, поскрипывал гравий под ногами телохранителей, и долго еще горели свечи на террасе. Там шло совещание...

И еще одно совещание проходило в тот вечер, да нет, не одно, а много.

Это был вечер совещаний.

Сидя в машине в загородной роще, совещался Бручиани со своим юрисконсультом Гором. Он теперь не доверял своему кабинету; вдруг там сумели установить микрофоны?

Доктор Зан, сильно полысевший за последние дни, совещался со старшим тренером Корунья — они искали выход...

Только Марии не с кем было совещаться. Разве что с самой собой...

Смерть Лонга потрясла ее. Она была слишком юной, чтобы полностью осознать потерю. Это придет потом. Несправедливость судьбы ошеломила. Но не сразу, постепенно она начала понимать, что не судьба, люди несправедливы. Не абстрактная судьба, а конкретные люди виноваты в гибели ее любимого. И не Тринко, хотя именно он нажал на спуск, а иные силы. Весь этот скандал, разоблачения, слухи, выступление прокурора, полицейских, допросы, на которые ее вызывали как свидетельницу, напечатанное в газетах заявление Бручиани — все это перепуталось у нее в голове.