Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк - Чайковский Петр Ильич

Надеюсь, милый друг мой, что Вы написали мне ответ насчет бюджетной суммы. К этому еще один вопрос: быть может, опять удобнее соединить присылку за четыре месяца? До свидания, мой дорогой, несравненный друг. Всегда везде горячо Вас любящая

Н. ф.-Мекк.

288. Чайковский - Мекк

Каменка,

15 сентября 1880 г.

Сейчас получил дорогое письмо Ваше из Флоренции. Итак, Вы на Viale dei Colli, в милой вилле Oppenheim! Как я радуюсь этому, как понимаю чувство удовлетворенной потребности в отдыхе, которое Вы должны теперь испытывать, милый друг мой1 И вместе с тем, если бы Вы только знали, до чего мне хочется очутиться там около Вас! Знаете ли, что я все более и более увлекаюсь мыслью в конце октября уехать во Флоренцию, даже без Алеши. Подобно Вам, я не люблю долго засиживаться на одном месте, и теперь меня так и тянет туда, “wo die Citronen bluhen”, особенно потому именно, что, часто думая о Вас и воображая Вас на вилле Oppenheim, у меня просто сердце ноет при мысли, что не повторится теперь то, что оставило во мне такое чудное и поэтическое воспоминание и что я не буду гулять по Viale dei Colli в одно время с Вами. Конечно, без Алеши мне трудно представить себя на вилле Bonciani, но если б, по крайней мере, я бы мог -пожить в каком-нибудь из флорентийских отелей и оттуда предпринимать прогулки на Viale dei Colli, San Miniato и все те места, где ежедневно бывал приблизительно в то же время два года назад! Я еще не получил решительного известия о том, что моя опера пойдет не ранее января. Если известие, которое сообщил мне Анатолий со слов одного из певцов русской оперы, подтвердится, то я не удержусь и уеду во Флоренцию, а оттуда после Вашего отъезда съезжу в Рим с тем, чтобы уже потом отправиться в Петербург прямо к постановке оперы. Не правда ли, милый, добрый друг, Вы одобряете проект мой! Нет никакого сомнения, что отсутствие Алексея будет для меня очень чувствительно, но ведь уж если ему суждено попасть в солдаты, то нужно же свыкаться с этим. К тому же, я лелею все-таки надежду, что он освободится от повинности, и в таком случае я тотчас же выпишу его к себе.

Вы спрашиваете, милый друг, каков Лев Вас[ильевич] как хозяин? Для этого расскажу Вам вкратце историю каменского хозяйства. Каменка принадлежала отцу Льва Васильевича], декабристу Василию Львовичу, лишенному в 1826 г. всех прав состояния и сосланному в Сибирь на каторгу. У него в то время уже было два сына, Петр и Николай, к которым за политической смертью отца и перешло имение. Катастрофа эта и затем плохое управление опекунов довело Каменку до полнейшего расстройства. Когда второму из двух собственников Каменки, Ник[олаю] Васильевичу], минул двадцать один год, он приехал сюда для поправления дел и, несмотря на молодость, мало-помалу, благодаря руководству соседа графа Бобринского, поставил каменское хозяйство настолько хорошо, что через десять лет, когда его матери и остальному семейству было дозволено возвратиться в Россию (в 1856 г.), они все могли уже жить безбедно. Но тем не менее Ник[олай] Вас[ильевич] не сознавал в себе сил и способностей довести хозяйство Каменки до возможного совершенства и вот, заметив в одном из младших братьев способности к делу, он вызвал его из Петерб[урга] (где Лев Вас[ильевич] начинал тогда службу в гвардии), стал его знакомить с делом и, наконец, через три года дал ему полную доверенность на управление Каменкой в качестве главного управляющего и сдал ему все хозяйство, назначив жалование в четыре тысячи рублей, которые долгое время составляли весь доход Льва Вас[ильевича]. Этот последний в короткое время поставил каменское хозяйство в образцовое положение. Вы спрашиваете, строг ли он? Да, строг, но в высшей степени гуманен и справедлив.

Его здесь очень боятся, но и очень любят и уважают. Каменка приносит в год около ста тысяч дохода (экономия и завод), но нужно, впрочем, заметить, что в последние годы на завод было положено много денег, а, с другой стороны, качество бураков ухудшилось, так что доход несколько уменьшился, но нужно надеяться, что зато в следующие годы дело пойдет лучше прежнего, так что в среднем результате доход Каменки можно все-таки считать в сто тысяч. Быть может, Вам интересно знать, кто пользуется этим доходом? Каменка принадлежит по-прежнему двум старшим братьям, Петру и Ник[олаю], и каждый из них берет себе одну треть дохода, а остальную треть они отдают старушке-матери, которая в свою очередь делится со своими другими детьми (их у нее всех в живых десять человек). Не правда ли, как странно, что в одном и том же семействе два старшие сына богаты, остальные же неимущие? Не берусь объяснять, каким образом произошло то, что старшие сыновья не захотели по справедливости разделить свое имение с теми братьями и сестрами, которые родились уже после ссылки отца на каторгу, но таков факт. Все семейство давно к нему привыкло и считает чем-то нормальным, хотя я в глубине души тайно возмущаюсь этим. Впрочем, справедливость требует сказать, что старшие братья еще лет пятнадцать тому назад образовали капитал и обеспечили своих сестер и братьев, а именно дали каждому по двадцать тысяч.

Что касается собственного состояния Льва Васильевича, то вот его краткая история. Сначала, как я говорил выше, он не имел ничего, кроме жалованья от старших братьев. Потом, наравне с другими он получил капитал в двадцать тысяч, а в 1870 г. в вознаграждение за приведение каменского хозяйства в превосходное состояние, братья подарили ему пятьдесят тысяч, и вот на эти семьдесят тысяч Лев Вас[ильевич] купил имение Вербовку, которое благодаря своему умению и знанию дела из небольшого имения превратил в очень доходное (разумеется, относительно). Оно приносит ему средним числом двенадцать тысяч в год. Таким образом, доход Льва Вас[ильевича] вместе с жалованьем составляет шестнадцать тысяч, которых ему вполне хватает для того почти роскошного существования, которое мы здесь ведем. К сожалению, в атом году ему придется потерпеть убыток, ибо бураки пропали совершенно, пшеница частью сгорела, частью плоха, ну, словом, придется вынести бедственный год, утешаясь надеждами на будущий.

Вы видите, милый друг, что занятия Льва Васхильевича] очень сложны. Он управляет и экономиями и заводом каменским, да кроме того Вербовкой.

Кстати о Каменке. Получаете ли Вы за границей “Русскую старину”? В одной из последних книжек ее напечатаны некоторые письма Пушкина и в числе их одно к Гнедичу из Каменки. Пушкин здесь писал “Кавказского пленника”. Старушка Александра Ивановна Давыдова, мать Льва Вас[ильевича], его отлично помнит.

Вы спрашиваете, дорогой друг, строгая ли мать моя сестра? По существу своего характера она очень мягка и потому никогда не употребляла в воспитании детей никаких строгих мер в смысле наказаний, т. е. никто из них никогда не был ни высечен, ни оставлен без обеда, ни поставлен на колени и т. п., и тем не менее все они всегда были в отношении ее удивительно послушны и покорны. Она обладает способностью поддерживать в глазах детей свой материнский авторитет без всяких наказаний. Но зато не могу скрыть, что она немножко слаба в отношении старших детей и что, например, постоянное нездоровье племянницы Тани я приписываю тому, что сестра никогда не могла добиться от нее подчинения тем гигиеническим условиям, которых от нее требуют доктора.

С большим интересом просмотрю оперу Роnсhielli и сочинение Вussу. А что поделывает Владислав Альбертович? Теперь у него будет время заняться музыкой, и я весьма советую ему поработать.

Будьте здоровы, дорогой и милый друг!

Беспредельно любящий Вас

П. Чайковский.

289. Чайковский - Мекк

Каменка,

19 сентября [1880 г.]

Надежда Филаретовна, дорогая моя! Простите мне мое невнимание. Я только в день Ваших именин догадался, что мне следовало в одном из предыдущих писем поздравить Вас! Хотел было телеграфировать, но для этого пришлось бы посылать в Смелу, и телеграмма псе равно пришла бы не вовремя.