Физиологическая фантазия - Лола Елистратова

Кто-то сегодня ему уже говорил о модели мира в миниатюре. Наверное, Таня, кто же еще. Но что она говорила по этому поводу, и о какой модели мира шла речь, Марк не мог вспомнить, сколько ни силился. Пожалуй, надо еще раз у нее об этом спросить…

Но Тани снова не было дома: она уехала куда-то на красной машине. Обнаружив это, Марк нахмурился, и между бровями у него снова пролегла «морщина гордецов». Так, со сдвинутыми бровями и при зажженном свете он и заснул в кресле в ожидании жены, с развернутой картой на коленях.

Глава третья

МАСКА-ПОВЯЗКА

Марк проснулся только утром. Он лежал в кровати, в которой оказался неведомым ему образом, заботливо укрытый пуховым одеялом.

Он находился в спальне один: жены рядом не было.

Еще несколько дней назад Марк бы зевнул, потянулся и снова заснул, перевернувшись на другой бок. Но сейчас все изменилось: он вскочил, словно его стукнули кулаком в спину. А вскочив, второпях набросил махровый халат на обрюзгшее пухлое тело и побежал в коридор, шлепая тапками по паркету. Он успел вовремя: доктор уже собиралась уходить. Она стояла перед большим зеркалом в передней и подкрашивала губы красной помадой. На пальце у нее болтались ключи от машины.

– Привет, – сказала она, не отрывая взгляда от зеркала. – Ты что это так рано встал?

– Пол-одиннадцатого, – констатировал он, мельком взглянув на часы. Он сказал это так, словно сам удивился тому, что больше не понимает, рано это или поздно.

– Ну да, – без интереса согласилась Фауста.

– Ты куда?

– По делам.

«По каким делам?» – хотел спросить Марк, но вместо этого сказал:

– А может, вместе поедем?

– Ты хочешь ехать со мной за сырьем для косметических препаратов?

– Я? Ну да… почему бы и нет… Я хотел тебе рассказать… Вчера я нашел столько всего интересного на карте.

– Да что, другого времени не будет? – проговорила она, опять без малейшего интереса. – Завтра поговорим. Я сегодня очень занята.

– Ты что, уезжаешь на целый день?

– Да.

– А вечером?

– Я вернусь поздно, – отрезала Фауста и вышла на лестничную площадку.

– Что, очень поздно? – спросил он безнадежно, просовывая голову в дверь вслед за уходящей женой.

– Очень.

Она вошла в лифт, и двери за ней закрылись. Марк секунду простоял в нерешительности, а потом вдруг со всех ног бросился одеваться. Он натягивал джинсы и шнуровал ботинки с такой поспешностью, что у него заколотилось сердце и стало трудно дышать. Уже три года он не делал ничего в столь бешеном ритме.

Буквально через две минуты, уже одетый, он входил в лифт. Ему хотелось догнать Таню. А если не догнать, то хотя бы посмотреть, куда она идет. Марк не то чтобы собирался следить за ней – нет, подобные мысли вовсе не приходили ему в голову. Но после вчерашнего сна, оборвавшегося на короткой фразе «Всё утопить», им овладел страх, что он ей больше не нужен. И он наивно пытался снова сблизиться с ней, узнать ее, понять, чем она живет, куда ходит, пока он спит на левом боку.

Частично Маркова затея удалась: он увидел жену, удаляющуюся от дома по направлению ко входу в подземный гараж. Она легко шла по дорожке, уставленной с обеих сторон машинами, и забавлялась тем, что легким движением пальцев включала на них автомобильную сигнализацию. Когда доктор приближалась, замки на машинах щелкали, двери открывались, сирены начинали бешено гудеть. Северное Чертаново сотрясалось от жалобных воплей десятков автомобилей, а Фауста смеялась, откидывая назад темно-рыжую гриву: она уже давно перекрасила свои белокурые волосы в рыжий цвет.

Танцующей походкой молодая женщина шла по дорожке, оставляя за собой ряды открытых воющих машин. Она вовсе не собиралась их угонять. Но и о том, что после ее прохода угнать любую из них ничего не стоит, она тоже не думала. Просто шла мимо, насмешливая и безжалостная, как судьба.

Потом она свернула за угол, спустилась по лесенке в подземный гараж и сразу же исчезла из виду. Мучаясь от одышки, Марк побежал за ней, но, конечно, к тому моменту, как он достиг входа в гараж, доктор уже скрылась за железной дверью.

– Вы куда, мужчина? – окликнул его охранник, лежащий грудью на допотопного вида конторской книге.

– Здесь моя жена, – стал торопливо объяснять Марк. – Таня… Только что заходила. В красном платье.

– Какая еще Таня? – нахмурился дежурный.

Сделав над собой большое усилие, Марк все-таки выдавил ненавистное:

– Фауста Петровна…

– Ах, Фауста Петровна! – тут же улыбнулся охранник. А потом, с недоверием: – Вы что, ее муж?

– Да, я муж! – почти выкрикнул Марк. – Могу паспорт показать.

– Покажите.

Изучив штамп в паспорте, дежурный покачал головой, сказал: «Блин, это ж надо!» и нажал на кнопку. Железная дверь отворилась. Возмущенный Марк сунул паспорт в карман джинсов и прошел в гараж, больше не сказав грубияну ни слова.

Сначала пришлось долго спускаться по узкой железной лестнице. Пахло теплой сыростью; с потолка то и дело падали крупные капли, сочившиеся из влажной после дождя земли. Жители микрорайона не любили держать свои автомобили в этом подземном убежище. Говорили, что они там сгнивают за год: от влажности слишком сильная коррозия. Одна только Танина машина оставалась блестящей и сверкающей, как в витрине магазина. Почему, неизвестно. Может быть, ее косметические секреты распространялись и на транспортные средства? Трудно сказать.

Спустившись по лестнице, Марк попал в огромное, наводящее тоску помещение, выкрашенное в серо-зеленый цвет. Между безысходными линиями столбов стояли ряды машин. На бетонном полу – лужи, подернутые радужной пленкой бензина. Слабый неоновый свет. Некоторые лампы ритмично мигали, как подергивающееся глазное веко или сокращающееся сердце. Этот световой тик вызывал безотчетное чувство тревоги среди сырой, заплесневелой безграничности пейзажа.

Стояла такая тишина, что каждый шаг Марка отдавался глухим эхом по громаде бетонной конструкции.

Марк не знал, куда идти. Он просто брел наугад среди автомобильных рядов, надеясь вдруг увидеть ярко-красные всполохи: губы, платье, машину. Но доктор словно сквозь землю провалилась. Как ни велик был подземный гараж, занимающий все пространство под микрорайоном с населением в двадцать тысяч человек, Марк обошел его весь, но так и не нашел жену. Когда он уже начал отчаиваться, он увидел дверь, а за ней – еще одну лестницу, опять ведущую вниз.

«Может быть, этот гараж двухэтажный и она там, внизу?» – подумал он и стал спускаться.

На этот раз спуску не было конца. Марк потерял счет поворотам лестницы и ступеням. Постепенно он начал понимать, что такого нижнего этажа просто не может быть. Что эта лестница ведет куда-то совсем не туда.

Но настоящий страх одолел его только в тот момент, когда лестница неожиданно кончилась и перед ним открылась наклонная круглая шахта, уводящая еще глубже. Несколько минут Марк растерянно топтался у входа в тоннель, не понимая, что ему делать. Вернуться? Спускаться дальше? Звать на помощь?

А вокруг по-прежнему ни души. Ни звука, только тяжелые капли глухо падают на бетонный пол.

В ногах была слабость. От непривычно долгого спуска заныли колени.

«Я пропал», – сказал себе Марк и обреченно полез в шахту, согнувшись в три погибели. Он решил, что вернуться назад будет еще ужаснее, чем продолжать движение, пусть даже к центру земли.

Очень быстро наступила полная темнота. Марк спускался наощупь, держась за округлые мокрые стены. Сколько это продолжалось – сколько минут или сколько часов – сказать бы он не смог. Он уже почти привык к состоянию перебирания ногами и руками внутри заплесневелой трубы, словно теперь так будет всегда.

Но нет, в один прекрасный момент и туннель закончился. Марк вышел на ровную, утрамбованную площадку, окруженную перилами, и, еще не видя – глаза оставались зажмуренными от страха во время всего спуска, – почувствовал, что площадка нависает над чем-то огромным. Потом разлепил веки и громко охнул.

«О-о-о-о», – плотоядным эхом ответила лежащая у ног бездна.

Из пропасти торчали тысячи острых извилистых пик, то заточенных и тонких, то вдруг превращающихся в перекрученные столбы, похожие на стволы доисторических деревьев. Влажный камень как будто стекал по ним в глухую черную глубину.

Сверху тоже свисали витиеватые отростки, напоминающие в темноте то гриб ядерного взрыва, то ракушки, то перевернутый многоэтажный торт. Вдоль самой стены пропасти шла узкая дорожка, оснащенная перилами. Марк, у которого даже больше не было сил подумать «Где я?», уцепился за эти перила и опять пошел вниз.

И вот тогда – стоило ему только тронуться с места – пещера внезапно осветилась золотисто-розовым сиянием, и Марк застыл от открывшейся перед ним картины. Вокруг него, насколько хватало глаз, возвышался окаменевший лес. Пальмы и кипарисы, арабески, пирамиды с кристаллическими куполами, резные фрукты и кудрявые капустные головы с лицами монстров. В центре этого нагромождения царила многометровая колонна с точеными гранями.