Бывшая любовница герцога - Ариана Леви

После ухода графа Даниятского, Зинину апатию как рукой сняло. Настроение было на высоте: Зина верила, что граф сможет должным образом пустить слухи — так что, скоро к ней начнётся паломничество из леди, желающих получить не только интересную причёску, но и свежие сплетни из первых рук.

Глава 15

Решив, что нечего хандрить и раньше времени сдаваться, Зина позвала своих горничных и предложила им заняться подготовкой материала: пряжу надо было превратить в подобие волос. Зине повезло, что смотана была пряжа именно в мотки, а не в катушки — это существенно облегчало и ускоряло процесс. Будь пряжа просто намотана на катушку, пришлось бы отмерять отрезок нитки длиной около двух метров, обрезать — и отмерять следующий. Так на каждую прядь тратилось бы довольно большое количество времени. Но мотки были скручены так, что Зина без труда разматывала весь моток, оставалось только разрезать его с одной стороны — и в руках у девушки оказывалась прядь длиной около метра — в сложенном состоянии, а если вытянуть, то как раз метра два и получалось. Но для вплетения в прическу нужна была именно сложенная вдвое прядь — так её легче крепить и она не будет вылезать из причёски. Поэтому и отрезки такие длинные были бы нужны, что их всё равно потом складывать вдвое.

Частично девушки уже успели поколдовать над пряжей, ещё до приёма — именно эти заготовки использовала Зина для своей причёски и для причёски графа Даниятского. Но основная работа была еще впереди — и за неё Зина взялась вместе с горничными. Аристократов тут, кроме неё, нет — так что и осудить её за это некому. А то, что никто из слуг особо не удивлялся, что графиня работает наравне с ними, наводило Зину на мысль, что, какой бы ни была Эжения, а снобизмом она точно не страдала. И работать ей приходилось частенько, помогая слугам. Вообще, чем больше Зина узнавала о жизни своей предшественницы, тем больше та вызывала у неё симпатии. Настолько, что, если бы Зина сама в то утро не проснулась в постели герцога, она бы решила, что и слухи об их романе — всего лишь сплетни, не более. Но Зина понимала, что это она мыслит иначе, поскольку пришла из другого, более развитого мира, а живи она тут изначально — неизвестно, смогла бы найти другой источник дохода. И ведь Эжения не уволила ни одного слугу и не понизила им жалование ни разу с того времени, как получила в своё пользование этот дом вместе со слугами от покойного супруга. Даже наоборот — регулярно поднимала зарплату в соответствии с ростом цен, что можно было чётко проследить по аккуратно заполненным бухгалтерским книгам.

Конечно, можно предположить, что привыкшая к роскоши графиня просто не желала остаться без слуг, но Зина видела в этом прежде всего ответственность. Ответственность начальника перед подчиненными, которую и в её мире нечасто встретишь.

Весь этот день и следующий Зина и её помощницы занимались подготовкой материала. Войлочную шерсть тоже делили на пряди и развешивали на специальной стойке с крючками — её Зине сделала на заказ. Вторая стойка, с крючками по бокам, служила для натягивания нити, на которой будут плестись афрокосы и сенегалки. Зина решила, что лучше всего сделать заранее более объёмные сенегальские косы, которые называются мамбо-твисты, и которые, если уложить в высокую прическу, будут весьма интересно смотреться, а главное — это вполне впишется в местную моду. В который раз девушка пожалела, что в этом мире нет канекалона — этот материал подошёл бы для её задумки гораздо лучше. Но придётся исходить из того, что есть. Увы, тонкая шелковая пряжа тут не подойдёт, придётся съездить за шерстяной пряжей — видела Зина и такую, притом как раз таких оттенков, которые ближе всего к цвету наутральных волос. И чего сразу не купила? Но вот что-то не сообразила в тот момент, сгодится ли ей такая пряжа, хотя отметку в голове всё же сделала.

А на третий день после визита графа Даниятского потянулись первые любопытные клиентки. Зина не знала, как действовал граф, пытаясь убедить общество, будто у них роман — но это сработало.

Первой заявилась виконтесса Адальги — да не одна, а с маменькой. Кажется, сама Эжения была с ними знакома, но не близко, а Зина знала обеих только благодаря остроумным комментариям графа Даниятского во время ужина на приёме у герцога. Гостьи усердно делали вид, что зашли просто попить чаю, но вот за чаем всячески старались повернуть разговор в сторону интересующих их тем.

— Ах, у вас была тогда такая интересная прическа! — воскликнула виконтесса, когда речь зашла о недавнем приёме.

— Да-да, — подхватила её мать, баронесса Шанси. Обе женщины были замужем, так что фамилии и титулы носили разные, но вот фамильное сходство было налицо — обе светлокожие, светловолосые и склонные к полноте.

— Меня еще тогда заинтересовало, что за цветные пряди были в ваших волосах? — продолжала виконтесса Адальги. — Это так необычно!

— И представьте наше удивление, — вмешалась мать виконтессы, — когда на приёме у вдовствующей герцогини Илианской мы заметили у графа Даниятского в волосах точно такие же пряди! Да и прическа у него на этот раз была такая необычная… Прямо как ваша…

Зина усмехнулась про себя таким явным намёкам, но внешне старалась сохранять невозмутимость.

— Скажите, графиня, это ведь не совпадение? — вкрадчиво поинтересовалась младшая из женщин.

— Нет, это не совпадение, — спокойно улыбнулась Зина, поднося чашку с чаем ко рту.

— Ох, милая! — Всплеснула руками старшая. — Но ведь не собираетесь же вы помогать с прическами и мужчинам? Это неприлично!

— Разумеется, не собираюсь, — всё так же спокойно ответила Зина. — Для графа было сделано исключение — ввиду его особого для меня положения, если вы понимаете, о чём я.

Женщины закивали головами, показывая, что да, понимают. Зина же едва сдерживалась от смеха: и ведь не сказала же ни слова неправды: она действительно сделала для графа Даниятского исключение в виду его особого положения — по дружбе, то есть. Остальное леди прекрасно додумали сами.

После этого гостьи изъявили желание опробовать на себе таланты горничных графини Синопской, так что Зина проводила их