Золотой отсвет счастья - Джудит Френч

Многим дельцам приходилось сотрудничать с Сокольничим. Он был важной персоной. В его руках были все связи на Карибских островах и во всех колониях на американском побережье. Поговаривали, что Сокольничий промышляет контрабандой вкупе с испанцами и португальцами. Ходили слухи, что он не брезгует услугами пиратских шаек. Толков было много, но ни один здравомыслящий человек прилюдно не высказывался о Сокольничем неуважительно или плохо.

Но сейчас Сокольничий перешел все границы, предложив вознаграждение за жизнь и честь женщины. Белой женщины. Англичанки! Майерс глухо застонал. Он почуял неладное давно, когда судно с грузом, принадлежавшим Элизабет Беннет, пошло на дно. Жаль, у него не хватило тогда мужества разорвать отношения с Сокольничим. Но сейчас — все. На убийство он не пойдет никогда.

Правая рука онемела от боли. Майерс отрешенно массировал ее. Плохо дело. Если Сокольничий решил убрать Элизабет Беннет, ее уже, считай, нет в живых. И соучастником этого убийства будет он, Майерс.

Дрожащими руками старик снова открыл ящик, сжал в ладони пистолет. Взгляд его усталых, слезящихся глаз замер.

10

У побережья Каролины

Сумрачное небо рассекла вспышка. Ослепительная молния озарила на мгновение тяжелые грудастые облака. Бесс зажмурилась, таким ярким был свет. Уже срывались крупные капли дождя. Волны становились выше и яростнее с каждым порывом ветра.

Ненастье преследовало путников все девять дней после выхода в Каролинские воды. Капитан Энтс Тэйлор вез на своем суденышке контрабандный груз — бренди и оружие. Для прикрытия на борту были запасы галантереи: иголки, ножницы, нитки и прочие швейные принадлежности. Бесс потеряла счет остановкам, которые делало судно. Чаще всего глубокой ночью они подходили к забытым богом причалам. Именно там и осуществлялась контрабандная торговля.

Команда «Джесси» состояла из трех человек, помимо капитана: вольноотпущенный негр по имени Руди, Йен, матрос-ирландец из каторжников, и мальчишка-мулат. Кажется, его звали Сэм. Судя по всему, он был глухонемой.

В носовой части шлюпа располагалась тесная и душная каюта, но Бесс ни одной ночи не провела там. Вместо этого они с Кинкейдом предпочитали закутаться поплотнее в жесткую промасленную парусину и устроиться на палубе.

К ее большому удивлению, общество Кинкейда было не только сносным, но и приятным. Стоило им покинуть причал у таверны, как шотландец перестал презрительно подначивать ее. Он ограждал девушку от всяких посягательств со стороны команды, если таковые возникали, обращался с ней дружески и доверительно. Не было случая, чтобы он не проследил, есть ли у нее сухое одеяло на ночь и достался ли ей лучший кусок во время трапезы.

Никаких намеков на интимность в их отношениях не было. Если Кинкейд и прикасался к ней, то лишь для того, чтобы удержать ее при качке. В его уверенных жестах и движениях чувствовались спокойствие и независимость. Бесс считала, что так можно относиться к любимой сестре.

Все это и радовало, и смущало ее одновременно. Мужчина, который, казалось, нисколько не способен вести себя вежливо и достойно, превратился в безукоризненного джентльмена. Бесс даже начала сомневаться, хочется ли ей подобного отношения к себе.

Зловеще прокатился по небу гром. Дождь усилился. Приближался шторм — уже второй за сутки. Бесс стало жутко. Брызги морской пены леденили лицо. Капитан Тэйлор предупреждал, что самым опасным участком будет изгиб у мыса Гатераса. Подвижное песчаное дно и коварные прибрежные течения превратили эти воды в проклятое место, особенно когда с запада налетал шторм и море превращалось в яростно бурлящий котел.

— Укрылась бы в каюте, — проворчал Энтс. Матросы спешно сворачивали паруса. — Ветер еще не разошелся. Вот смоет тебя…

— Ей и здесь хорошо, — вмешался Кинкейд.

Бесс заметила, что поверх куртки он надел кожаную сумку, где лежали пистолеты, кинжал старого Беннета, кошелек с монетами и пороховница. Переметная сумка Бесс была заблаговременно засунута в пустой бочонок из-под виски. Все эти меры предосторожности Кинкейд предпринял в самом начале плавания.

Капитан не отходил от рулевого колеса, всем телом налегая на него, чтобы преодолеть могучие волны и не сбиться с курса под порывами ветра. Ирландец и мальчишка-мулат возились с грузом, Руди сидел на носу, вслушиваясь в рев волн. Киикейд объяснил Бесс, что в темноте невозможно увидеть мели и рифы, поэтому курс приходится определять на слух — море изменяет свой «голос» в зависимости от рельефа дна.

Рваный, порывистый ветер, казалось, со всех сторон бросал на них потоки дождя. Бесс втянула голову, стараясь парусиновой накидкой защитить лицо от уколов ледяных струй. Она закрыла глаза и стала вспоминать «Дар судьбы». Такое длительное ненастье, наверное, плохо скажется на урожае. Сырость и холод — да еще в это время года! — не принесут пользы ни полям, ни садам. Значит, зимой люди и скотина будут жить впроголодь. А вернется ли она к зиме? И, наконец, самое главное: окажется ли золото в тайнике, который еще неизвестно где искать?

Бесс украдкой взглянула на Кинкейда. Он стоял во весь рост и смотрел на бушующую стихию. Казалось, он не замечает ни ветра, ни дождя, ни холода. Сверкнула молния — и во вспышке Бесс увидела, что глаза его закрыты, а рот сжат в тонкую жесткую линию.

Боже всемогущий! Что сделает с ней Кинкейд, когда, добравшись до Панамы, она сообщит ему, что никакой карты никогда не было? Что она все время рассчитывала только на помощь бесплотного призрака?

— Буруны по курсу! — раздался крик Руди. — Прямо по ветру!

Шлюп вздымало и бросало в бездну снова и снова. Внезапно удар свалил Бесс лицом вниз. Суденышко накренилось. Отчаянно заскрипели мачты… и вдруг надломились, как две спички. Откуда-то доносился крик Руди, но и он оборвался.

Оглушенная резким падением, Бесс не смогла сразу встать. Она только скользила руками по палубе. На нее неслись потоки бурлящей воды. Казалось, море и небо поменялись местами. Вдруг девушку обвила сильная рука; она услышала голос Кинкейда. «Бесс! Бесс!» — кричал он. Не успела она прийти в себя, как налетел следующий вал. И снова вода, тьма, вой, грохот. Когда Бесс посмотрела на корму, где только что стоял капитан, там не было никого — только кипела черная вода.

— Надо прыгать! — орал Кинкейд.

Она попыталась подняться, но с ужасом обнаружила, что ноги ее запутались в тросах и канатах.

— Не могу! — в отчаянии закричала Бесс. — Я в ловушке!

Что-то тяжелое накатилось ей на спину и плечи, но боли она не чувствовала. Тело онемело. Мир превратился в потоки воды. Вода заполняла рот, нос, уши, заглушала раскаты грома, ослепляла, одуряла.